День за днем

Дорогой читатель! Закончился учебный год. Заканчивается подписное полугодие. Впереди отпуск, книги, солнце, надежды. В этом последнем номере этого полугодия мне захотелось поделиться неожиданно свалившейся на меня радостью. Той радостью, которая знакома всем, кто окружен детьми. Пусть ощущение радости подольше останется и с теми, кто смог продолжить подписку на нашу газету, и с теми, кто почему-либо подписаться не смог. Этой историей я хочу еще и еще раз укрепить нашу веру в наших детей. Это единственное, на что дети отвечают взаимностью.

Не знаю, с чего все началось. Наверное, с какого-то разговора за завтраком или в электричке после традиционного воскресного семейного похода по Подмосковью, но как-то вдруг отец, посмотрев внимательно на меня и сестру, произнес, что тому, кто исполнит целиком “К Элизе” Бетховена, он подарит машину. Было мне тогда лет десять – двенадцать. И хотя к тому времени я уже оставил музыкальную школу окончательно и бесповоротно, первая часть в предложении отца показалась совершенно несопоставимой со второй. Эка невидаль, сыграть какую-то музыку! А вот чтобы за такую-то ерунду подарили машину?! Нет, здесь что-то не так. Какой-то подвох, который стоило разгадать.

– Целую машину?
– Да, целую машину, – спокойно отвечал отец.
– А если я возьму и сыграю прямо завтра? Мне же еще нельзя водить?
– Ну что делать? Машина постоит во дворе, пока ты подрастешь.

Такая фантастическая перспектива кружила голову. Я держал ноты “К Элизе” рядом со своей кроватью и, засыпая, видел, как нотный стан и все эти половинки с четвертушками рассыпались на отдельные запчасти, которые потом собирались в “Запорожец” или “Жигули”, а то и в самую настоящую “Волгу”.

Иногда я все же подходил к пианино и пытался сыграть первые такты, но рука тяжелела от неверия, что за эти несколько ударов по клавишам мне подарят целый автомобиль. И вместо того чтобы взять и как-то пытаться прорваться сквозь собственное бессилие к какому-то подобию мелодии, я вновь и вновь возвращался к предложению отца, упражняясь в подростковой демагогии.

Многолетний диалог с отцом на эту тему выглядел примерно так:

– А если я одним пальцем сыграю, то тоже подаришь машину? Ведь ты же не говорил, что нужно всеми руками…
– Сыграешь – подарю.
– Целую настоящую машину?
– Ну конечно.
– Не игрушечную?
– Не игрушечную.

Потом, через несколько месяцев, словно мы никогда и не прерывались:

– А если сыграю не все сразу, а по частям?
– Это как?
– Ну, сначала выучу одну часть, сыграю. Потом другую… Ведь ты же не говорил, что нужно сыграть все за один раз.
– Хорошо. Подарю машину, даже если сыграешь по частям и одним пальцем.

После такого поразительного упрощения условий сомнений не оставалось, и я снова шел к пианино, предвкушая, как будет смотреться новенький автомобиль из окна.

Ну и что же, что пока его нельзя водить, думал я, надписывая карандашом ноты басового ключа, которые никак не мог научиться читать с листа. Зато буду его мыть, заводить время от времени, сидеть в нем с друзьями, опустив стекла, если хорошая погода, крутить руль.

Потом, устав от бессмысленного набора звуков, за которыми не было даже намека на мелодию, я принимал решение, что не имеет смысла торопиться – все равно права получу только в восемнадцать лет. Вот будет семнадцать, выберу время, сяду за пианино, все разучу, ведь года должно хватить – сыграю. Машине даже лучше: не надо будет пылиться во дворе.

– А если я сыграю, когда мне будет семнадцать, тоже подаришь?
– Даже когда будет тридцать, – спокойно отвечал отец.
– Ну, тогда у меня уже своя будет.
– Значит, куплю тебе вторую.

В конце концов я смог разучить лишь вступление “К Элизе”, которое исполняю время от времени для самого себя, когда никого рядом нет. Играю вступление, останавливаюсь и, листая ноты, слышу затверженную за многие годы наизусть музыку в исполнении известных пианистов. И переживаю, как в детстве, предложение отца, в котором слышу теперь его разговор с самим собой: исполнение собственным ребенком “К Элизе” или любого другого произведения гораздо ценнее и весомее, чем любая машина, которая самому отцу тогда и не снилась.

Этот учебный год был для меня удивительным. Впервые в школу ходили все мои сыновья. И не потому, что младший только пошел в школу. Нет, в этом году он уже закончил четвертый класс. А потому, что в школу пошел Георгий, который почему-то несколько лет отказывался ходить в нее, как остальные братья, и учился в экстернате.

Почему отказывался – загадка до сих пор. Но тогда я, помню, решил для себя, что если из четверых сыновей в школу ходят трое – это уже достижение. Ведь не могут же все дети быть одинаковыми. Хотя думать так было, конечно, не просто.

Весь этот год я молил Бога, чтобы ничего не произошло и школа Георгию не разонравилась. Я думал: пусть только наступит лето, и мы отпразднуем с детьми начало каникул, как никогда раньше, потому что теперь мы все в семье школьники. Все до единого. И каждый из нас сможет с гордостью оглянуться назад – на целый огромный, бесконечный учебный год, который удалось преодолеть.

В тот июньский день пару недель назад я проснулся раньше обычного, чтобы успеть собрать бумаги к какой-то встрече. Увидел в коридоре свет и вышел посмотреть, что там происходит.

В коридоре на лавочке сидел Георгий. Чистая рубашка, шорты, ослепительно белые носки и сандалии — в общем, весь готовый к поездке на дачу, — а на коленях огромнейший том, открытый в самом конце.

Когда вокруг много детей, привыкаешь удивляться не сразу. Поэтому, ожидая очередного сбивчивого пересказа какой-нибудь энциклопедии компьютерных игр, я просто спросил, что за книга.

По-детски не отрываясь от текста, Георгий ответил:

– «Война и мир».

Я взглянул на маленького мальчика в коридоре с огромной книгой на коленях, и пошутил, не знаю зачем:

– Там, наверное, еще и продолжение есть?
– Да, – ответил Георгий, – тут два тома.
– Значит, дочитаешь этот, а потом еще один?

Георгий поднял голову:

– Папа, не мешай, пожалуйста! Я уже второй дочитываю, осталось совсем немного, сейчас все проснутся, и нужно будет ехать на дачу, а хочется успеть дочитать.

Я пошел умываться.

Сердце билось. Глядя в зеркало, я подумал, что мы не заметили, как выросли дети. А может быть, и не выросли? Георгий сейчас как раз в том возрасте, когда отец впервые предложил мне машину за «Элизу». Как это было давно. Но как я хотел ту машину! Какой доступной она мне казалась! Всего несколько страниц нот, и…

Я так и не исполнил отцу «К Элизе».

Зато один из внуков по собственному желанию прочел «Войну и мир».

Этого достаточно, чтобы поверить во всех остальных детей на Земле.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"