Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №8/2001

Четвертая тетрадь. Идеи. Судьбы. Времена

Долгая безработица ломает хребты

Особенно мужчинам

Одни считают, что рост безработицы стимулирует частную инициативу, сдерживает рост зарплаты, способствует росту производительности труда. Другие, наоборот, полагают, что высокий уровень безработицы снижает ВВП и усиливает социальную напряженность. Но надо сказать, защитников у длительной безработицы нет вообще. После определенного предела она перестает стимулировать что бы то ни было, а негативные ее последствия становятся все ощутимее, особенно среди мужчин. У них даже смертность выше, чем в любых других группах работоспособных мужчин. Сравнивали продолжительность жизни у руководителей, у занятых умственным трудом, у занятых трудом физическим и, наконец, у незанятых вообще. Так вот, если разница в продолжительности жизни между первой, второй и третьей группами незначительна, 1–2 года, то последняя группа, безработных, отрывается от них сразу лет на восемь – такое резкое сокращение продолжительности жизни.
Есть разные типы рынков труда. Австралия, Канада, США – страны с относительно высоким уровнем безработицы, но рынок труда очень динамичен, идет постоянная ротация безработных, период их безработицы в основном короткий, и потому она не создает социальной напряженности. А есть страны с относительно невысоким по мировым меркам уровнем безработицы, но рынок труда вялый, и длительная безработица создает ощущение безнадежности, особенно в депрессивных регионах. К сожалению, российский рынок труда принадлежит именно к этому, последнему типу. Из 77 изученных нами регионов безработица начала сокращаться только в четырех.
Пару лет назад я была в Ивановской области. В 1993–1994 годах там было что-то страшное, полный завал, после массовых увольнений тогда началась длительная безработица. Теперь текстильная промышленность вроде бы вышла из стагнации, начался экономический рост. Ну и что? Парадокс: высокий уровень безработицы сохранился, а на фабриках пустуют рабочие места. С 1993 года люди потеряли как готовность идти работать, так и квалификацию. Им непросто восстановить и ту квалификацию, которая у них была прежде, что уж говорить о способности работать на новом оборудовании. Работодатель не хочет их брать даже на низкую зарплату. Руководство фабрик предпочитает молодых людей со стороны. И так везде: длительная безработица обесценивает трудовой капитал, и чем дольше человек не работал, тем труднее ему найти работу. Вдобавок он все ниже оценивает свои возможности, не только на рынке труда, но и вообще как работника, а это тоже не способствует изменению его статуса.
Проблема длительной безработицы есть не только у нас, и есть методы совладания с нею. В России, Швеции, Германии, Франции безработных не разделяют по срокам безработицы. В Австралии, Великобритании и США эти сроки учитывают и с каждой группой работают отдельно. В Великобритании есть стандартный набор мер вмешательства государства на ранних этапах. Некоторым людям, оставшимся без работы, достаточно предоставить информацию о рабочих местах, дать необходимую консультацию. Других надо перепрофилировать, поскольку по своей специальности они вряд ли устроятся. Есть, наконец, люди, склонные к длительной безработице. Пособие в этих странах выдается не просто потому, что человек потерял работу, а только как результат определенного соглашения, которое предусматривает, что человек будет как-то действовать, чтобы выйти из этого положения. Не выполняешь соглашения – лишаешься пособия.
Через полгода – новый старт, начинается новая программа борьбы с безработицей. Вообще считается, что между полугодом и двенадцатью месяцами вмешательство общества и государства еще может быть эффективным, дальше – вряд ли.
Сегодня в России более 60 процентов средств выделяются на пассивные реакции государства: человек регистрируется как безработный – ему выплачивается пособие, вот и все. Средства на активную политику в этой сфере сокращаются. А как вы понимаете, выбор стратегии всегда в конце концов зависит от финансирования.
Между прочим, опыт других стран показывает, что активная политика в сфере занятости себя окупает. Долгосрочные безработные составляют группу высокого риска во всех отношениях. Способность к самоорганизации в приемлемых для общества формах – ресурс не безграничный; судя по всему, он часто исчерпывается за двенадцать месяцев. После двух-трех лет мы людей практически теряем, дальше они уже будут нуждаться в длительной реабилитации, и на это уйдет гораздо больше средств, чем их ушло бы на осуществление осмысленной активной программы с самого начала. Если общество осознает, что это так, что нынешняя политика просто опасна, если средства начнут распределять по-другому, службы занятости можно переориентировать на иную политику.
Все оптимистические прогнозы ближайшего экономического будущего России об устойчивом росте валового национального продукта – хотя бы благодаря высоким мировым ценам на нефть – могут не осуществиться по причине, которую пока никто не берет в расчет: для роста экономики у нас нет нужных работников. Демографические прогнозы неутешительны, так что абсолютное число работающих сокращается. Прибавьте к этому потери работников от длительной безработицы. Кроме того, у нас остро не хватает людей, умеющих работать качественно.
До сих пор многие сохраняют иллюзию, что все зависит от инвестиций: начнут инвестировать средства в экономику – и тут же все у нас получится, начнется рост, всеобщее оживление и прочая благодать. С этой иллюзией пора расстаться. Нам действительно необходимы инвестиции, но прежде всего в сферу образования и подготовки кадров, иначе все остальные инвестиции не дадут никакого результата.

Татьяна МАЛЕВА,
кандидат экономических наук,
Центр Карнеги



Рейтинг@Mail.ru