Чтобы преодолеть свои сомнения...

С виду вроде бы все благополучно,
но я-то знаю, что ничего детям не могу дать.
Вернее, они ничего не хотят у меня брать...
Нынешний мой труд превращается в каторгу!

М.С., учительница музыки
г. Уральск

Уважаемые А.Ершова и В.Букатов! Мое письмо к вам – это крик о помощи!
Я учитель музыки. В школе работаю десять лет. Когда в институте мы начали изучать программу Кабалевского, у меня было сильнейшее желание работать по ней. Вообще меня эта программа потрясла, мне самой стало многое понятно и интересно.
Когда начала работать, подготовка к урокам занимала все мое время и силы, просиживала ночами, первые три года шла полностью по разработкам уроков Кабалевского. Потом стала вносить свои изменения: то больше занималась сольфеджио (не единичные уроки, а в системе – 2–3 года), то – после изучения работ Баренбойма – отдавала предпочтение развитию по Орфу (тоже в системе на протяжении 2–3 лет). Потом пробовала перейти на программу Алиева, тоже разработав план на 1–2 года. Желание что-то изменить было всегда. И всегда я видела причину в себе – или нет знаний, или не владею теми или иными приемами.
Со стороны кажется все нормально: открытые уроки для района, концерты для родителей, мероприятия в классе. А на самом деле...
Я никогда не достигала того, что я хочу. И не об идеале речь, не было простой удовлетворенности. В начальной школе дети, конечно, бегут на урок, но это такой возраст – они хоть куда бегут, а особенно к тем, кто их любит.
До того как я прочитала ваши статьи в «Режиссуре урока”, все мое внимание было направлено на содержание урока – его выстроенность, логику, стремление заинтересовать. И на каждом уроке у меня был самый настоящий бой с детьми за это содержание. После ваших статей я стала понимать, что главный способ моего словесного воздействия – звать. Я пришла к выводу, что, несмотря на мой доброжелательный тон и любовь к детям, по существу мой стиль – авторитарность.
До ваших статей у меня и правда была установка, что дети должны в первую очередь меня слушаться. А я соответственно – этого добиваться. Я и добивалась (и, к сожалению, продолжаю) – с огромным трудом (особенно в 5–6 классах). Но хоть дети и не выходят из рамок приличия, после урока у меня абсолютная опустошенность. А в седьмых (особенно в одном, где дети и интеллектуалы, и рационалисты) и восьмых – вообще тихий ужас! У меня опускаются руки. Опять же с виду вроде и ничего, но я-то знаю, что ничего детям не даю. Вернее, дети не хотят брать – они заняты своим.
Уходить в другую школу? Но я вижу по урокам других учителей и по своим двум детям-школьникам – проблемы везде те же. На другую работу? Здесь столько сил положено, что ни в какой другой профессии такого уровня я уже не достигну. Мне 41 год, и начать с нуля я скорее всего не смогу... Но нынешний мой труд превращается в каторгу!..
И вот я прочитала ваши статьи, и у меня появилась надежда! С материалами не расстаюсь, то, что вы предлагаете, – пробую. Кажется, стало немного получаться, но мне катастрофически не хватает знаний, конкретной помощи, советов, как дальше двигаться в этом направлении. Что делать, когда не слушают, не хотят слушать? И многое-многое другое...
Я человек верующий, хожу в храм, на исповедь, причастие. Считала, что вся проблема школы в том, что в обществе нет веры. Это, конечно, так, но тогда тем более необходимо мастерство педагога. А вот оно-то как раз у меня и отсутствует. Похоже, начисто.
Дорогие мои, прошу вас, если в моем сумбурном рассказе вы увидели какие-то мои проблемы, которые, по вашему мнению, разрешимы, и вы видите, как, то, прошу вас, помогите мне. Уроки не получаются, я в отчаянии. А когда руки опускаются, да еще начальство стало плохо относиться – работать просто невмоготу. А ведь мне кормить двоих детей!
Конечно, хотелось бы быть талантливее, но раз Господь дал мне именно столько, разве я могу роптать, что мало? К тому же ведь я не ленюсь в работе. Может, что-то можно сделать, чтобы поднять качество моих уроков? Если до конца года у меня положение с уроками не улучшится, то придется искать другую работу.
Очень жду и надеюсь на ваше внимание. С благодарностью за ваши статьи и за правду.

