Что такое видеопедагогика,

или Почему Януш Корчак считал, что каждый воспитатель когда-нибудь станет кинооператором

Работа с видеокамерой как путь к самоопределению старшеклассников Мы считаем телевизор конкурентом в сфере образования. Множество сокрушенных слов было сказано уже о засорении языка рекламными слоганами, об ухудшающемся зрении, привычке к телевизионному потоку информации. И все же, думается, было бы неправильным игнорировать образовательные возможности кино и телевидения, важные для обоих участников образовательного процесса – ученика и учителя. Оговорюсь сразу: речь пойдет не о студентах – антропологах, культурологах, искусствоведах, философах, киноведах, операторах, режиссерах, то есть всех тех, для кого кино является сферой профессиональных интересов, а о школьниках. Меня интересует визуальная антропология как ресурс воспитания и общего образования.
Образовательные возможности кино сейчас оказываются особенно важными для преподавателей, придерживающихся гуманистических педагогических принципов, ориентированных на личностное развитие ребенка в процессе образования. Интересно, что периоды становления гуманистической педагогической практики и кино фактически совпадают по времени. Об использовании кинокамеры в ежедневном педагогическом процессе писал Януш Корчак. Может быть, даже он был первым, кто предложил применять этнографический метод “включенного наблюдения” в работе педагога: снимать ежедневную детскую жизнь изнутри для последующего осмысления и дальнейшего эффективного взаимодействия с детьми. “В будущем, – говорил он, – каждый воспитатель обязательно будет кинооператором”. Потому что профессиональная операторская зоркость здорово помогает взрослому, растворенному в массе детей, в самом деле видеть, что с каждым из них происходит.
Основатель Новой французской школы Селестен Френе пошел дальше – дал камеру в руки детям. Его базовый принцип – школа, открытая современной жизни, должна быть местом самораскрытия и самовыражения ребенка. Ученики (старшим из которых было 14 лет) создавали собственные фильмы о жизни школы и даже пытались осуществлять небольшие исследования при помощи камеры. Здесь для нас важно все – и тезис о школе, современной текущей жизни, а значит, ориентированной на активное использование современных технологий (компьютеров-принтеров-сканеров, аудио- и видеотехники), и тезис о возможности самовыражения и самостроительства в школьных стенах через использование этих доступных новшеств.
Фильм и любая другая экранная продукция, включая рекламные ролики и компьютерные изображения, становятся сейчас равноправными с книгой видами текста. А это значит, что школа должна учить ребенка чтению, пониманию и созданию видеотекстов точно так же, как учит читать и понимать текст написанный. Но, к сожалению, подобные опыты взаимодействия кино и педагогики все еще довольно редки. В лучшем случае фильмы используются во время урока в качестве живой к нему иллюстрации и не представляют для большинства преподавателей самостоятельной педагогической ценности. В худшем – воспринимаются как способ отдохнуть и переключиться. Между тем очевидны педагогические возможности, скрытые до поры до времени. Об этом и хочется поговорить. Понятно, что в процессе обучения могут быть использованы как игровые, так и неигровые фильмы. Но меня в силу собственных занятий визуальной антропологией вторые интересуют гораздо больше (существует множество определений понятия “визуальная антропология”, одно из них – взгляд на повседневную человеческую жизнь при помощи камеры). Итак, обозначу рамки предстоящего высказывания: “видеопедагогика в пространстве визуальной антропологии: повод для размышлений”.

