За порогом настоящего

Полоса Анастасии Романовой

Итак, поколение редких счастливчиков, то есть всех нас, с легкостью минует водораздел тысячелетий. Судьба? Бессмыслица? Каламбур дат и цифр?
Сегодня это уже не имеет значения. Мы – за порогом.
Мы даже толком не мыслим себя избранными или каким-то таинственным образом вовлеченными в игру пылающих звезд, космических хайвэев, по которым колесят божественные воля, провидение. У нас слишком много дел, слишком много забот – успеть протолкаться в метро, забежать к хворающей бабушке, оплатить телефонные счета, – а время, как заметил один поэт, вероломно ускоряет свой «лентопротяжный бег»... Так что, как поговаривают в северных глухих деревеньках, куда зимой не проехать не пройти, даже духи и ангелы взволнованы не на шутку. Галдят, мол, спорят, какая ждет всех нас участь. Ежели мир человеческий возвратится на круги небытия, стало быть, и их чаяния переменятся...
А ежели человек хитрее и умнее всех скажется – Бог ведает, что твориться будет...
Но мы, человечки, карабкающиеся, бегающие по вертикали-горизонтали мира, дымящегося от копоти строек и автомобилей, не умеем быть такими прозорливыми и впечатлительными. Шума вокруг открытий в генетике едва ли хватило на неделю. Да и чего тут греха таить: нет времени задерживать взгляд.
Палестинское чудо в пустыне пролетело мимо наших сердец – наука как-нибудь сама объяснит, почему средь бела дня декабрьского из зыбучих песков бил фонтан воды до самого синего неба... А когда-то наши братья по несчастью (то есть те, кто жил ровно две, три, одну, столько-то тысяч лет назад) слыли куда более жадными до новостей, а к знакам и пророчествам относились обстоятельнее (если и не гром средь чиста неба, то внутренности куропатки непременно очерчивали контуры перемен).
«Время и мысли стареют, – с сожалением скажут ценители позднего Рима, – высоколобые язычники смеялись над ранними христианами, которые «ели своего Бога», а позже зазнайки проиграли свое будущее».

Что же проигрываем мы? Какое такое свое будущее теряем? Пока мы захлебываемся в мистически заряженных догадках, любители кинематографа и математики обзывают нас матрицей, ученые смотрят на пешеходов
как на эмбрионов и сырье для кибер-роботов, а улыбающиеся буддийские монахи кивают в такт и тем и другим, храня лучезарное молчание.
Нет, христианство не даст нам честный ответ, будет ли у человека, выращенного из волоса, душа. Нет, мы не узнаем наверняка, изобрели ли в действительности израильские медики эликсир бессмертия и панацею от всех человеческих недугов. И вообще, что останется от привычного человеческого?
Час пик в метро? Приболевшая бабушка? Телефонные счета? Или это станет ностальгическим материалом для мифотворчества, которое будет впору разумным роботам и выращенным легионам бессмертных.
Вспоминается рассказ Р.Шекли, в котором протратившиеся американцы осуждались на бессмертие и пожизненные работы в шахтах Марса...
Ну да и будет с этими писателями-фантастами, поглощающими в неприличных количествах вещества, расширяющие сознание. Наше IQ еще такое в себя не вмещает.
Хаксли вон какие утопические страхи сулил. А выходит все как-то иначе. Теперь вот марсианскими бурями да киношными супергероями, летающими над небоскребами, пугают... В конце концов, клонирование – это, вероятно, совсем не больно. И кибер-человечки для общего дела будут полезны; главное, чтобы ученые-демиурги провода не перепутали. Не исключено к тому же, что и наш человеческий род так же начинал свою славную историю. И вообще нам некогда думать о такой ерунде, пора в метро, к бабушке да за телефон заплатить успеть бы. А то все не как у людей – не вовремя, не к месту. Третье тысячелетие на дворе, а мы все о будущем мечтаем, умничаем.