АМЕРИКА

Второе измерение оценки

Или почему нельзя придумать хороший стандарт

Америка – страна специалистов. Там в университетах есть факультеты для менеджеров гостиниц и факультеты для менеджеров супермаркетов.
Ричард Стиггинс – президент Института по подготовке специалистов по стандартизации и оценке школьного образования. По-английски это название звучит в три раза короче, но для нас сейчас важна суть: в Америке специалистов по стандартизации школьных программ готовят в специальных институтах. Это ремесло, которым занимаются профессионально. И Ричард Стиггинс является в нем признанным мастером. Но однажды он сел за стол и написал статью, в которой разрушал свое ремесло. Это было бы еще понятно, окажись он адептом некоей новаторской системы образования, на худой конец, просто либералом. Но Стиггинс – ярко выраженный государственник, он исходит из понимания задач школы как национально-государственных. К нетрадиционным идеям его подталкивают логика профессии и здравый смысл.

* * *
Разбираясь с американскими материалами по стандартизации образования, нужно прежде всего помнить, что в разных культурах одно и то же понятие может иметь совершенно различный смысл. В частности понятие “школьный стандарт”. В России это прежде всего рамки, предназначенные отсекать крамолу. Школа вписывается в стандарт (то есть чиновники не имеют к ней претензий), когда там учат так, как принято. Школа с нестандартными идеями вызывает у чиновника рефлекторное желание доказать, что там учат плохо. Это нормальная ментальность традиционного общества: власть – от Бога, царь – отец, подданные – дети, а дети должны быть послушными.
В Америке власть – в высшей степени от человеков. Налогоплательщик рассматривает государство как некоего коллективного менеджера, которого он нанял на свои деньги вести свои дела.
Государственная система образования содержится на налоги. И налогоплательщик желает знать, насколько эффективно его деньги там работают. Для этого – так ему кажется – надо ввести стандарт (официальный документ, указывающий, чему должна научить школа) и систему тестов, чтобы можно было оценить в цифрах, насколько хорошо школа справляется со своими задачами. То есть для американца понятия “стандарт”, “тест” и “оценка” составляют логически единую троицу, именуемую общим словом “эссессмент”. Термин позаимствован из налогового права, его первоначальный смысл – оценка облагаемого имущества. До обывателя, к сожалению, с большим трудом доходит, что школа – это предприятие особого рода, оценивать его деятельность в цифрах нельзя, просто вредно.

* * *
Спрашивается: чем же эта тестомания так вредна? И если вредна, почему от нее не откажутся? Стиггинс полагает, что и живучесть ее, и главная опасность связаны со своего рода бихевиористскими предрассудками, укоренившимися в массовом сознании.
Бихевиоризм – это направление в психологии, очень популярное в 30-е годы, а сейчас полностью выдохшееся, которое объясняет поведение условными рефлексами. Допустим, экспериментатор обучает голубя клевать из кормушки, когда зажигается лампочка. Клюнешь – получишь корм. А клюнешь, когда не надо, – получишь удар током. В простейших случаях эта схема действительно работает – голуби приучаются клевать, когда надо. Отсюда иллюзия, что с помощью поощрения и наказания можно добиться всего, чего угодно. И отсюда же чудовищное понимание школы как дрессировки.
Но человек-то все-таки не голубь, его способ реагирования неизмеримо сложнее. И все ситуации, когда система кнута и пряника работает не в полном соответствии, связаны так или иначе со сложностью и многовариантностью человеческого поведения. Скажем, ученик, хронически не сдающий тесты, может научиться их обманывать. Или, наоборот, полностью разувериться в своих силах и опустить руки. У нас система оценок куда менее разветвленная, чем в Штатах, а последствия плохой оценки куда менее фатальны. И тем не менее существует феномен хронических двоечников. Это далеко не всегда тупицы и лентяи – куда чаще это просто ребята, которые не верят, что могут учиться лучше. Сплошь и рядом они считают, что учителя их персонально не любят (иногда такая уверенность небезосновательна) и потому пытаться что-то исправить бесполезно.

* * *
Собственно говоря, размышляет Стиггинс, так было всегда. Есть люди, уверенные в себе, и есть люди, в себе не уверенные. Различия эти проявляются с детства. Один ученик сдает все положенные тесты, поступает в колледж, в дальнейшем находит себе престижную работу. Другой ничего не сдает, никуда не поступает и всю жизнь работает грузчиком.
Однако именно сейчас мир вступает в информационную эпоху. Необразованный, неквалифицированный человек становится для общества бесполезным балластом. Поэтому необходимо стимулировать желание учиться – это стратегическая национальная задача.
Но стимулировать надо по-умному. Как? Очевидно, школа функционирует эффективно, когда учитель умеет и хочет учить, а ученик верит в свои силы и хочет учиться. Условия эти при всей их очевидности неформализуемы. Их невозможно выразить в цифрах. Необходимо, следовательно, прежде всего осмыслить, как связаны друг с другом стимул (стандарт, тест и т.п.) и мотив (желание и внутренняя готовность учиться). Проблема эта, собственно, очень общая, далеко выходящая за рамки школы: может ли вообще стандартная система оценок работать как стимул? Мне в этой связи вспоминается следующая поучительная история. В статье Стиггинса ее, разумеется, нет, но если бы он ее знал, наверняка не удержался бы и привел ее в пример.

