Сюжеты

Владимирский рельеф как достопримечательность

Город Владимир, безусловно, город с большой буквы. Тут можно найти все, что свойственно старинным и приятным русским (и не только русским) городам: главная улица, застроенная древними домами с магазинами и всякими закусочными, храмы и прочие архитектурные шедевры, имеются театры, клубы, стадионы и музеи. И тем более странно, что главной достопримечательностью города Владимира путешественники большей частью называли не Успенский собор, не Дмитровский, даже не Золотые ворота, а предмет для города, похоже, и совсем не обязательный. А именно, владимирский рельеф.

Редкостная живописность и эффектность здешнего рельефа была подмечена еще Андреем Боголюбским. И, поскольку человек он был практичный, это обстоятельство использовалось в интересах города. Достаточно вспомнить, что главные храмы Владимира – Успенский и Дмитриевский – были поставлены не на центральной улице, как это делают чаще всего, а в стороне от улицы, почти что на краю обрыва. В этом состояла хитрость Боголюбского. Еще бы, ведь в двенадцатом столетии главными транспортными магистралями были вовсе не дороги, а моря и реки. Соответственно послы, купцы и прочие владимирские гости прибывали сюда речкой Клязьмой. До причала еще было далеко, а гости уже любовались живописной кручей и прекрасными церковными сооружениями, кручу венчающими. Создавалось впечатление, что эти два собора лишь начало и что город весь застроен им подобными сооружениями. Естественно, гости сразу проникались величием и важностью Владимира.
Даже когда на рубеже пятнадцатого и шестнадцатого столетий здесь возводили новый кремль, то восемь из четырнадцати башен были расположены по его южной стороне, то есть опять-таки со стороны реки. Естественно, что с точки зрения фортификации это было бессмысленно и, более того, абсурдно – вряд ли кому-нибудь из вражьих воинов пришло бы в голову брать город со стороны столь крутого спуска. Это опять же было сделано в “рекламных” целях – чтобы производить наиблагоприятнейшее впечатление на путешественников.
Но все равно, какой бы выдающейся архитектурой ни застраивался город, он поражал достоинствами, данными ему самой природой. Например, в “Дневниковых записках путешественника доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина в 1769 году” говорится о Владимире в таких словах: “Он стоит на левом берегу Клязьмы по ее течению, а не на правом, как в Российском Атласе назначено, и имеет весьма приятное положение. Возвышенное место, на котором он построен, дает ему прекрасный вид. Его можно разделить на три части, из которых первую с приезду по Московской дороге можно почесть за предместье, которое от самого города отделяется глубоким буераком. По нем следует так называемый Кремль, как натурою, так и искусством укрепленный. С южной стороны крутой и возвышенный берег реки Клязьмы, с северной – река Лебеда, с прочих двух сторон весеннею водой промытые глубокие буераки делают его почти неприступным. Внешний край как берегов, так и буераков обведен земляным, нарочито твердым валом. Помянутые буераки, без сомнения, сначала были – выкопанные рвы; но вешняя вода, ежегодно их размывая, столь глубокие произвела рытвины. Третью частью города может почесться заднее за городом строение”.
А в официальном заключении, сделанном егермейстером высочайшего двора Дмитрием Сипягиным, сделаны выводы из сказанного выше: “Благодаря возвышенному положению, отсутствию фабрик и изобилию садов, преимущественно вишневых, город утопает в зелени, и потому воздух в нем благоприятный для здоровья – сух и чист, выгодные естественные условия в значительной степени помогают улучшению санитарного состояния, которое было бы и вполне удовлетворительным, если бы жители более заботливо оберегали свои жилища и окружающие их местности от загрязнения”.
Неудивительно, что среди самых любимых занятий владимирцев были прогулки по рощам, садам и оврагам. Даже овраги здесь воспринимались отнюдь не досадной помехой, а живописнейшей достопримечательностью. “Глубокий и широкий ров с крутыми окраинами, покрытый различными лиственными деревьями, болотной травой и вьющимися растениями… И доселе за молодыми деревьями рощи стоит старая прикрепистая сосна, а при начале пути к деревне Быковке – два больших вяза стоят как бы на стороже у крутой окраины рва” – так поэтично отзывалась об одном из многочисленных владимирских оврагов официальная и большей частью сухая газета – “Владимирские губернские ведомости”.
