Школа как открытая культурная система

Разговор учителей, воспитанников и гостей школы «Аист» про то, на чем десять лет держалась их семейная школа, на что они надеются и в чем уверены

Семья превращается в род

…Менялось ли с годами понимание того, что такое семейная школа и для чего она предназначена?

– Первоначально школа создавалась людьми, у которых были хорошо налаженные отношения вне школы. Родственники, друзья, родственники друзей... Кроме кровных связей, существовали и иные: я изумлялся вначале, что буквально каждый ребенок имел в школе или крестную мать, или крестного отца.

С годами принцип формирования школы изменялся. Когда мы теперь набираем классы, то люди зачастую совсем не знают друг друга. Процесс слияния в семью идет в ходе формирования класса.

– Но все равно получается так, что, когда приходит одна семья (пусть даже нам раньше неизвестная), она тянет за собой друзей, знакомых, соседей и так далее. Этот фактор постепенно становится определяющим; среди новых людей в школе друзья друзей опять становятся все более весомой частью.

– Вначале школа действительно ощущала себя одной семьей; теперь она уже слишком большая, чтобы быть такой тесной. Но атмосфера сохранилась.

А уровень отношений, характерный для «Аиста» первых лет, переходит на класс. В масштабе класса семейный уклад отогревается и сберегается. Особенно это видно в 7–8 классах. Тут уже сами дети почти по-родственному близки между собой. А сама школа теперь – это словно ряд семей. Как большой род получается.

– Заметим, сколько у нас тут сегодня выпускников, и всегда их бывает много на такого рода событиях – что-то тянет их прийти и снова быть вместе. А для нас ведь вопрос будущего, приведете ли вы, выпускники, детей в нашу школу. Если это будет действительно так, то школа преодолеет критический возраст, перейдет на второй круг. Когда ваши трехлетки придут в наш садик, то семейные связи снова сомкнутся.

– Я попала в «Аист» через год после его создания, когда в школе было сорок человек. И вдруг поняла, что я неконтролируема преподавателями. Я могла ничего не делать в течение целой квинты (на которые здесь делится учебный год), а на зачетной неделе могла ответить по всему объему того, что мы проходили. Я распределяла работу, как хотела.
До этого я училась в нескольких школах. А здесь столкнулась в свои 12 лет с понятием свободы. И ощутила отношение к себе не как к ребенку, а почти как ко взрослому, как к коллеге; это было ни с чем не сравнимое ощущение. Я знаю, что «Аист» – единственная школа, которой я бы могла доверить своего ребенка. Знаю, что здесь его научат тому, чему бы я хотела, чтобы его научили. Что его примут не как дискретную единицу некоего потока, а как особого человека.
А понятие семейственности все-таки не изменилось, а скорее модифицировалось. И по-прежнему перед приемом в школу первоначально происходит общение с ребенком и его семьей.

– Ведь мы принимаем в школу не ребенка, а семью. И не просто папу и маму, а дедушек, бабушек, племянников; и мы знаем, что на наши праздники будут приходить их дяди и тети, соседи, близкие и дальние друзья.

Традиции: замена психологических служб

...Что позволяло удерживать в постоянно меняющейся школе что-то главное, ту же атмосферу, тот же психологический климат?

– Культура – это же передача традиций. Когда возникала школа, сразу шла отладка традиций. Та же традиция семейственности. Традиция умения работать в команде, а не быть учителями-солистами. Традиция абсолютного уважения друг к другу. У нас в коллективе нет соперничества; здесь каждый заинтересован в росте другого. Сложилось удивительное содружество и разделение ответственности. Традиция духовного воспитания. Традиция духовного пения по утрам. Когда-то (отчасти оттого, что много детей «Аиста» учились еще и в художественной школе, и в музыкальной) возникла традиция колядования на Рождество. Ватага ребят была организована очень профессионально. Они брали музыкальные инструменты, надевали костюмы и ходили по домам. Мой сын – из первого выпуска «Аиста» – уже пять лет живет в другой стране. Вот он звонит и поет по телефону колядку, а потом несколько раз перебивает и спрашивает: «“Аист” колядовал в этом году?» А я проболела и не знала. Он снова и снова спрашивает: «Но “Аист” колядовал в этом году?» Видимо, такая была у них своя большая радость, когда они ходили и приносили радость в другие дома. Ему там недостает этого. И как проверка: если «Аист» колядовал, то все в порядке.
Еще традиция – открытость, сюда можно прийти со знакомыми, незнакомыми, школа открыта разным добрым влияниям, и она сама несет их. Собственно, для нас школа – это открытая культурная система, недаром она получила статус «Школа ЮНЕСКО». Есть разные традиционные еженедельные формы общения – Английский клуб, Музыкальная гостиная, школа всегда остается хлебосольной, несмотря на все кризисы. Важно, что здесь любой человек чувствует себя очень естественно. Вчера было видно, как гости, даже не зная языка, начинают петь с нами, включаются в наши формы общения…

– А так год на год не похож. В школе с каждым годом меняется очень многое. Стабилен разве что экономический кризис. Но учителя растут очень активно. Экономически все крайне тяжело, а интеллектуальный, эмоциональный, духовный рост людей очень значителен.

