Многопартийная демократия в России:
встреча с будущим или ушедший поезд?

Прогрессивная политическая система – это еще не гарантия создания гражданского общества.
Скорее – наоборот...

Вряд ли кто-нибудь сегодня усомнится, что многопартийность как политический институт российского постсоветского общества состоялась. Однако Россия, впрочем, как и многие другие страны “третьей волны демократизации”, от этого не стала демократическим государством. Нынешнюю систему политической власти исследователи определяют по-разному: “режим-гибрид”, “авторитарная демократия”, “псевдодемократия”; но все эти исследователи сходятся в том, что при формально свободных выборах и легально действующих оппозиционных партиях власть в стране ограждена от демократического контроля общества, царит произвол персонифицированного правления, нет реального разделения и взаимной подотчетности ветвей власти.
Молчаливо предполагается, что партии не сумели сыграть ту роль в обществе, к которой были предназначены, в основном по “молодости”, “неопытности”, в связи с “задержкой развития”. Рано или поздно они “дозреют” до классического типа партий Запада и займут подобающее место в жизни страны. Но современные российские партии представляют собой принципиально иной тип партий.
Западные партии сложились как институт гражданского общества и действительно демократизировали систему государственного управления. Политическая система у нас в целом не партийная: участие партий в управлении ограничено Думой, которая сама находится в зависимости от Совета Федерации, формируемого уже совсем иначе. Законодательная власть Федерального Собрания подорвана правом президента издавать указы, имеющие силу законов, и бесконечными подзаконными актами исполнительной власти, способными саботировать исполнение любых законов.
Поскольку ни парламентское большинство, ни парламентская коалиция не обладают правом формировать правительство, борьба партий на выборах и сами выборы лишаются основного смысла, которым они наделены в партийной демократии. Там цель выборов – смена правительства, в России же выборы проходят – правительство остается, выборов нет – правительство меняется.
Победа на выборах все равно не дает партии возможности реализовать свою предвыборную программу, поэтому содержание программ не имеет особого значения в состязании партий. А поскольку партии в любом случае не смогут контролировать правительство, граждане не могут судить о них по экономическим результатам работы правительства за период между выборами. Лишь очень немногие избиратели верят, что их голосование может что-то изменить в их жизни.
В Европе на протяжении веков демократизация политической системы шла параллельно с социальной дифференциацией общества. Чем шире становилось избирательное право, тем больше социальное размежевание переносилось в политическую сферу и оформлялось партиями. В России коммунистический режим оставил после себя ничейную собственность и лишенный собственности (которая и составляет основу независимости общества от государства) тоталитарно-советский социум, на протяжении жизни нескольких поколений находившийся под жестким политико-идеологическим прессингом государственного социализма.
Не было ни разнообразных групп интересов, ни оформляющих эти интересы структур гражданского общества, ни, соответственно, гражданского самосознания. Было отчуждение общества от политики, его распад вместе с распадом режима. Сменившая прежний режим система правления выработала свои механизмы поддержания стабильности внутри правящего слоя и в обществе. В набор этих механизмов она встроила и политические партии, включая КПРФ.
Становление партий на Западе было результатом естественного развития общества. Многопартийная система в постсоветской России в значительной мере была установлена властью сверху. Власть рассчитывала таким образом сохранить за собой возможность манипулировать политическим процессом.
На Западе партии сложились как основной политический инструмент самоорганизации гражданского общества для ограничения свободы laissez-faire капитализма нормами социальной справедливости. В России оформление многопартийности опередило становление гражданского общества. Точки его кристаллизации скорее можно найти в растущем “третьем секторе”, где на уровне “корней травы” преодолевается отчуждение людей от происходящего в политике и экономике и социальная пассивность, воспитанная во многих поколениях советской властью.
Перспективы демократического развития России связаны скорее с внешними факторами и с тем, что в самой правящей элите есть группы, заинтересованные в укоренении демократии, чем непосредственно с многопартийной системой. Страны “третьей волны” переходят от авторитарных режимов к демократии не столько под влиянием сознательного идеологического выбора, сколько из необходимости: демократия стала условием (и следствием) экономического роста высокотехнологического типа. Для России сегодня радикальный подъем национального благосостояния – ключевая проблема выживания. Непременное (не достаточное, но непременное) условие высоких темпов экономического роста – участие в мировой экономической системе, которое требует либерализации национальной экономики. Но и либерализация экономики не даст экономического роста, если не преодолеть коррупцию, не оздоровить государственный аппарат, не укрепить политические институты гражданского общества, то есть без консолидации демократии. Во многих латиноамериканских странах “третьей волны демократизации” национальная бизнес-элита, не удовлетворенная крайне низкой эффективностью и коррумпированностью “квазидемократических” режимов и уровнем защиты частной собственности, делает выбор в пользу либеральной экономики уже с девяностых годов и начинает играть активную роль в демократических преобразованиях.
Если взвесить соотношение всех внешних и внутренних факторов, можно предположить, что “квазидемократия” остается для России наиболее вероятной альтернативой на неопределенное время. Но не исключена возможность и демократической трансформации общества и его политических институтов. Если элите хватит на то стратегической компетентности и чувства самосохранения, можно ожидать постепенной трансформации режима, укрепляющего государство разделения административного аппарата, политического и экономического общества, сужения поля коррупции, замены власти элиты властью демократических институтов и практик.
Найдется ли в этом процессе место многопартийности? Совсем не обязательно и даже сомнительно...

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"