А ступеньки сплошь и рядом устроенных лестниц служили предметом особенного почитания и ностальгии: если житель города оказывался за его пределами, он тосковал как раз по этим городским объектам. Самая известная из лестниц до сих пор ведет от нижних стен Рождественской обители к Дмитриевскому собору и то и дело дарит восходящему очередной прекрасный вид.
Хотя, казалось бы, лестницы приносят неудобства и следует их не романтизировать, а ненавидеть.
Рельефом возмущался разве что экономист Андрей Субботин, автор книги с пространным, как в то время было принято, названием “Губернский город Владимир в 1877 г. Всестороннее описание в связи с сравнительными данными о других городах России”. Он сетовал: “По своему физическому характеру Владимир имеет свои поэтические стороны, но для действительной, реальной жизни имеет свои неудобства: неровная местность, ветры, неравное распределение вод летом и снегов зимою, множество лощин с грязью и нечистотами, довольно пустынные окрестности, небогатое растительное и животное царство…”
Однако же владимирцы, похоже, и не замечали этих неудобств. Они со вкусом наслаждались тем, чем одарила их природа, то есть много гуляли, любовались ландшафтами и, разумеется, любили удить рыбу и купаться. Вода в речках Клязьме и Лыбеди отличалась чистотой невероятной.
Правда, иногда случались и курьезы. Например, в сентябре 1861 года вода в речке Клязьме вдруг сделалась желтой. Сразу же сделали ее химический анализ и немного успокоились. Выяснилось, что вода вполне нормальная, лишь стала более железистой (а это не вредит и, более того, приносит пользу для здоровья). Вкус воды не изменился, так что на ней продолжали готовить и даже стирать не слишком белоснежное белье. Трактирщики и вовсе не могли нарадоваться: для получения привычного коричневого цвета чая требовалось значительно меньше заварки.
Причины загадочного пожелтения так и не были выяснены. Вроде бы порешили, что виною строительство железнодорожных путей. Однако же спустя шесть лет все повторилось. На этот раз решили не искать причины – просто губернатор города распорядился снабдить владимирский водопровод особыми “цедилками”, то есть простыми очистными фильтрами.
Конечно, при таких роскошествах природы горожане просто не могли не заниматься огородничеством и садоводством. Самыми крупными из огородов были Муравкинские. Они располагались в Залыбедской части Владимира (то есть за речкой Лыбедь), в районе нынешней улицы Луначарского. В 1847 году эту землю купил крепостной князя Голицына Назар Муравкин. Еще его отец Трофим Муравкин учился огородничать в Эстонии, у ревельских крестьян, так что промысел тот был фамильным. Муравкин выращивал капусту цветную, обычную, красную, картофель, морковь, огурцы, лук, петрушку, салат, сельдерей, шпинат, спаржу, фасоль и даже арбузы – в парниках. А после смерти Назара Трофимовича дело унаследовали его дети – Сергей Назарович и Вакх Назарович и очень в этом деле преуспели.
Но главным из “природных промыслов” Владимира было, конечно же, разведение вишневых садов. Александр Иванович Герцен подметил: “Калуга производит тесто, Владимир – вишни, Тула – пистолеты и самовары, Тверь извозничает, Ярославль – человек торговый”. И действительно, именно вишня первым делом бросалась в глаза приезжающим в город.
Петр Калайдович, профессор Московского университета, писал в начале девятнадцатого века: “Между многими любопытными вещами в городе Владимире более всех обращают на себя внимание сады вишневые, как по своему множеству, так и потому, что жители владимирские от них немаловажный торг производят.
Еще в середине двадцатого века Владимир поражал путешественников своими садами. Сейчас, увы, об этом можно только вспоминать. Но, к счастью, в городе остались и обрывы, и овраги, и холмы. Этот “исторический памятник” уничтожить не просто.

Гостиница “Клязьма” и ее меню

В 1781 году владимирский купец С.Лазарев получил в пользование участок под строительство. Место было выбрано вполне удачное – против Гостиного двора, у так называемого Торгового моста. Странно, что Лазарев построил здесь обычный трехэтажный дом, в котором сам и поселился, – тут явно напрашивалось нечто, приносящее доход.