Искусство смотреть

Первый вопрос: зачем, собственно, и о чем показывать документальное кино детям, тем более что они явно предпочитают кино игровое? Ответ прост и скор. Визуальная антропология занята отражением ежедневной реальной, непридуманной человеческой жизни. Не тем ли занят и ребенок – наблюдением жизни вокруг, собиранием впечатлений, построением умозаключений по их поводу? Следовательно, цели сходные, что обеспечивает высокую мотивацию восприятия. О чем должны быть эти фильмы? Об образах жизни, похожих и не похожих на знакомые ребенку, о разных культурах и системах ценностей.
На первой стадии – любопытства-удивления – отлично может помочь наблюденческое кино, автор которого ничего не объясняет (кроме разве нескольких слов вначале), а только показывает. Тогда начинается собственная интенсивная внутренняя работа ребенка, круто замешенная на беспокойстве и недоумении. “Вот это да!” и “Как это так?” – ведущие эмоциональные посылы, движущие его дальше в желании разузнать все как следует. С одной стороны, он быстренько ухватывает лежащую на поверхности экзотику, но с другой – в это же время, пока еще голова не занята информацией, вполне можно обратить внимание на красоту бытия, явленную в кадре пейзажами, движениями, голосами людей (потом эти возвраты к разговорам о поэзии бытия будут постоянными, но возможными лишь после накопления известного опыта смотрения).
Искусство смотрения, жизнь как смотрение и видение – центральные проблемы, занимающие визуальных антропологов. Собственно, это и есть грандиозная педагогическая задача – помочь смотреть и видеть. Можно ли этому научить целенаправленными приемами или видение приходит постепенно само из опыта взаимодействия? Наверное, можно, во всяком случае, существуют, например, практики созерцания. Так же, вполне возможно, поможет практика написания свободных текстов (кстати, тоже идея Френе) – об ощущениях, мыслях и эмоциях, возникших в процессе смотрения (без каких-либо целенаправленных вопросов преподавателя). Из привычки писания-говорения такого рода впоследствии (правда, довольно нескоро) совершенно свободно вырастает потребность и способность к разговорам о том, что я вижу, когда смотрю, почему вижу именно это и что, как мне кажется, есть во мне такое, что позволяет видеть именно так и именно это. Чистой воды личностная рефлексия с прицелом на самостроительство, вытекающая из периодического просмотра разных лент.
Последующая (если это возможно) практическая работа ребенка (подростка) с камерой позволит ему упражняться в мировосприятии, миростроении благодаря собственным усилиям (как изменяется взгляд человека на мир, да и сам человек, вооружившийся камерой, – тема отдельного текста).

Мы и другие

А тем временем не заброшенный нами пласт внешней стороны предъявляемой культуры подкидывает новую задачку – при попытках дальнейшего углубления неизвестное оказывается своим, принадлежащим знакомой культурной парадигме или Другим, Чужим. О педагогической ценности ситуации столкновения с Другим много уже писано и говорено, от себя же добавлю, что столкновение с Другим естественным образом обостряет ощущение Своего, позволяет его артикулировать, изобразить, пережить. Случается педагогический перевертыш – чужая культура помогает в освоении своей, появлении ощущения сопричастности ей, принятия ее ценностей как лично значимых.
Благодаря фильмам о разных культурах приобретается ценный опыт открытости-закрытости Другому. Это следующий шаг, который важно не пропустить. Здесь веер возможных разговоров об особенностях конкретной культуры (с привлечением литературы, которую ученики в состоянии освоить самостоятельно) и изменении отношения к ней в зависимости от количества знания по ее поводу.

Собрать разрушенный образ

Но главное, конечно, не в этом. Всем более или менее понятно, что для эффективной жизни в современном мире надо принимать Других, Разных как данность и спокойно жить рядом. Гораздо важнее, как мне кажется, приобретение опыта соприкосновения с Вечным через традиционную культуру, хотя бы увиденную с экрана. Может быть, это имел в виду Генисаретский, когда говорил о терапевтичности визуальной антропологии, способности благодаря ей снова стать цельным, собрать свой разрушенный образ по образу Божию? Внимание к жесту и стилю поведения, ухваченному камерой, мне кажется, многое может сделать.
И последнее. Просмотр фильмов и собственная работа с камерой – отличная возможность для упражнений в эмпатии, понимании через сочувствие. Для эмпатии же имеет смысл обсуждать с детьми собственное поведение перед камерой. Почему так? А каково другому? Что надо учитывать, когда бросаешься снимать чужую жизнь? Тонкость и деликатность, появляющиеся при решении этих проблем, кажутся мне чрезвычайно ценным образовательным приобретением.