Дети алкоголиков обречены сесть на иглу?

На этот и другие вопросы нашего корреспондента Людмилы Зуевой о наследственных биологических факторах риска отвечает заместитель директора по науке НИИ наркологии Минздрава РФ академик РАМН, профессор Ирина Анохина.


– Почему при одинаковой доступности (постоянном наличии и низкой цене) алкоголя одни люди, однажды попробовав его, больше вообще не экспериментируют, вторые пьют умеренно и от случая к случаю, а у третьих вырабатывается стойкая алкогольная зависимость? Если дело не в бутылке, а в человеке, то виноваты ли особенности организма тех, кто подвержен алкоголизму? Ведь их дети, как правило, тоже страдают алкоголизмом.
– А если ребенка из пьющей семьи сразу после рождения вырвать из нее, он вырастет здоровым?
– Ученые Швеции, Англии и США проводили так называемые близнецовые исследования. Отбирали однояйцовых близнецов из семей, где отец – алкоголик. Один ребенок оставался в этой семье, другой воспитывался в благополучной. Оказалось, у близнецов от пьющих отцов алкоголизм встречается в 8–10 раз чаще, чем в общей популяции. При этом если у ребенка, выросшего в неблагополучной семье, развивалась алкогольная зависимость, то в том же самом возрасте ею начинали страдать и его брат или сестра, воспитывавшиеся здоровыми родителями.
Аналогичные эксперименты проводили и мы, но на животных – крысах и мышах. В клетку ставили две поилки: одну с водой, другую с раствором спирта. Так вот примерно 7–10 процентов животных выбирали только алкоголь, столько же предпочитали воду, остальные пили и то и другое. Потом мы скрестили особей, предпочитающих алкоголь. Все их потомство выбрало исключительно спиртовой раствор. Потомство же скрещенных между собой особей-“трезвенников” полностью отвергло алкоголь.
– А наркотики? Здесь есть связь с наследственностью?
– Наркотики – такое же психоактивное вещество, как и алкоголь. Принцип их воздействия одинаков, вот почему мы говорим о предрасположенности не к алкоголизму или наркомании, а к приему психоактивных веществ вообще. Вопрос же, что выбирается, – это вопрос моды, доступности, престижа. Те, кого раньше подкарауливала судьба алкоголика, сегодня стали бы наркоманами.
Впрочем, в нашей стране и поныне основная проблема – алкоголизм. Если наркомания исчисляется десятками тысяч жертв, пусть сотнями, то тут речь идет о миллионах.
– Ирина Петровна, но и в семьях алкоголиков иногда вырастают дети, полностью отвергающие алкоголь.
– Действительно, не каждый ребенок, рожденный от больного наркоманией или алкоголизмом, носит в себе такой ген. По законам генетики он передается приблизительно в одной трети случаев.
– Существуют ли какие-то поведенческие критерии для диагностирования групп биологического риска?
– Сейчас за рубежом очень популярен такой термин – повышенный поиск новизны. Имеются в виду люди, которым постоянно требуется некое психологическое подстегивание. В группе риска – молодежь, любящая экстремальные виды спорта, рано начинающая курить и употреблять алкоголь. Если рассматривать проблему с психологической и психиатрической позиции, то это, как правило, люди с очень неустойчивым эмоциональным состоянием, вечно плохим настроением и постоянным чувством неудовлетворенности. У многих подростков-наркоманов при внимательном обследовании выявляется масса отклонений и в раннем детстве: начиная с патологии беременности и родов и заканчивая синдромом гипервозбудимости, ночным энурезом, неуправляемым, психопатическим поведением.
– Но ведь аналогичные отклонения бывают и при других заболеваниях.
– У детей от отцов, больных алкоголизмом, или из семей, отягощенных алкоголизмом, это когда не менее двух кровных родственников страдают этим заболеванием, и электрофизиологические показатели мозга отличаются от нормы. Например, волна В-300, которая связана с кумулятивными функциями мозга, принятием решений, эмоциональным состоянием и так далее, у таких детей в некоторых случаях вообще отсутствует или очень низкой амплитуды, то есть редуцирована.
– Можно ли как-то повлиять на ситуацию?
– Мы знаем, что определенная группа людей обладает высоким биологическим риском, обусловленным чаще всего наследственностью. В первую очередь они должны быть предупреждены о вероятном для них риске, как, например, в случае с диабетом. Все члены семьи, где уже есть такой больной, знают, что соблюдение специальной диеты поможет им вообще исключить у себя заболевание или отодвинуть его развитие.