Впрочем, довольно скоро его собственность стала использоваться, так сказать, по справедливости. Новый хозяин, господин Черенцов, открыл здесь гостиницу и ресторан с общим названием “Клязьма”.
В “Клязьме” останавливались Достоевский, Салтыков-Щедрин и Герцен (по возможности он тоже не пренебрегал комфортными условиями проживания). А писатель В.А.Соллогуб посвятил этому отелю целую главу в своей повести “Тарантас”. Он так и назвал эту главу – “Гостиница”.
Правда, по мнению этого автора, “Клязьма” отнюдь не отличалась европейским сервисом. Особенно его растрогало меню:
“Обет!
1. Суп – Липотаж.
2. Говядина. – Телятина с цидроном.
3. Рыба – раки.
4. Соус – Патиша.
5. Жаркое. Курица с рысью.
6. Хлебенное. Желе сапельсинов”.
Впрочем, не таким уж и кошмарным, разве что безграмотным было это самое меню. Просто Владимир Соллогуб писал свой “Тарантас” в духе радищевского “Путешествия”, а потому был склонен к легкому брюзжанию.
А в шестидесятые годы двадцатого века гостиницу почему-то снесли. Кому она тогда мешала – непонятно. Конечно же, вместо нее возникли тоже нужные для города объекты – сквер и фундаментальная Доска почета. Но пожалуй что для этих достопримечательностей место в городе нашлось бы и без уничтожения гостиницы, сыгравшей столь существенную роль в истории русской литературы.

Вокзал в опале

Для большинства приезжих город начинается с вокзала. Во Владимире вокзал самый обычный, выстроенный в брежневские времена и принятый государственной комиссией в 1975 году. Разумеется, вокзал был принят с оценкой “отлично” – других оценок в брежневские времена, похоже, не существовало вообще.
Увы, об этом здании вокзала сказать нечего. Поэтому вспомним о старом вокзале, стоявшем на этом же месте.

Старый вокзал был красив и затейлив. Еще бы, ведь он был одним из первых железнодорожных вокзалов России. Кстати, в строительстве его участвовал Е.И.Жуковский – инженер, отец известного исследователя Н.Е.Жуковского.
Строительство начали в 1860 году, а спустя чуть меньше года из Москвы сюда приехал первый поезд. Поезд был досрочным и внеплановым – он привез владимирцам довольно важный документ – официальное известие об отмене крепостного права. А регулярное движение установилось лишь 14 июня 1861 года.
Вокзал сделался истинно культовым местом. Там, например, было запрещено носить головные уборы. Впрочем, нужды в этом не было – вокзал отапливался редкостной в то время калориферной системой.
Историк Василий Ключевский сообщал двоюродному брату П.И.Европейцеву: “Что за городок Владимир... Улицы чистые, выложены камнем, так что пылинки нет, кажется, на них; стройные, окаймленные высокими красивыми домами; ну, словом, он так хорош, что я ничего не сумею сказать тебе о нем получше. Он на высокой горе... ажно смотреть страшно... А ночью, когда придет поезд из Москвы по железной дороге, по каменной мостовой поднимается такая скакатня, что я уснуть не мог, вышел из номера и стал гулять по освещенной и оживленной улице. Шум, говор, стук, прилив и отлив толпы поразили меня; у меня дух захватило… Не обломовщина здесь: на каждом углу боишься толчка и слышишь суетливый говор”.
И вправду со строительством вокзала жизнь во Владимире несколько ожила. Хотя и не в таких масштабах, как это привиделось известному историку. Случались и критические замечания. В частности, В.Георгиевский в своем труде “Город Владимир на Клязьме и его достопримечательности” роль нового вокзала оценил беспрекословно отрицательно: “Железная дорога, проходящая здесь, не только не сообщила Владимиру оживления, а, напротив, уничтожила и то прежнее значение, которое имел раньше Владимир, стоявший на Московско-Нижегородском шоссе”.
А между тем владимирский вокзал жил своей жизнью. В 1893 году сюда прибыл Ленин и, как утверждают историки, перекусил в привокзальном буфете. В 1913 году здесь останавливалась царская семья, когда совершала свою парадную поездку по России, приуроченную к 300-летию Дома Романовых. В 1971 году отсюда отправилась в Москву первая электричка.
А затем старый добрый вокзал взяли вдруг и снесли. Хотя незадолго до этого его признали памятником и поставили на госохрану. Современное же здание вокзала разнообразит разве что локомотив серии “Л” 1952 года выпуска, поставленный на привокзальной площади, что называется, “на вечную” стоянку. Это произошло 1 августа 1999 года, в очередной День железнодорожника.
Правда, в восьмидесятые годы тут думали установить точно такой же паровоз, как тот, что вез в город Владимир Ленина. Но наступила перестройка, и проект сделался, мягко говоря, неактуальным.