В ответ мы поблагодарили М.С. за откровенное письмо, которое поднимает очень важную для многих учителей тему, и попросили разрешения со временем опубликовать его. В качестве же экстренной помощи мы вложили в конверт короткий деловой ответ Александры Петровны Ершовой.

«Здравствуйте, М.С.! Очень умное, профессиональное и хорошее письмо вы прислали.
Знаете, я сама раза два переживала полную смену колеи, в которой крепко сидела. Так что, мне кажется, я понимаю вашу панику, но хотела бы обратить ваше внимание на яркую животворность подобных потрясений.
Решаюсь посоветовать вам:
1. Весь учебный материал превратите в вопросы (там, где каждый может ответить по-своему) и ждите, ждите, ждите разных ответов.
2. Лучше, чтобы вопросы ученики задавали друг другу наравне с вами – ваш вопрос, их вопрос…
3. Ответы хорошо бы как-то музыкально или образно воплощать. Не словами, а жестом, интонацией, сценкой.
4. Продумывайте три-четыре смены сидения учеников: по рядам, общим кругом, по 3–6 за столом – за одним посидели, перешли за другой.
5. Если на каждом столе свое особое задание или вопрос, то за урок ученики, меняя место, поработают над всеми заданиями.
6. Максимально освобождайте себя от роли основного и единственного судьи и контролера.
Теперь главное. В вашем замечательном городе есть учительница, которая много раз работала на наших семинарах. Даю вам адрес Н.Г.Т <...>. Обязательно найдите ее, это наш и, похоже, ваш человек.
Желаю вам радости от новых встреч, знакомств и открытий в работе».

Я нахожусь в настоящем полете между двумя точками:
– как раньше, работать не могу;
– пока не нашла свой стиль.

Е.К., учительница химии Забайкалье

Здравствуйте, уважаемая Александра Петровна!
Хочу откликнуться на публикацию «Что самолетики принесли на крыльях, или Почему у учеников отсутствующий взгляд на уроке» (“ПС” № 29, 2000) и поблагодарить за комментарий к моему материалу.
Вы совершенно безошибочно определили мою болевую точку: “Если учительница не изменит стиль работы более кардинально, то все останется по-старому”. Не соглашусь лишь в одном: по-старому уже быть не может.
Письмо с рассказом о самолетиках я писала ровно год назад. Что изменилось за это время? Во-первых, прошел период всплеска эмоций и восторженного впитывания всего нового и интересного – с широко открытыми глазами и ртом.
Во-вторых, подошел этап профессиональной жизни, который кратко можно охарактеризовать так: природа на мне отдыхает.

Я хорошо помню статью Марии Владимировны Ганькиной “Ловушки свободного дебюта” (“ПС” №116, 1998), многие мысли которой созвучны моим. Я подошла к действительному пониманию того, что мудрость (и как частный случай – профессионализм) состоит в умении различать вещи, зависимые и не зависимые от нас. Важно не отдавать всю себя, не вкладывать (рука просит написать “вы-кладывать”, значит, “вынимать”) душу, а вместе с детьми кропотливо, а главное, терпеливо наводить порядок в своем классе-саду – взращивать саженцы знаний, выпалывать сорняки зла.
Я бы сказала, что мои сегодняшние ориентиры – Любовь, Красота, Знание.
Но вот что я поняла: Любовь “не раздражается, не бесчинствует, не ищет своего”.
И Красота на уровне слов не воспитывается.
А что такое Знание? Я бы выделила здесь два вопроса:
1) Что есть те знания, которыми должен и может обогатить себя учитель как развивающаяся личность (ведь учитель всегда вольно или невольно является носителем собственных взглядов на жизнь, своей системы ценностей)?
2) Что есть те знания, с которыми учитель идет к конкретному ребенку? (Что, зачем и как он несет в класс?)
Я нахожусь в настоящем полете между двумя точками:
– как раньше, работать не могу;
– пока не нашла свой стиль.
Хотя, думаю, осознание проблемы – уже первый шаг к ее решению.

В этом году предстоят перемены и в делах домашних. Я когда-то писала, что мой муж – военный летчик. Вот и отслужили мы десять лет в Забайкалье, в этом году предстоит замена под Ростов. Думаю, что работы – как всегда в новом гарнизоне – поначалу не будет, стану потихонечку осмысливать наработанное, отжимая сущностное до сухого остатка.
В заключение несколько слов о вашей новой страничке “Я иду с урока”. Она мне нравится своей смелостью, откровенностью, искренностью.

