Все дело в птицах...

Пластический этюд Даниэля Лорье «Продавец птиц» на сцене Авиньонского балетного театра, согласно либретто, – цирковая безделушка. Хореография незатейлива – и вообще кажется, что все это уже было.

Либретто оправдывается перед зрителями: мол, чего в этом мире еще не было? Был и глухой уездный французский городок Н. И черные лебеди с алыми клювами (например, лет двадцать назад на Чистых прудах. С тех пор лично я таковых не видела!).
Продавец птиц, очень высокий господин в цилиндре, расхаживает между клетками, которые расставили на сцене быстрые помощники. Его питомцы уникальны: мы лишь попугая в состоянии отличить от лебедя. А все остальные – просто розовые, бирюзовые, золотистые, пурпурные. И либретто не открывает названий: они – «роскошная коллекция», зоомагазинчик, разбитый в центре глухого городка.
Изнывая от изумления, в магазинчике начинают собираться местные жители. Протанцевывая между клетками, они находят повод лишний раз явить нам свою милую убогость: посплетничать – обсудить красавицу-жену градоначальника, эдакую фифочку. И заморского гостя в цилиндре: дружбы он ни с кем не водит, в кабачок не захаживает, не глухонемой ли, не дай Бог, и, главное, на кой ляд сдались здесь его черные лебеди в аквариуме?
На возвышении, что на самом краю сцены, появляется Дама в голубом, похоже, что та самая фифочка, – рядом с ней мальчишка. Высокий господин продолжает ходить между клетками, и взгляды зала не отрываясь следят за ним. Не гипнотизер ли он? Никто из нас и не заметил, как лавка опустела. Ушли все, кроме мальчишки. Он прокрался поближе и просовывает руку в клетку с попугаем, не боясь того, что пернатый захочет самоутвердиться за счет его ладони. Но попугай, похоже, и так уверен в себе, во всяком случае болтает он виртуозно и мило. Просто и мило до тех пор, пока Продавец не выпускает на волю его подружку с кривыми чудесными ножками, и они принимаются льнуть друг к другу, как только что посетившие их – зеленщик и его новобрачная. Аллегория удачна, и мальчишка заходится от хохота. Продавец выпускает на сцену птицу за птицей – грядет выдающаяся пародия на реальность, шоу, стоящее реверанса в адрес хореографа и дрессировщика, ибо цирковой аттракцион по праву возводится в статус настоящей басни: попугай ничем не хуже мартышки. Еще и получше, разговаривает! Сколь бы ничтожным ни являлось наше представление о природе фауны, ясно, что она о нашей имеет исчерпывающие данные.
Постепенно демонстрация заоконных нравов заканчивается и начинается сказка. С потолка струится голубовато-серебристый свет. В центре сцены появляется озеро, в которое, как нож в масло, вступают огромные черные птицы. После того как артисты и попугаи показали свое умение, в противоборство с ними вступают лебеди. Здесь, собственно говоря, и начинается то, ради чего эстеты собрались в зале: можно ли понять, как удалось добиться столь идеальной синхронности в движениях тяжелых птиц с алыми клювами? Очарованный мальчишка, сделав кувырок в воздухе, рушится в воду. А нам опять недосуг заметить, в какой момент с возвышения в углу сцены сходит его мать – теперь ее голубое платье отливает серебром.
Поскольку в сюжетах про внезапно вспыхнувшую страсть главное – предсказуемость, уместно было бы ожидать от героев лирического дуэта. Но они и не думают приближаться друг к другу. Дама подзывает сына, а Продавец птиц велит им вернуться назад. И Дама отлично понимает, что в этой жизни, довольно плавно стремящейся к середине, он со всеми своими серебристыми попугаями, драгоценными колибри и редкими лебедями ей вовсе ни к чему. Так, на разговор. На час. На ночь. И потому отводит взгляд. Но она также знает, что какую-то следующую свою жизнь, пустую и чистую, провела бы с ним. И потому не уходит.
Продавец птиц завешивает клетку. Завтра он исчезнет, чтобы появиться в другом месте. Все это уже было.
Завтра он исчезнет, чтобы появиться в другом городке. Все это уже было.

Натэла МЕСХИ