Городские ряды, прозванные шалопаевскими

Торговые ряды – своего рода тест, который можно предложить любому городу из средней полосы России. Если ряды сохранились – значит, город продолжает жить и, извините за банальность, не распалась связь времен. Если же ряды разрушили (понятно, что их разрушали из-за равнодушия, а не по идеологическим соображениям, ведь это все-таки не церковь), то прервалась история, и, может быть, стоит в таком случае пересмотреть дату рождения города.
Кстати, Торговые ряды Владимира стоят во всей своей красе.

Можно сказать, что Торговые ряды, построенные в конце восемнадцатого века по мотивам петербургского Гостиного двора, – предприятие акционерное. Правда, акционеры стали таковыми поневоле. Просто с купцов, которые держали в этом месте лавочки (и, разумеется, намеревались продолжать свое дело), собрали по 200 рублей. Старые лавочки снесли, а новые, в новых рядах, распределяли жеребьевкой.
Торговые ряды стали одним из самых популярных мест Владимира. Некто М.В.Косаткин вспоминал о своих гимназических годах: “Большие торговые ряды состояли из наиболее крупных магазинов, в которых шла торговля галантереей, готовой одеждой, мехами, мануфактурой, шелками, обувью, кожаными изделиями. Из этих магазинов нас особенно привлекал магазин Паркова с его учебными пособиями. В самих рядах между колоннами мы прятались от застигшего нас дождя, а по тротуару, вдоль всех рядов, “по шелопаевке”, как она называлась, слонялись бездельники и гульливая молодежь. Здесь, в центре города, особенно в праздники, чинно прогуливались именитые граждане. Здесь назначались свидания, происходили знакомства и ухаживания”.
Со временем рядом с Большими рядами появились и Малые. Там также торговали самыми разнообразными изделиями и товарами – от маленьких оловянных солдатиков до больших граммофонов и велосипедов.
А Большие ряды то и дело меняли свой облик. На рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий над главными воротами (их почему-то называли “бабьими”) открылась первая губернская библиотека. Тот же Касаткин писал о ней в воспоминаниях: “Главным книжным источником была для нас, гимназистов, городская публичная библиотека… Размещалась она в двух комнатах. Вход в библиотеку был сбоку через очень тугую и трудно отворяющуюся дверь, и мы поднимались по каменной лестнице и входили в тускло освещенную комнату, всегда переполненную посетителями. Книг в библиотеке было до 10 тысяч томов, и сама она содержалась на общественные средства, главным образом на плату за чтение 20 коп. за книгу в месяц и на частные пожертвования”.
В 1911 году одна из фирм решила перестроить свои лавки. Так появился новый двухэтажный магазин, которому сразу же дали кличку “кирпичики” – из-за фасада, отделанного кирпичами, покрытыми яркой глазурью. В 1913 году к рядам пристроили довольно симпатичную ротонду. В 1914-м возникло новое сооружение – с кругленькой башенкой, украшенной затейливыми барельефами. Ряды преображались и разнообразились.
Зато после революции жизнь городских рядов пошла на спад. Поначалу взялись за “бездельников и гульливую молодежь”. Газета “Призыв” возмущалась: “Ежедневно вечером тротуар “Красного ряда” запружен гуляющими, стесняя проход по нему. Настоящая “шалопаевка”! Не помешало бы шалопаям для своих прогулок избрать подальше переулок”.
А затем и вовсе разобрали арку перед магазинами, снесли заднюю часть Больших рядов, а Малые разрушили совсем. Однако основная часть все-таки сохранилась. Более того, сегодня в планах городских властей – начать воссоздавать части недостающие.

“По образцовому проекту”

Дом № 2 по Большой Московской улице выгодно отличается от прочих зданий, эту улицу занявших. Во-первых, оно благородное и безупречное в смысле архитектурном. Во-вторых, оно почти что не имеет вывесок, которыми закрыто большинство фасадов зданий городского центра. Разве что скромненькое объявленьице нам сообщает, что здесь все же находится магазин “Свет”. В-третьих, здание прекрасно сохранилось, что для центра города опять же редкость. И в-четвертых, это первый дом, построенный на улице Большой Московской по так называемому образцовому проекту.