Ваши конкретные советы –
это сейчас ближайшее поле
моей деятельности.

М.С., учительница музыки г. Уральск

Здравствуйте, уважаемые Александра Петровна, Вячеслав Михайлович и Мария Владимировна!
Спасибо за письмо, за поддержку, за советы.
Честно говоря, я никогда не обращала внимания на способы организации деятельности детей по группам. Вы мне открыли глаза на совершенно не исследованный мною пласт возможностей освоения учебного материала. Чутье мне подсказывает, что за этим – при хорошем продумывании – большое будущее. Ваши конкретные советы – это сейчас ближайшее поле моей деятельности.
О результатах буквально после первого урока по вашим советам: дети оживлены, тема их разговоров – по теме урока, а я впервые (!) за все эти годы свободно дышу! И никаких усилий не прилагаю, чтобы меня слушали, – просто переключаю внимание то на одну деятельность, то на другую. И удивляюсь: а чего это вдруг слушают-то? Все боюсь – вдруг перестанут?!
О детях. Какие они все-таки замечательные! Открыла их с другой стороны: и совсем они не лодыри, и интерес ко всему у них есть, и так нам доверяют! Нам учиться и учиться их воспитанности: когда они нас не слышат – мы орем, выходим из себя, угрожаем родителями, двойками, а когда мы их не слышим – они просто потихонечку начинают заниматься своими любимыми делами. И вправду, если ребенок не хочет меня слушать – это не его вина, а моя.
Еще недавно шла на урок и думала: “Ну этот класс у меня точно делать ничего не будет. Или найдутся такие, что не дадут ничего делать”. Теперь все не так. Даже самые хулиганы оказываются способными – у них такая быстрая реакция, что учитель просто не успевает за ними. Для меня это настолько ново!
Раньше я тоже думала, что «сегодняшним детям ничего не нужно». Неправда это! Они по своей природной чистоте, близости к Богу, нелицемерию просто живут – в том числе и на уроке, и учителю надо встроиться в эту их скорость, во взаимоотношения, на которые время, конечно, накладывает свой отпечаток. И, сея добрые зернышки, стараться самому их не затаптывать (когда, например, учитель говорит одно, а его раздражение, нелюбовь все перечеркивают).

В вашем письме вы советуете познакомиться с Н.Г.Т. Познакомилась, и вот как. Со своим первым письмом к вам и со статьями по режиссуре урока я пошла к нашему новому в школе преподавателю по актерскому мастерству – показать статьи ей как профессионалу и поговорить. До этого наше общение ограничивалось “здравствуйте” – она человек новый, к тому же совместитель. Я даже не знала, как ее зовут. Так вот! Ее зовут Н.Г.Т!..
Сейчас мы общаемся регулярно, тем более что по субботам нас во времени никто не ограничивает. Она была у меня на уроке. Дала вашу книжку. Принесла подборку из газеты “Первое сентября” с вашими советами.
В статье «Что самолетики принесли на крыльях» («ПС» № 29, 2000) вы, Александра Петровна, комментируете опыт работы одной учительницы. Она (я так поняла) – в поисках приемов, как воспитать в детях любовь к учебе и ответственность за выполнение домашних заданий. А если это пока не получается (из-за отвращения к авторитарности, собственного неумения), решила она, то хотя бы не обижать детей, подбодрить их: мол, ничего, все еще впереди, что-нибудь придумаем. И вот она предложила сложить из листочков с работами самолетики и пустить их к доске...
Я тоже попробовала. Но у меня плохо получилось. На уроке дети и так делали задания увлеченно, да еще по командам, а я предложила пустить самолетики. Возбужденные дети просто скомкали листочки и запульнули. Если бы в этот момент зашел завуч или директор, который и так ко мне плохо относится, точно бы меня выгнали.
Но вам я пишу как есть. Во-первых, потому, что я пробую то, что вы предлагаете, использую находки других учителей. А во-вторых, потому, что сейчас в школах много, так скажем, непреднамеренного очковтирательства. И вы, как люди, которые своим убедительным словом можете сказать о проблемах школы, поднять вопросы, повлиять на решения, спускающиеся “сверху”, должны знать правду о том, что происходит на самом деле.