– Я не думаю, чтобы психологический климат зависел от психологов. Бывают особо тяжелые ситуации, в которых нужен профессиональный психотерапевт. А все остальное – это дело учителей, да и родители сами оказываются психотерапевтами для других родителей.

– Я много думаю о Татьяне Павловне, о том, что она сделала для школы, для каждой семьи отдельно. Много лет она как бы выполняла роль психолога, или, во всяком случае, посредника между семьями и школой. Я это наблюдала сотни раз. К ней можно было прийти со своим каким-то непониманием дела – и час, два, три она сидела и разговаривала с папой, с мамой, или поочередно с ребенком и с семьей, или со всеми сразу. И помогала разобраться, что же происходит. Сейчас уже не так просто ответить всем, но словно и силы удесятерились за десять лет.

– Когда мы были маленькие, было принято время от времени всем попечительским советом встречаться с каждой семьей, давать людям выговориться, какие-то вещи важные для взаимопонимания обозначить. Это тоже было страшно изнурительно. Сейчас мы в полной мере этого себе не можем позволить… Но принцип в общем-то сохранился.

– У нас не возникало потребности в особых школьных психологах, но когда ряд родителей объединяет одна проблема (не важно, имеет ли она прямое отношение к детям или нет), мы собираем родительский семинар и приглашаем профессионального психолога. Это может быть и теоретический семинар, и тренинговый, и со взрослыми отдельно, и вместе с детьми.

Школа для взрослых

…Семейная школа поневоле должна становиться еще и центром образования взрослых? Это с самого начала было понятно?

– Да, у нас в уставе записано, что цель школы – создание условий для самореализации каждого ребенка, учителя и родителя. Это предполагает, разумеется, особую работу со взрослыми.

– Как только у родителей возникает отчужденное, ироничное отношение к школе, так школа начинает терять ребенка. И помочь все труднее.

– Есть и другая сторона. Если ребенок развивается и учитель тоже, а родители – нет, то возникает критическое, отчужденное отношение ребенка уже к своим домашним.

– Мы стараемся помочь родителям собираться по самым разным поводам и в разных сочетаниях. Есть родительские семинары – это как бы разговорный жанр. Иногда ты участвуешь в нем, иногда ты только слушатель, впитываешь то, что говорят рядышком, а при этом сглаживаешь в себе очень много.
И вот получается: родительские собрания классные, родительские семинары, семинары после поездок, собрания образовательные (далеко не только психологические). Очень часто, когда в совместных делах несколько классов соединяются, сближаются родители детей из этих классов. Они сидят и обсуждают: «А, вот какие проблемы будут у меня в будущем году». Или: «Ой, а я это уже пережил!» Ведь большая семья – роскошный случай. Когда все разного возраста, то нет чувства перепрыгивания с одной заранее неизвестной плоскости на другую. Есть вертикаль, перспектива. И ты можешь путешествовать по этой вертикали. Маленький коллектив, взаимосвязанность многих людей и событий постоянно заставляют путешествовать вверх-вниз. Это очень интересное образование, само по себе в чем-то осуществляющее реабилитацию взрослых и детей.

– Родители сами становятся заинтересоваными в профессиональном росте учителя. Был совсем особый случай: учитель выпускал третий класс, а родители знали, что он очень хочет поехать на семинар в Финляндию, и спонсировали его поездку. Хотя расставались с ним как с учителем своих детей.

– Школа выполняет роль призмы. Вот появляется новый ребенок, он – как чистый белый лист, мы его не чувствуем. Но вот он показывает себя в этом деле, в этом, в этом – и расцвечивается. В походе он такой, за обедом – абсолютно другой, за ученической партой – третий. И у родителей есть шанс увидеть ребенка во всем спектре, в любой ситуации. Родитель дома привык к определенному облику ребенка. И возмущается, когда ему говорят: знаешь, он еще и немножко другой…

– Много случаев, когда родители видели худшие стороны своих детей и не видели их лучших сторон. И когда школа показывала лучшие черты и таланты их сына, то менялось отношение родителей к нему. Ведь домашняя концентрация на негативе разрушает ребенка.

– Откуда берется эта концентрация на негативе? Мир настолько жестоко проехался по взрослым, что они приходят часто израненными и хотят отыграться на своих детях. А у нас есть возможность, чтобы они успокоились и меньше срывались на своих чадах.
Разные комплексы родителей проявляются в ребенке. Я не очень состоялся в жизни и хочу, чтобы мой ребенок состоялся.
– Почему у нас это получается?
Можно сказать, что нам особенно помогает экономический кризис. В мире, где радости и удовольствий мало, все серо и тяжело, – здесь человек отдыхает, ему говорят не о том, какой у него кошмарный ребенок, а показывают, что его ребенок может и это, и то, и какая-то радостная жизнь вокруг него происходит…

– Хотя у нас не все семьи приживаются. Кто-то выдерживает год, а потом приходится расставаться. То ли ребенок не выдерживает свободы, то ли у родителей непреодолимый синдром отличника-медалиста, который помнит, как его учили, а тут видит, что учат не так. Что ни пытаешься делать, отношения разрушаются.