История этого места началась в 1783 году, когда маленькую территорию рядышком с Золотыми воротами отвели под застройку Григорию Мещерягину, в то время управлявшему имением графа А.Воронцова. А за три года до этого был принят генеральный план Владимира, в соответствии с которым дома на главной улице могли строиться только по “образцовым проектам” первого и второго номеров, то есть каменные, в два или три этажа. Те же горожане, у кого на это денег не нашлось, были вынуждены продавать свои участки и отстраиваться где-нибудь подальше, там, где допускались строения третьего, четвертого и даже пятого номеров, то есть одноэтажные и деревянные.
Воронцовский управляющий был человек богатый и решил застроить это место “первым номером”. Ну а поскольку он к тому же был владимирцем влиятельным, то без труда добился присоединения соседских территорий. В результате решение о землеотводе было таким: “Ему в пятнадцатисаженную меру отходит от купцов Алексея Луковникова девять сажен, Андрея Свешникова два аршина, на которой земле состояло деревянное строение, у Луковникова – квасница, лавка да назади изба, а у Свешникова из дворового места”.
Дом стараниями крепостных мастеров самого Воронцова и под наблюдением архитектора Николая фон Берка строился долго – почти десять лет. Новоселье справили лишь в 1792 году. К тому моменту Мещерягин охладел к своей новой постройке, и в 1795 году он продал ее городу, который тут открыл почтовую контору. Лучшего места для конторы пожелать было нельзя – сразу за въездом в центр города. Бедняга Алексей Луковников не зря пожертвовал своей любимой квасницей.
А еще спустя три года здесь остановился первый почетный гость – Павел Петрович, император. И хотя он намеревался провести тут всего-навсего два дня, “по дому были проведены некоторые переделки”. В частности, в угловой, закругленной части устроили походную церковь, в которой царь изволил слушать всенощную, а на следующий день – обедню.
Вообще визит императора в город Владимир сопровождался множеством курьезов. Прибыл он сюда из Мурома, где царя чуть не носили на руках. Во всяком случае, через Оку перевозили в большой лодке, в которой в качестве гребцов были использованы самые именитые муромские горожане, наряженные к тому случаю в роскошные кафтаны и одинаковые шелковые рубашки. Государь, прощаясь со своими муромскими подданными, так растрогался, что бросил напоследок седым и бородатым мужикам: “Прощайте, дети”.
Однако вскоре после этого случилась остановка. Дело в том, что кучер императора привык в каждом уезде брать с осчастливленного пребыванием царской особы исправника сторублевую взятку. А судогский исправник от растерянности денег не дал. Экипаж остановился, из кареты вышел гневный царь и приказал арестовать ни в чем, вообще говоря, не виновного исправника, а после, ради развлечения, зашел в первую попавшуюся бедную избу. Там оказалась бабушка, которая, узнав, кто ее гость, не растерялась и поднесла “батюшке-государю” вышитое полотенце, за что и получила неплохой подарок.
Так что во Владимир Павел въехал в настроении приподнятом, раздавал направо и налево ордена, юнкеров, дежурящих перед крыльцом, досрочно сделал прапорщиками, а их командира, полковника Латышева, произвел в генералы и назначил его губернатором в Вятку. Латышев встал на колени и сказал, что подобная должность ему не по силам, он ведь даже читать очень плохо умеет, а писать не умеет вообще.
– Чего не достанет у тебя со стороны грамотности, с избытком вознаградится твоею честностью; а для грамоты я дам тебе хорошего прокурора, – произнес император.
Спорить дальше, естественно, было бессмысленно, даже опасно. Судьба города Вятки была решена.
А на станции впоследствии бывали многие иные знаменитости – Пушкин, Чернышевский, Герцен. Естественно, что их тут принимали со старанием гораздо меньшим.

Памятник Ленину на святом месте

Главный памятник любого города, конечно же, памятник Ленину. Так было, есть, так, вероятно, еще долго будет.
Владимир, разумеется, не исключение. Памятник Ленину здесь маленький и даже симпатичный своей камерностью. Да и находится он в самом что ни на есть удачном месте – на Соборной площади (в 1918 году ее переименовали в площадь Свободы, а вот в 1991-м, когда, казалось, настоящая свобода наконец пришла, ей вдруг вернули старое название).

