Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №8/2001

Вторая тетрадь. Школьное дело

КИНОПРОБЫ

12 тетрадей Евфросинии Керсновской

Шестой фестиваль правозащитного кино “Сталкер”

В самом названии фестиваля – его путь. «“Сталкер”, по определению братьев Стругацких, – это человек, ищущий тропу в неведомое. Наш “Сталкер” уже шестой год ищет очевидную на первый взгляд, а на самом деле непростую и неоднозначную связь между великим искусством кино и не менее великой идеей прав личности. Кино, которые мы ищем и представляем, показывает, что эта связь существует, утверждая тем самым и право высокого искусства, и высокое право человека быть самим собой – жить, любить, защищать слабых, думать что хочешь и говорить, что думаешь, – сказал в своем обращении к зрителям председатель жюри “Сталкера”, режиссер, председатель Фонда защиты гласности Алексей Симонов. – Нелепо надеяться, что в тот день, когда закончится фестиваль по правам человека, должна начаться новая жизнь. Такого не бывает, и не надо от “Сталкера” этого ждать и требовать. Но наш фестиваль может влиять на людей, подтолкнуть к размышлению над проблемами, возбудить желание решать их».
Темы, которые поднимаются на “Сталкере”, злободневные, но вечные: война, межнациональные конфликты, репрессии, нарушение прав человека, в том числе и его права на жизнь. Но о чем бы ни рассказывали эти фильмы: о Чечне (как, например, “Кавказский метроном”) или о жизни биолога Н.В.Тимофеева-Ресовского (“Любовь и защита”), о судьбе русского эмигранта Ивана Бунина (в “Дневнике его жены”) или чешской эмигрантки Сельмы (“Танцующая в темноте”) – герой у них один – Человек, его судьба, его достоинство, его свобода. И задача у этих фильмов одна – поставить перед зрителем вопросы и спровоцировать на поиск ответов не на экране, а в жизни.

“Альбом Евфросинии” (режиссер Григорий Илугдин, автор сценария Наталия Илугдина) получил приз правозащитных организаций как фильм, “доказавший, что человек может остаться человеком даже за 19 лет ссылок и лагерей”.

В основе картины – дневниковые записи Евфросинии Антоновны Керсновской. Двенадцать тетрадей, а в них двадцать лет жизни этой удивительной женщины, восемнадцать из которых она провела в норильских лагерях. Но этот фильм не о тюрьме, а о Свободе.
Евфросиния Керсновская родилась в семье известного одесского адвоката, чудом сумевшего избежать в 1919 году расстрела. В том же году Керсновские переезжают в Бессарабию, в свое родовое поместье. Имение было большое, требующее много сил и вложений – куда выгоднее было в ту пору продать дом и землю, переехать в Париж, учиться в Сорбонне. Но Фрося Керсновская, тогда совсем еще молодая, воспитанная в лучших традициях дворянской семьи барышня, получившая блестящее образование, знающая несколько языков, принимает решение остаться здесь, на своей земле. К 1940 году, когда в Бессарабию пришли советские войска, имение Керсновских превратилось в процветающее, приносящее доход фермерское хозяйство. А потом было разграблено, разрушено, отобрано. “После того, как меня с мамой выгнали из нашего дома, я приняла твердое решение отправить маму в Румынию. Я не думала, что мы расстаемся надолго”.
“Работая над фильмом, я постоянно искал ответ на вопрос: почему Евфросиния осталась? У нее ведь была возможность уехать вместе со своей семьей за границу, даже тогда, когда уже стало понятно, что ареста не избежать, – вспоминает режиссер картины. – Но, приехав на съемки в Бессарабию, мы увидели сад Керсновских, увидели яблоню, посаженную, может быть, ее отцом, плодоносящую до сих пор, – красные сладкие яблоки. И я понял решение Евфросинии. Чувство родины – не просто березок, а нечто большего: неба, воздуха, труда, вложенного в эту землю твоими дедами и прадедами, – победило обычный страх”.
В “Альбоме” проходит образ удивительной силы – во время обряда пострига в монахи ножницы три раза падают на пол, для того чтобы человек имел возможность убедиться в окончательности своего решения уйти из мира. Так и Керсновской судьба давала несколько подсказок, прежде чем загнать в телячий вагон, увозящий сотни арестованных бессарабцев в сибирскую тайгу. В чистилище? В ад?
“Пусть бегут те, кто виноват, а прячутся трусы! Куда бы ни привезли, везде будет работа. А я выдержу. Я все выдержу”. Вот еще один ответ на вопрос, почему Евфросиния не бежала вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения. Это был человек удивительной внутренней силы и душевной чистоты, в систему ее представлений о мире просто не укладывались такие понятия, как ложь, предательство, зло – и до последнего она была уверена, что справедливость и здравый смысл восторжествуют.
Восемнадцать лет каторжных работ: на лесоповале, в лагерной больнице, в морге; побег – восемь месяцев скитаний по сибирской тайге без крова и пищи, снова арест, приговор “к высшей мере социальной защиты”. Она была свидетелем тысяч искалеченных судеб, страшных историй жизни, тысяч смертей не на поле боя, а от истощения, голода, страха: “страшно было наблюдать, во что тюрьма превращала людей”. И только однажды отчаяние победило, когда Евфросиния Керсновская добровольно пошла работать в шахту, чтобы шагнуть навстречу смерти, которая все эти годы стояла за спиной. Лучшая подруга поменяла на две пачки махорки тетради, куда Евфросиния, тщательно скрываясь от бесконечных лагерных шмонов, записывала то, что видела собственными глазами. И зарисовывала. Более 300 рисунков – кто их хоть однажды видел, вряд ли сможет забыть.
“Рисунки Керсновской – больше, чем документ эпохи, в них есть биение человеческой мысли, живой души, – говорит Григорий Илугдин. – При всей своей яркой талантливости они нарисованы неумелой рукой (ведь Евфросиния не была профессиональной художницей), что придает им удивительную силу, способность проникать на любой уровень сознания. Это, если хотите, комикс, страшный, чудовищный комикс про ГУЛАГ. Альбом Евфросинии – это не просто тетради, а Евангелие, Слово, переданное этим удивительным человеком, и жить это будет очень долго, до тех пор, пока жива человеческая память, а если мы будем стремиться забывать, то эта живопись, это слово должно каждый раз напоминать, бить в набат.
Будет Солженицын, Шаламов, Гинзбург, но будет и Керсновская. Я думаю, что за этим именем будущее, и мы сами еще до конца не понимаем, какое наследство она нам оставила”.
“Мама! Я выполнила твое желание… И на кресте твоем клянусь, все, что здесь написано, – правда. А правда вечна. Но иногда эта правда ужасна. Может, такую правду лучше вычеркнуть из памяти? Но что тогда останется? Ложь, только ложь!”

Наталья АФАНАСЬЕВА
Рисунки Евфросинии Керсновской



Рейтинг@Mail.ru