– А кто-то хочет педагогического обслуживания. Я вам сдал ребеночка, а вы из него сделайте то, то и то. Это тоже не наши родители. Нам важны те, кто участвует в жизни школы.

– А зачастую и просто страхи съедают родителей – ведь нет сиюминутного результата. И программу в соседней школе проходят вроде бы быстрее. Что если отстанем!

Синдромы страха и синдром успеха

А когда появилась уверенность, что подобные родительские страхи безосновательны? Был ли определенный момент, когда стало понятно, что ожидания оправдываются?

– Внутри коллектива вера в то, что все получится, была постоянно. Ведь то, что делалось, делалось очень бескорыстно, с любовью. Ну ошибаемся. Ну исправимся. Но мы ощущаем, что основания нашего дела здоровые и не могут дать дурных плодов.

– У меня стопроцентная уверенность появилась с нашим третьим выпуском. Ведь отдельной проблемой все эти годы было то, что очень часто семьи вливались по ходу – в седьмом, девятом, десятом. А это были дети и взрослые, привыкшие к иному стилю отношений. И обычно начинается разладка привычных представлений, норм поведения. И вопрос: а успеет ли все это в оставшиеся сроки наладиться по-новому? А когда таких ребят и семей в классе большинство? И вот с третьим выпуском мне стало видно, что все равно получается.
Сейчас ситуация стабилизируется в том плане, что нет нужды набирать средние классы чужих. Все этажи наши заполнены – от трех лет и до выпускного класса.

– Еще нам помогают еженедельные коллегии. С чего начинали на каждой из них? Какие есть проблемы – у тебя лично, в классе, в школе? Проблемы отслеживались, выделялись наиболее острые, так мы держали ситуацию под учетом и контролем. Такая благодушная, благополучная тональность нашего нынешнего разговора и стала возможной потому, что все проблемы и болевые точки всегда были в центре внимания.

– С другой стороны, наши коллегии всегда позволяли учителям увидеть успех ребенка и придумать новые возможности для него, воспринимать его как успешного независимо от конкретных достижений на твоем предмете. Если ребенок будет услышан на уроке труда, то я переживу, что он мне неважно диктант напишет, если он будет успешен в театре, в музыке, в танцах, то я понимаю, что он развивается. И диктант он со временем тоже напишет как надо.
А если говорить о нашей уверенности, то ведь все дело в том, что ситуация успеха, которую мы создаем практически каждому ребенку, приносит успех нам самим. Вот и все.

– Мы хотим предоставить ребенку ситуацию успеха, чтобы он почувствовал окрыленность. Именно тогда он будет приспособлен к реальной жизни; ведь он уже был успешен и верит в себя как в успешного.

– Почему я, живя в этой школе лет восемь, смотрю с огромным оптимизмом в будущее? Есть известная фраза: «Не верь тому человеку, который внушает тебе, что ты ничто. Имей дело с тем человеком, который внушает тебе, что ты гений, который уверен в том, что ты велик». Когда учитель каждый день намекает каждому ребенку, что в нем скрыты великие возможности, то дети как-то их и обнаруживают.

Подростки в школе-подростке

А еще существует отдельный страх учителя начальной школы перед средним звеном…

– В начальной школе все дети причесанные, аккуратные, вежливые… Затем они вступают в среднюю. И – о ужас! Не здороваются, все делают наоборот, дверь открывают исключительно ногами, не учатся!.. И мы очень долго огорчались, считая, что учителя в пятом классе буквально портят детей.
Успокоили нас два факта. Во-первых, мы убедили учителей начальной школы поработать с пятым классом.
Во-вторых, это то, что мы заметили: дети меняются. Просто им нужно перебродить, пережить это брожение. И если мы все это вытерпим, не будем их ломать, из них вырастут красивые люди. Во всех отношениях.

– Олег Игоревич – наш вдохновитель – с первого дня говорил нам: «Терпите, ребята, и вы будете вознаграждены». А как часто хотелось стукнуть кулаком по столу: «Еще терплю!»

– А я хочу сказать, что все время опаздывающая на собрания школа «Аист» на этот раз собралась как раз вовремя. Потому что начинается Музыкальная гостиная.
Но прежде добавлю еще несколько слов. Когда-то ученики приходили заниматься ко мне домой. Я считал: сколько раз стукнула дверь в подъезде, столько, значит, публики уже на подходе. Они садились по трое-четверо на диван, и начинались занятия. Временами они ужасно себя вели. Однажды я к ним тихо подошел и сказал: «Когда я был такой маленький, как вы, я всегда понимал, когда я делаю плохо». Они мне радостно ответили: «И мы тоже понимаем!»
Когда дана такая свобода, чтобы от нее пройти необходимый путь до культуры – через всю ту атмосферу, в которой живем, рядом со всеми близкими нам людьми, – важно постигнуть то чувство, о котором говорил апостол Павел: «Мне все позволительно, но не все полезно».
Их дело прочувствовать это, а наше – просто подождать. Вот чего-то уже и дождались. А я приглашаю всех в Музыкальную гостиную!