Разумеется, это “свято место” пусто не бывало и до Ленина. Использовалось оно так, как святому месту и положено, то есть под памятник царю. Александру Второму.
Его установили к трехсотлетию Дома Романовых 6 сентября 1913 года перед уже стоявшим здесь тогда домом Госбанка. Деньги были собраны владимирцами – городскими дворянством и земством, мещанским и купеческим обществами, а также отдельными частными лицами.
Открытие было торжественным. Газета “Владимирские губернские ведомости” о том сообщала: “На площадь против здания Городской Думы вышел крестный ход… Перед входом к памятнику крестный ход остановился, и здесь был отслужен молебен… После этого началось возложение на памятник венков. Первым был возложен венок от Владимирского городского общественного управления, затем от дворянства, губернского земства, Владимирского уездного земства, Ученой архивной комиссии, купеческого общества… Первые четыре венка серебряные, а остальные из живых цветов и зелени, главным образом лавровые.
Открытый памятник представляет бронзовую во весь рост фигуру императора Александра II с непокрытой головой в порфире. Левая рука его положена на державу, в правой – свиток. Фигура поставлена на двухъярусный пьедестал со ступеньками. Пьедестал красного финляндского гранита, по углам его – четыре тумбы шведского лабрадора, на них четыре бронзовых орла, соединенных такими же гирляндами… Фигура памятника исполнена по проекту акад. Опекушина, а пьедестал – по проекту владимирского городского архитектора Жарова… После освящения памятника и возложения к его подножию венков в Городской Думе состоялся парадный обед”.
Александр Освободитель простоял недолго. В 1917 году его снесли, а в годовщину революции, 7 ноября 1918 года, на постаменте укрепили гипсовую статую Свободы. Но она, как и памятник царю Александру, оказалась не слишком живучей. Правда, по причине иной, и в 1923 году газета “Призыв” сообщала: “Все с чувством страха вот уже несколько лет смотрят на обелиск на площади Свободы, который, окончательно одряхлев и покривившись, служит “детской каланчой”, а внутри его – “антигубздравовское” состояние. Статуя Свободы… сейчас похожа на какую-то древнюю женщину. Нужен новый памятник”.
Тут как раз скончался Ленин, так что “новый памятник” вполне логично посвятили именно ему. Статую усопшего вождя работы скульптора Котихина открыли здесь в 1925 году. Для экономии опять-таки воспользовались старым постаментом.
Отливали статую в Москве из благородной венской бронзы. На постаменте выполнили трогательную надпись: “Ленину, рабочие и крестьяне Владимирского уезда”. Сзади проставили дату: “5 июля 1925 года”.
“В воскресенье с 11 часов на площадь Свободы начали стекаться демонстранты. Все желают как можно скорее увидеть фигуру дорогого Ильича… На трибуне начальник гарнизона т. Яковенко делает знак. Секунда-другая и под ружейные залпы и звуки оркестра спадает красная драпировка, закрывавшая памятник. Толпа замерла. Взорам представилась коренастая фигура Ленина… Сотни глаз впились в бронзовое изваяние вождя, стоящего с простертой рукой, как бы указывая путь, по которому должно идти революционное движение мира”, – сообщала городская пресса. “Парадных обедов”, естественно, не было.
Этот памятник вошел в число первых десяти ленинских монументов. Хотя сам Владимир Ильич был во Владимире всего один раз, в 1893 году.
Со временем работа скульптора Котихина вдруг разонравилась властям. И 21 апреля 1950 года в соответствии с решением исполкома Владимирского горсовета памятник сменили на другой – работы скульптора Шильникова. На сей раз обошлись без торжеств. Больше того, памятник меняли ночью, и на следующий день многие горожане просто не заметили, что памятник немножечко другой. И впрямь немножечко – Ульянов-Ленин всего лишь “опустил” правую руку и перестал указывать какие бы то ни было пути.
А на постаменте, сделанном из красного финляндского гранита еще для российского императора, до сих пор пугают граждан заменители орлов – нелепые серпы и молоты. Символике в нашей стране все время придавали чрезмерное значение.