Что я имею в виду? В школах сейчас (я это вижу не только как учитель, а и как родитель) разговоры идут в основном такие: спрос, спрос, спрос. О педагогическом росте, мастерстве, похоже, думают мало (я не имею в виду различные аттестации, открытые мероприятия и т.д.). Учитель докладывает ученикам материал, усвоил ребенок или нет – это его проблемы, будь добр отвечать и делать контрольную, а не сделал – ты лодырь, тебе “два” и т.п. Но, во-первых, многие дети психически ослаблены – неспокойная обстановка дома, постоянно включенный телевизор, неумение себя занять, раздраженный и повышенный тон разговоров вокруг, состояние, когда надо постоянно быть готовым защищаться или нападать. Во-вторых, физически ослаблены почти все – это общеизвестно. В-третьих, дети страшно перегружены – представьте, просидеть все уроки на положении “тупого”! А отсидел впустую – значит, вся нагрузка на домашние задания. Это ж сколько здоровья надо иметь!
Каждый учитель считает свой предмет главным и задает, и задает. Или, наоборот, вроде ничего конкретного не было задано, долгое время не спрашивалось, а потом – бац! – изволь ответить. Я по своей старшей дочке вижу: если делать все – это надо сидеть и днем, и ночью. Кто-то справляется (на первый взгляд!), но для основной массы – это тяжко.
В школе нет самого главного, вернее, школа отнимает самое главное – радость учения, искреннюю, всей душой, без боязни, с правом на ошибку. Зато процветает деление классов “по уровням”. Не умеем научить – вот и сортируем? Решает, например, ребенок в седьмом классе типовые контрольные и решает – и все на “два” и на “два”. Где же тут мастерство педагога? Педагога, которому должно быть очень важно (и не только в учебном смысле, а и в человеческом) найти ту точку, откуда идет непонимание (а оно, может, лежит где-нибудь в третьем классе!), и от этой точечки двигаться дальше, не отнимая у ребенка желания трудиться, радости видеть результаты своего труда, радости просто хорошо поработать мозгами.
Зачем я пишу о том, что, казалось бы, не касается моего предмета? Делай свое дело хорошо, тем более что у самой куча проблем. Правильно. Да я про это ни с кем и не говорю. И что могу для детей делать – делаю. Но... страшно. Ведь с восьмого класса начинаются прогулы, безделье, компании с курением, а то и наркотиками. А ведь это те самые дети, которые пришли к нам учиться. Конечно, мы их не учили курить, но мы делали все, чтобы они уходили от нас. И они уходят... А в школе как ни в чем не бывало продолжается показуха: высокий процент успеваемости, масса мероприятий, первые места, требования формы и сменки таким способом, что жить не хочется, требование сделать какое-либо задание или прийти на дополнительный урок таким голосом, что за ослушание, кажется, убить готовы. И получается у нас в школе обучение ради обучения, а не обучение ради счастливого обустройства жизни. Ради умения дружить, умения любить. Ради умения радоваться – просто так, оттого что живешь, видишь во всем Образ Божий...
Вы спрашиваете, можно ли использовать мои письма для частичной публикации. Смотрите сами, хотя мне, конечно, очень стыдно, что у меня не получается.
Спасибо, что вы есть.

Время – лучший лекарь, а лучшее лекарство –
обретение себя.

Е.К., учительница химии Ростовская обл.

Здравствуйте, Мария Владимировна и Вячеслав Михайлович!
Немного улеглись в моей жизни ветры перемен. Самое время остановиться, осмотреться. Надеюсь, в общем потоке корреспонденции вы вспомните мои письма. Еще недавно я их писала из Читинской области. В августе мы переехали к новому месту службы мужа – в Ростовскую область. Ко всему прочему я приобрела ни с чем не сравнимый по колоритности опыт обитания в офицерском общежитии: 27 м2 на четверых. Коллективные удобства в конце длинного коридора. Пришла к выводу, что биолог из меня никчемный, так как не смогла смириться с сосуществованием с местными мышами и крысами.
Для меня очень важны письма в «ПС», так как помогают вычленить главное, разобраться в сделанном.
Помню, последнее свое письмо я заканчивала мыслью о том, что строю свою жизнь сообразно ценностной триаде – Любовь, Красота, Знание. И если с первыми двумя пунктами в голове путаницы нет, то вопрос «Что есть то Знание, которое я ищу?» так и остался висеть в воздухе. Но время – лучший лекарь, а лучшее лекарство – обретение себя.
Хотя на сегодняшний день я, кажется, могу сказать, что нашла то, что искала. И получилась довольно интересная смесь – осваиваемая деятельность управленца-администратора, совмещаемая с летучестью педагога. Думаю, позже я попытаюсь проанализировать, что из этого вышло.
Мне очень нравятся педагогические раздумья в рубрике «Я иду с урока». Вот мои теперешние.

