Когда он придет – не прогоняй!

Но я-то знаю, что он не придет, что он отказался от сына. И решаюсь сказать Алеше правду...

“Мама! Папа придет – не прогоняй!” – кричит мне в трубку Алеша. Уговаривать его в такую минуту бесполезно.
Разговор прерывается. Отупело сижу у телефона. Чего-то жду. Нет, конечно, не стука в дверь. Он не придет – пытаюсь внушить я себе. Восемь лет без нас спокойно обходился и еще столько же обойдется. Алешке к тому времени семнадцать стукнет, у него появятся свои заботы.
Откуда взялся этот срыв? Во-первых, живет далеко от меня – за двести сорок километров от Москвы. Благодать, но ездить туда часто я не могу. Во-вторых, с бабушкой особенно не поболтаешь. Она то у печки крутится, то на огороде пропадает. В дела внука не вмешивается. Я не упустила бы перемену в настроении сына. Загрузила бы его речкой, грибами, велосипедом. Почитала бы ему вслух – действует безотказно. Алеша уходит в переживания героя и забывает о своих проблемах.
Беру с полки его любимого “Незнайку”. Из книги вываливаются белые альбомные листы. На них портреты: “Папа Коля рыбачит”, “Папа Коля ест”, “Папа Коля держит в руках хоккейную клюшку”. Не понимаю: Алеша его никогда не видел. На пол опускается фотография, которую я тщательно прячу от сына. Вернее, прятала.
Поднимаю фотографию. Я забыла, какими мы были восемь с половиной лет назад. Николай выглядит счастливым. Одной рукой крепко держит шестимесячного сына, другой – обнимает меня. На фотографии мы последний раз вместе. Завтра он уйдет. Хорошо, что я этого не знаю.
Рассматриваю рисунки. Схвачено общее: тонкие губы, прическа ежиком. Незрелость, ветреность, самовлюбленность, незаметные на старом фото, выявились в набросках сына. В его способностях я никогда не сомневалась. Еще с детского сада с Алешей занимается учительница из художественной школы. И талантами, и характером сын в отца пошел. Значит, и мне родных внуков покачать не удастся? Пора ситуацию менять. Недаром Алешка всполошился. Если Николай придет... Дверной звонок починить бы. Мужика нет – и все в доме наперекосяк.
...В первый день после истерики сына любой стук или шорох вызывает легкое головокружение. На второй – я начинаю злиться на свою восприимчивость и глотаю валерьянку. На третий – приходит Николай. Я оставляю его в детской... Все стены увешаны Алешкиными работами, на письменном столе – фотография и портреты. Других детей у Николая до сих пор нет: забеременеть его жене не удается. Я предлагаю ему приезжать к нам и, если жена разрешит, брать на некоторое время Алешу к себе. Не надо от сына ничего скрывать: ни прошлого, ни настоящего.
Алеша еще любит отца и примет его таким, какой он есть. Николай просит пару дней на размышление и уходит. Через неделю я обнаруживаю в почтовом ящике конверт без марки. “Воскресным папой” Николай быть не желает, просит “случайных” встреч между ним и сыном не устраивать.
На следующее утро бабушка с Алешей неожиданно приезжают из деревни. После телефонного разговора внук плачет по три раза на день. Раньше домой не загонишь, теперь никуда не ходит, ни с кем не разговаривает. Вечером я обдумываю разговор с сыном. Он совершенно измотанный спит у меня на кровати. Как приехал, ни разу в свою комнату не зашел. То ли боится чего-то, то ли сильно устал от одиночества. Поберегу его нервы. Скажу, что папа не приходил. Пусть сын живет иллюзиями и надеждой, а со своими эмоциями я как-нибудь справлюсь. Алеша просыпается и вопросительно смотрит на меня. Я никогда его не обманывала, и он поверит моим словам.
– Папа от тебя отказался, – неожиданно говорю я напрямик и читаю письмо Николая. Мы с сыном договариваемся не искать отца, не надеяться на его помощь...
В сентябре Алеша слег в больницу с острым приступом аппендицита, в октябре заболел гепатитом. В ноябре приехал домой осунувшийся и повзрослевший.
Подруги и родственники убеждают меня позвонить Николаю, ругают меня за упрямство и не понимают, зачем я сказала сыну правду. Я и сама не могу этого объяснить. Но чувствую: мне и сыну нужно пройти через предательство и тяжелую болезнь.
После больницы его работы были безобразными. Сегодня в них рождается новая цельность и глубина.

Галина МАКАРЕВИЧ