Как-то своим гостям из Соединенных Штатов мы подали за обедом сухое вино. Глава делегации его пить не стал, и я, естественно, заволновалась. Может быть, вино плохое или к блюдам не подходит? Он пояснил: “Нет, просто я совсем не пью, у меня плохая наследственность. Вот жена мне не верила, а наша дочь в шестнадцать лет уже два раза побывала в наркологической клинике”. Что я хочу сказать? Когда человек сознательно ограничивает себя в потреблении любых психоактивных веществ, понимая, что у него очень быстро разовьется и будет катастрофически прогрессировать зависимость, то сам по себе фактор предрасположенности не фатальный. С ним можно уживаться.
– Ограничивать себя, особенно в юном возрасте, очень трудно.
– Сейчас очень бурно развивается генная инженерия, и в двадцать первом веке это будет одним из главных методов лечения при многих хронических заболеваниях. Вполне вероятно, что какую-то коррекцию можно будет придумать и для лиц с предрасположенностью к злоупотреблению психоактивными веществами.
Но для этого надо будет иметь генетический адрес, знать, куда вмешиваться. Поиск осложняется тем, что предрасположенность не обусловлена одним каким-то геном. Нет такого гена – алкоголизма или наркомании или комплекса генов, а есть определенный комплекс особенностей генов, которые определяют структуры личности. Причем у разных людей это самые разные комбинации.
Есть в мозге области – синапсы (их миллиарды), где импульс из внешней среды пройти не может, вот здесь передатчиком возбуждения этих и последующих структур служат химические вещества – нейромедиаторы. В соответствии с силой импульса выделяется необходимое количество нейромедиаторов.
Что делают наркотики и алкоголь? Дополнительно высвобождают нейромедиатор (в данном случае дофамин) так называемой системе награды, избыточно возбуждая эту структуру, что вызывает мощный эмоциональный подъем, хорошее настроение, эйфорию или, наоборот, помогает уйти от депрессии, тяжелых переживаний, плохого настроения. Искусственно вызванный психологический комфорт и является стимулом повторного применения психоактивных веществ.
– А у людей без проблем с наследственностью психоактивные вещества не вызывают дополнительного высвобождения нейромедиаторов?
– Далеко не у всех, этим и отличается наследственная организация. Хотя дефицит системы награды, вероятно, может быть не только врожденным, но и приобретенным. Теоретически его могут вызвать какие-то длительные истощающие стрессы или тяжелые заболевания.
– Чем отличаются люди, у которых имеется дефицит системы награды?
– Длительным эмоциональным дискомфортом, депрессивноподобными состояниями, неустойчивыми эмоциями, чувством неудовлетворенности. Они неосознанно пытаются искусственно подхлестнуть свою систему постоянным поиском новизны, рискованными видами спорта и поведенческими акциями. Алкоголь или наркотики подходят им, как ключ к замку. Благодаря резкому дополнительному выбросу дофамина, компенсирующему дефицит системы награды, они сразу ощущают себя реально лучше. Есть даже данные, что на начальных стадиях какие-то тесты или математические задания выполняются этими людьми лучше на фоне, допустим, умеренной дозы алкоголя. Но, к сожалению, коварство психоактивных препаратов в том и состоит, что постепенно они сдвигают все нейрохимические процессы в мозге, и наступает момент, когда уже ничто в мире не интересует и не волнует, кроме дозы алкоголя или наркотика.
– Почему у одних людей зависимость вырабатывается уже после единственной дозы героина, а у других нет?
– Мы проводили исследования в одном ПТУ. Судя по анонимным анкетам, на первом курсе 12 процентов студентов уже пробовали наркотики. Предположили, что к четвертому курсу ситуация будет гораздо хуже. Однако, к нашему удивлению, оказалось, что продолжили принимать наркотики только три процента. То есть, попав в среду, где наркотики модны, доступны и престижны, многие подростки их, конечно, попробовали, но как ключ к замку они подошли не всем. А вот у тех трех процентов, у которых был дефицит системы награды и дополнительный выброс вызвал какое-то улучшение, зависимость быстро развилась.
– Всем папам, любящим “горячительное”, нужно очень сильно задуматься?
– И дедушкам тоже. Ведь наследственные заболевания чаще всего дают о себе знать через поколение.