Ворона без сыра

Если вам станут говорить, что существуют только три поэта: Пушкин, Бродский и Мандельштам, – не верьте. Не верьте, если об этом сообщат в программе “Время”. И даже когда о Пушкине передадут по радио, сомневайтесь. Поэтов куда больше. Я вот знаю одного монгольского поэта, он учился со мной в институте. Звали его Аюрзан.
Однажды, чтобы обсудить его стихи, к нам, на Тверской бульвар, 25, приехала делегация пастухов из Монголии. В начале семинара Евгений Аронович Долматовский в очередной раз сообщил присутствующим, что в классической монгольской поэзии принято зарифмовывать не только хвостики строк, но и первые слоги. Эта парадоксальная прелюдия повторялась при каждом выступлении Аюрзана, хотя при безусловном буддистском уважении к традиции он не рифмовал вообще.
Зато он писал: “Я считаю своими все те земли, на которых монголы пили чай”. Или: “Смотрю на звезды, и слезы закатываются в уши”. А самой красивой блондинке курса очень нравилась сумасшедшая строчка: “Горный козел падает со скалы, как солнечный луч”.
И все ж таки, несмотря на горного козла и мелодраматично красивую девушку, стихи делегации не понравились. В своем возмущении пастухи совсем вытеснили из разговора переводчицу и, вращая над нашими головами огненные сабли взглядов, грозно говорили по-монгольски. По всему было видно, что юный Аюрзан пал в их глазах, как солнечный луч.
Во время этого курултая я смотрел в окно на омытого дождями институтского Герцена, на голове которого сидела классическая ворона без сыра и просилась в танку…
Я не знаю, что стало с Аюрзаном после института. Возможно, ему пришлось заняться каким-нибудь рациональным, безысходным делом в мире электронных клеток и сублимированных чаев. С такой репутацией, как у него, вряд ли можно попасть в пастухи. Но может быть, ему повезло и бесприютный дух Чингисхана допустил поэта к отечественным стадам, хотя за отсутствие рифмы и определил в самый безблондиночный район. И сейчас, когда я набираю этот текст, на пустынном краю мира неизвестный монгольский ковбой смотрит на звезды, слезы закатываются ему в уши, а у его обутых в американские сапоги ног лежит ослепительный горный козел.

Голых веток оснежен излом,
Круглый месяц на дне
Голубом.
Ворон на ветке во сне
Снег отряхает крылом.
            Вячеслав Иванов