Заметки с последней парты (из опыта начинающего завуча). Идет открытый урок литературы в 5 классе. Тема: «Творчество И.А.Крылова». Учитель задает вопросы к тексту прочитанной басни «Ворона и лиса».
– Ребята, какими словами можно охарактеризовать лису?
В ответ взмывает лес рук:
– Она хитрая, наглая, льстивая.
– А что можно сказать о вороне?
Каждый стремится донести свои эпитеты-версии:
– Ворона глупая, доверчивая. Добрая, нерасторопная, недоучка.
Итог прениям подводит Наташа:
– Конечно, ворона была глупой. Знала же, знала, что не красавица. Не павлин ведь! Но поверила. Поверила, глупая! И лишилась своего кусочка сыра...
Урок продолжался дальше. Но я уже не следила за его ходом. Господи, что на самом деле важнее: быть вороной, раздобывшей кусочек сыра, или чувствовать себя павлином?

В связи с этим из глубин памяти всплыл небольшой сюжет. Как-то раз на одной из педагогических посиделок коллега сравнила меня с раненой птицей. И я поразилась, насколько точно и емко ей удалось схватить мою суть.
Потом благодаря газете «Первое сентября» я приехала в Летнюю школу, проводимую в Пермской области. Сторонним наблюдателем долго присматривалась ко всему происходящему, не включаясь в общую работу. Во время прогулки по вечернему лагерю встретилась с Рафом – настоящей легендой Летней школы. Мы разговорились.
– Скажи, Раф, это правда, что я похожа на раненую птицу?
– Ты? Нет, совершенно не похожа. Расскажу тебе одну притчу. Слушай. «Есть птицы – они летают. А есть орнитологи, которые изучают, как эти птицы летают. И если ты птица – лети. И не думай, как ты это делаешь».
Я выдохнула и полетела. Все выше и выше. Туда, где простор и свобода, свежий ветер и бесконечная голубизна сияющего неба. Правда, иногда то холодный ветер непонимания давит к земле, то острые стрелы зависти и лжи больно секут крылья.

Со времени того разговора, который пошатнул мое мироощущение, прошло два года. За это время в жизни произошло достаточно перемен. И сегодня с последней парты мне хорошо видно, что многие уроки обладают единым недостатком – стремлением учителя втиснуть огромное количество фактического материала в прокрустово ложе отведенных сорока минут. Тогда урок превращается в изнуряющую гонку по полосе препятствий. Причем сам учитель бежит легко. Монологическая речь его отточена, один этап урока логично сменяется другим. Эх, вот только не мешали бы препятствия! А то ведь каждый раз спотыкаешься, когда задаешь вопрос классу и не получаешь моментального ответа. Приходится брать инициативу в свои руки. Быстрее-быстрее, не дослушав, закончить мысль ребенка самой. И вперед! Сколько еще важного и полезного нужно донести до сознания страждущих знаний детей.

...О чем же это я? Ах да! Идет урок литературы. Пятиклассники постигают мудрость басен И.А.Крылова. Учусь и я...
«Если птица – лети!» Но павлин – тоже птица, а летать не умеет. Так что же на самом деле лучше – быть вороной и летать, попадая время от времени впросак, или чувствовать себя павлином, рефлексирующим на последней парте?

(Мы надеемся, что Е.К. простит нам небольшое режиссерское вмешательство в текст ее письма. – Прим. ред.)

От ведущих полосы. Пишите. Особенно когда трудно и одолевают сомнения. И чем искреннее вы напишете, тем большему числу читателей ваши слова помогут найти ответ. Ведь болевые точки у нас одни и те же...
Перечитывайте. Когда трудно и одолевают сомнения, перелистайте старую подшивку. Вдруг в, казалось бы, и так уже внимательно изученных материалах мелькнет ответ на сегодняшний вопрос. Ведь оказавшиеся столь полезными советы А.П.Ершовой – это всего лишь краткий конспект материалов «Режиссуры урока» и «Я иду с урока».
Мы надеемся, что и к публикуемым сегодня письмам вы когда-нибудь вернетесь и отыщете столь нужные вам новые ответы.