Как вспомнить правила общей игры?
Да, игры, которые учат общению и
дружбе, почему-то выходят из школьной моды. А
заменить их нечем...
Я хорошо знаю ее маму и с Настей
познакомилась совсем не в школьных условиях.
Было лето, мы отдыхали у меня на даче, ведя
совершенно прекрасный и беспорядочный образ
жизни – то засиживались на веранде до трех часов
ночи, сочиняя стихи, то бегали купаться под
проливным дождем, то ощупью жарили в
августовской темной ночи шашлыки. У нас
сложились чудесные отношения. Настя непременно
участвовала во всех моих взбалмошных начинаниях,
на которые мне никогда не удавалось подвигнуть
своих сыновей, и сама придумывала авантюры, на
которые подбивала в первую очередь меня, а не
маму и брата. Мы тихонько сбегали из дома на
рассвете – пожелать доброго утра озеру, спасали
дрозденка от кошки, выдумывали непонятный для
других язык, на который переводили стихи Пушкина,
устраивали экскурсии по неведомым дорожкам.
Всерьез обсуждали, могут ли эльфы злобно
сверкать глазами (хотя бы на врагов) и какой
перевод трилогии о кольцах всевластия лучше...
Вообще Толкиен и его фантастический мир занимал
нас чрезвычайно. Настя – чудный эльф
четырнадцати лет. Какая предоставлялась роль
мне, сказать трудно. До Гэндальфа явно было не
дотянуть.
Я как-то не интересовалась ее школьной жизнью, но
постепенно, словечко к словечку, картина
складывалась неожиданная.
Насторожила одна мамина реплика: “Захожу как-то
в класс – самая сутулая и непричесанная – моя
дочь. Впечатление, что в парту спрятаться хочет”.
Потом выяснилось, что Настя сменила уже три
школы, причем в последней успела поучиться во
всех классах параллели. И оказывается, у этого
эльфа есть врагиня, преследующая ее до сих пор,
хотя они давно учатся в разных классах. Подруга
есть, но одна, и это не одноклассница. Настя –
явный гуманитарий, пишущий стихи и обладающий
совершенно искрометной фантазией, но уроки
литературы ей в тягость. Впрочем, как и школьная
жизнь вообще.
Удивило ли это меня? Не особенно. Творческим
людям в школе часто очень трудно. Возможно, это от
чрезмерной ранимости и максимализма. Любой сбой
в детской дружбе воспринимается как
предательство, любое резкое слово – трагедия. А
еще неумение или нежелание отвечать ударом на
удар, не важно даже, моральный или физический. И
как следствие – непременный уход в себя, в свой
мир, пусть созданный по законам Толкиена, где все
иное, где не надо стесняться собственных острых
коленок, надежно прикрытых эльфийским плащом, и
вздрагивать, когда голос учителя вытягивает тебя
к доске не с предпоследней парты, а из глубины
Лориенского леса...
В моем классе был один “толкиенутый”. Крупный,
немного неуклюжий мальчик, который умудрялся
любую тему сочинения перевести в плоскость
истории колец. Одноклассники смотрели на него,
мягко говоря, как на чудика, а слушать его
сочинения, повествующие о похождениях гномов и
битвах с орками, вовсе не хотели.
Вообще похоже, что долгие ролевые игры у ребят
сейчас не в моде. Толкиенистам еще более-менее
повезло: их много, они находят друг друга. Но эта
игра как-то слишком серьезно обставлена – даже
просто в материальном плане не всегда подходит
для всех. К тому же играют взрослые.
Может, мне просто повезло, но в мои школьные годы
мы месяцами заигрывались, придумывая свои миры и
приключения. Отправной точкой могла быть любая
книга – “Волшебник Изумрудного города” и
“Алиса в Стране чудес”, истории огородного
народца из “Приключений Чиполлино” или
приключения трех французских мушкетеров. Дальше
вырывалась на простор фантазия, разгорался азарт
и не хотелось прекращать.
Сейчас для многих их заменяют компьютерные игры.
Но компьютерные игры не учат общению, не говоря
уже о том, что детям физически полезнее бегать,
откапывать клады и лазать по деревьям, чем
нажимать кнопки. Как бы ни воспевали поклонники
Интернета своего кумира, компьютерные связи
совсем иные, нежели человеческие.
Исчезает из нашего обихода что-то важное, теплое,
сложное. Да, оно всегда доставляло массу
неприятностей, драм, переживаний, но если уж
вознаграждало, оказывалось счастьем
неподдельным. Это трудно назвать, определить
словом, словно привешиваешь этикетку к живому
мотыльку. Но определить надо, и ближе всего будет
проникновение в тайну человеческих отношений –
дружбы, любви, симпатии, основанных на чем-то
особом, когда в глубине души вдруг совпадут
зубчатые колесики с такими же у другого человека
– и жизнь завертится размашисто, смело,
празднично...
Этому нельзя научить, но можно дать
почувствовать.
И как замечательно, если вдруг это случается в
школе, пусть не на уроках, а в пресловутом
неформальном общении. Ведь все-таки в школе дети
проводят много времени, слишком много, чтобы
превращалось оно только в необходимость
доказывать теоремы и заучивать правила.
Только рассуждаю я сейчас как учитель. От таких
размышлений один шаг до попытки внедрить,
навязать, продиктовать любимому классу
суперигру. А мы когда-то играли сами, не особенно
вовлекая учителей. И очаровательный эльф
Настенька сочиняет свой мир сама.
Что можно учителю? Лишь не помешать, если начнет
что-то интересное прорастать в пределах его
видимости. Может, чуть подсказать... Но допустимы
ли подсказки правилами этой игры?
Мария АМФИЛОХИЕВА
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы
найдете время высказать свое мнение о данной
статье, свое впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|