Колонка редактора

Вот прекрасный повод начать новую жизнь – первая учебная неделя нового года. А обо всех программах и рекомендациях педагогического совета можно смело сказать, что они из прошлого века. И это повод если не преодолеть инерцию своей профессии, то хотя бы задуматься о том, чему учить и как.
Ведь на самом деле от нас с вами зависит то самое содержание образования, о котором сегодня столько говорят.
Одни тщатся угадать, какие знания и навыки будут востребованы через десять лет, чтобы уже сейчас учить этому детей.
Другие сочиняют образ идеального человека и заявляют, что именно по этому образу и надо воспитывать всех детей. Картина, думаю, знакомая многим: на педсовете начинают перечислять моральные и физические качества – превосходные, не спорю, – и даже тип мышления, который лично мне очень симпатичен, но, помилуйте, кто сказал, что он единственно правильный и свойствен всем людям? В таких случаях я тихо-тихо, про себя, добавляю: и научить летать.
Но так настойчиво в течение десятилетий нам перечисляют, в какие сроки, как и чему нужно научить, что вложить в душу и голову всех детей, что мои сомнения кажутся неуместными. Однако наличие таких жестких стандартов заставляет предположить: то, что мы рождаемся такими разными, – ошибка природы.
Хотите верьте, хотите нет – в методичке по подготовке к школе своими глазами прочитала, что одним из признаков готовности к школе является “потеря непосредственности”. Стало быть, “посредственность” – лучшее сырье для последующей обработки в школе.
Задавался ли кто-нибудь всерьез вопросом, насколько выполнимы все те бесчисленные требования, которые учитель вынужден предъявлять к ребенку, а если выполнимы, то какой ценой. Вот и произрастают на нашей ниве просвещения спелые полновесные двойки для учеников и неврозы – для учителей. Потому что мы должны из года в год навязывать, заставлять, уговаривать выучить то, что нормальному ребенку не нужно и не интересно. Судя, например, по текстам диктантов для начальных классов, самое актуальное словосочетание для детей “сторожка лесника”, про которую каждое новое поколение городских малышей деловито переспрашивает: “старушка?”.
И я в который уже раз объясняю про сторожку, о которой ребята никогда в жизни не слышали и вряд ли будут иметь дело в дальнейшем. Растолковывание продвигается медленно и туго: слова не из активного, даже не из пассивного ребячьего словаря. Отнимает массу времени, которое можно было потратить на сочинение собственных историй и рассказов о том, что понятно и интересно.
Зачем же тратить столько времени и сил на борьбу с непосредственностью? Кто бы из нас ни победил, жаль проигравшего. И не стоит так упорно противопоставлять школу нормальной детской жизни. Может быть, попробовать обращаться с ребятами как с людьми, а не как с чемоданами, в которые мы укладываем по списку массу полезных и нужных, на наш взгляд, вещей. Аккуратными стопочками, с наилучшими намерениями и чтоб на все случаи жизни. Но выбранное и уложенное чужими руками скорее всего так и истлеет в дальнем углу памяти, невостребованное.
Гораздо проще, интереснее и естественнее слезть с пьедестала, на котором написано “я знаю, чему и как ты должен научиться”, и увидеть, что даже у первоклассника уже есть привычки, характер, тип мышления, способы исследования мира. Но не для того, чтобы ломать и переделывать их, а развивать и использовать то, что дано природой.
Грустно понимать, что за последние годы кто только не говорил о сотрудничестве и о том, что ученик должен быть субъектом своего образования. Слова эти давно уже стали банальностью, вот только реальностью никак не становятся.