* * *
На Кольском полуострове саамы издавна промышляли песца. До революции шкурки у них скупали купцы. Происходило это следующим традиционно установленным порядком. Приходит саам-охотник в факторию и показывает меха: сперва похуже, потом получше, потом самые-самые. И наконец выкладывает на прилавок такую шкуру, что просто ах, загляденье. Купец, поторговавшись, платит втрое. Все, конец торгу? Нет, не конец. Хитро улыбнувшись, охотник достает последнего песца, да такого, что тот, предыдущий, рядом с ним – тьфу, плюнуть и растереть. Сказочного песца он достает напоследок. Царице такого на воротник. Или баронессе Ротшильд. Купец морщится. Купец для виду даже ругается: что ж, лихоимец, разорить меня хочешь? Но купец знает свою выгоду. И, поломавшись сколько положено, он платит вдесятеро.
Потом пришла советская власть, купцов экспроприировали, а меха стало скупать государство. Государственный скупщик действовал строго по инструкции. Все шкуры делились на три сорта: первый, второй, третий. За каждый сорт – фиксированная цена. И никакой самодеятельности. Финал очевиден. У каждого охотника есть пара лыж и пара собственных ног. Он отбирал десяток лучших песцов и топал через границу в Норвегию продавать.

* * *
Это и есть стандарт во всей красе. С его помощью можно давать адекватные оценки и подвигать к каким-то разумным действиям только в диапазоне от “хорошо” до “посредственно”. Кстати, учителя это интуитивно чувствуют и сужают диапазон оценок. Мало того, я встречал учителей, которые сознательно не ставили пятерок. Потому что пятерка, с их точки зрения, – это не просто отлично, а оценка класса “экстра”.
Получается вот что: стандарт – это некий барьер, который предстоит взять. “Стимулирующий” стандарт должен быть достаточно высоким (иначе зачем он вообще нужен), но в то же время посильным, ученик должен верить, что сумеет этот барьер одолеть. Иначе он просто опустит руки и разобидится на весь белый свет. Но поскольку способности у людей разные, получается, что “правильный” стандарт должен быть дифференцированным. То есть либо успехи ученика оцениваются в контексте его собственных предыдущих успехов, либо существуют отдельно тесты для “умных” и для “дурачков”. С этой концепцией Стиггинс прекрасно знаком. И разбивает ее одним простеньким психологическим наблюдением: если ученика хвалят за то, что он сдал тест для дурачков, он справедливо заключит, что его и держат за дурачка. Что ни в коем случае не поможет ему поверить в себя. В нем может, конечно, взыграть спортивная злость: а вот покажу-ка я им, на что способен. А может быть, он решит, что быть дурачком очень даже здорово: сидишь себе ничего не делаешь, а тебя все по головке гладят.

* * *
Мы не случайно начали наши размышления с вопроса почти философского: что есть стандарт в контексте культуры? Любой стандарт вводится, чтобы закрепить и защитить некую норму. Эта норма может быть сакральной (воспитать личность в духе традиции) или чисто прагматической (обеспечить качество образования, адекватное вложенным деньгам) – суть дела от этого не меняется. Все равно в стандарте заложена некая самая главная точка отсчета – норма, то, что общество считает правильным. По мере удаления от этой точки стандартизация чего бы то ни было (школы, песцовых шкурок) начинает напоминать театр абсурда. То, что выше первого сорта, не может быть оценено по достоинству. А то, что ниже третьего, надо просто выбрасывать. Общество несет миллионные убытки, даже когда так обращаются с пушниной. А когда так обходятся с личностью ребенка – это как назвать?
И Стиггинс делает вывод, который, видимо, дался ему нелегко: стимулирующий стандарт, построенный на шкале оценок, есть утопия. Оценивать эффективность школы и успехи ученика в процентах сданных тестов принципиально вредно.
Альтернатива, которую предлагает Стиггинс, – тоже в своем роде утопия, но по крайней мере это свежая и красивая утопия. А предлагает он вот что: на основании тестов (в нашей терминологии – контрольных работ) строить не количественные оценки, а качественные. То есть формулировать некие рекомендации: что надо доработать, на что в первую очередь обратить внимание. Тест ведь довольно информативная штука. По нему видно, что ученик может, а что – нет.
Представьте себе школу, где нет одномерной шкалы оценок “хорошо” – “плохо”, нет вытекающих из них санкций (оставить на второй год, исключить), нет вообще понятий “хороший” и “плохой” ученик. Есть контрольные задания, которые используются ровно для того, чтобы поставить перед учеником очередную цель. И есть поощрение для тех, кто этой цели добился. По такой методике, собственно, работает тренер спортивной команды. И ему этого хватает.

* * *
Как все это сделать, не очень понятно. Учителей, готовых учить без оценок, днем с огнем не сыщешь. Они просто так не привыкли. Чиновников, готовых обойтись без санкций, тоже не бывает. Для чиновника главное удовольствие – власть употребить. И тем не менее идея качественной оценки – “оценки без оценки” носится в воздухе. Работа Стиггинса далеко не первая, где предлагается нечто подобное.
Жесткая, технократичная культура современного мира навязывает нам стереотип, от которого не так просто уйти: все должно быть стандартизировано, разбито на категории, оценено в цифрах. Но абсурдность, да и просто человеческая несимпатичность такого подхода все больше лезет в глаза. Рассказывают следующее. В одной школе в порядке эксперимента отменили оценки. И дети на радостях устроили демонстрацию: нарисовали на листах бумаги цифры 1, 2, 3, 4, 5 и спалили на костре. Бедные дети. Как же им надоело таскать на себе эти ярлыки!

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"