Прошедшие через героиновый ад...

Я – раб кайфа. Раб своего “хочу”

Привет. Я – Константин и я – наркоман с двенадцатилетним стажем. Первый раз попробовал опиум в седьмом классе. Это было так романтично! Я казался себе особым существом, познавшим некую таинственную истину.
После девятого школу бросил. Ни среднее, ни высшее образование, на котором настаивали родители, мне были ни к чему. Еще шесть лет мучиться? Зачем? Чтобы потом получать жалкую зарплату и жить как “серое быдло”: работа, телевизор и вновь работа? Нет, такая жизнь меня не прельщала. Я всегда искал какого-то полета.
Отец был руководителем довольно крупного предприятия. Наверное, подчиненные его боялись, во всяком случае, дома он был настоящим тираном. Но мне именно это в нем и нравилось, я тоже мечтал стать непререкаемым авторитетом, сильным и уверенным в себе. Короче, быть круче всех. Самый короткий путь на Олимп – деньги. Начал торговать наркотиками. Денег было много, очень много. Но я и сам кололся, и в конце концов из наркобизнеса меня выкинули.
Я уже был женат, у меня рос сын. Легко добытые деньги так же легко куда-то улетучились. Начались скандалы в семье. Сначала из-за денег, потом из-за моего вечного отсутствия. Но крики и слезы жены меня не трогали. Единственное, что волновало, это куда привезут сегодня то, что мне надо, и где взять денег на дозу. Начал воровать, попался, получил первую условную судимость. Кололся я тогда три-четыре раза в день, было несколько передозировок, но я все равно считал, что легко смогу бросить, как только найду работу.
Как раз в это время мне предложили место главного бухгалтера. На самом деле я выполнял обязанности коммерческого директора, но это было не важно. Главное, я действительно смог отказаться от наркотиков. Но… начал пить. Деньги были, и водка лилась рекой. Через три месяца меня уволили, залить эту неприятность алкоголем уже не удавалось, я вернулся к наркотикам.
Что было потом? Беды и неприятности. Из-за меня вконец разругались и разошлись, прожив вместе сорок лет, родители. Я тоже развелся. Вскоре снова попался на карманной краже. Не знаю, как это произошло. Единственное, что помню, как какой-то парень бьет меня в лицо. Я упал в лужу и не хотел вставать, потому что мне было больно. Не от удара, а от того, что я стал таким слабым.
Я всегда считал себя этаким полукриминальным авторитетом. Но тот удар в лицо, а затем одиннадцать месяцев в тюрьме и год в наркозоне очень наглядно продемонстрировали, во что превратили меня наркотики.
Вышел, думал завяжу. Держался пять месяцев. Начал работать, но как только появились деньги, купил наркотиков. Все повторилось. Работу потерял, стал потихоньку из дома все тащить, даже посуду и постельное белье. Уже не стесняясь плачущей матери.
Когда-то верил, что контролирую ситуацию, сейчас понимаю, что наркотики контролируют мою жизнь, что я – раб кайфа. Мой бог булькает в шприце. Я – раб своего “хочу”, хотя уже несколько лет держусь и наркотики не употребляю.
Когда-то наркотики дали мне крылья, но отобрали небо…
Санкт-Петербург

А потом он предложил мне косячок

Сегодня мне исполнилось шестнадцать. Наверное, лучше было бы с кем-нибудь поговорить, но я к этому еще не готов. Слышал, что первый шаг к избавлению от наркотиков – признать себя наркоманом. Но мне почему-то кажется, если я это вслух произнесу, возврата уже не будет.
По счастливому (или несчастливому?) стечению обстоятельств наша малообеспеченная семья оказалась обладательницей квартиры в престижном доме. Мне было лет десять. Тогда-то я и узнал, что такое зависть. Моему тезке из соседней квартиры, тоже Денису, купили компьютер. Никиту с верхнего этажа, который всего на год старше меня, отец учил водить “джип”. А Пашка из второго подъезда в очередной раз отправился в Швейцарию. Но больше всего я завидовал Валерке. Он гонял на таком классном велосипеде!
Кстати, на шестнадцатилетие родители купили мне велосипед. Конечно, не такой крутой, но тоже клевый. И обиделись, когда я вяло отреагировал на подарок. На самом деле я очень рад велосипеду, просто мне сейчас не до него. День рождения получился каким-то очень грустным. Мама неделю к нему готовилась, скребла квартиру, набивала холодильник и все выспрашивала, придут ли мои друзья. Она так гордилась моей дружбой с детьми из хороших, как она говорила, семей. Только я этих детей не пригласил. Я вообще никого к себе не позвал. Предки полдня допытывались, что да почему. Ну как им объяснить?
Да, когда-то мы вместе бегали по двору, но очень скоро наши пути разошлись. Они в гимназии учились, а я – в обычной школе. Перекидывались, конечно, парой фраз, случайно столкнувшись у подъезда, но дружбой это назвать было нельзя. Хотя, если честно, мне очень хотелось с ними дружить. Они были такими сильными, независимыми. А я в себе никогда не был уверен.
В общем, к тому времени, когда нам исполнилось по пятнадцать, мы были просто соседями и все. Но в августе прошлого года Пашка сам подошел ко мне на улице и пригласил к себе. Он вернулся из своей Швейцарии раньше обычного и оказался в одиночестве. Мы проболтали весь день, и Пашка с удивлением сказал: “Слушай, старик, а ты, оказывается, ничего”. А потом предложил мне косячок. Смелости не хватило отказаться, ради дружбы с Пашкой я готов был на все.
Но вскоре выяснилось, что Пашке я не очень-то и нужен. В компанию он меня, правда, ввел, но почти не замечал. Я всех стеснялся и выдавить из себя хоть что-нибудь мог, только выкурив пару косяков или чего-нибудь выпив. Ребята это заметили и подшучивали надо мной, а Валерка, показав на меня, спросил: “Ну что, приобщим этого халявщика? Сейчас Док придет”.
Почему я не ушел, почему стерпел “халявщика”? Хотел попробовать? Боялся прослыть не только халявщиком, но еще и трусом? Или испугался, что меня больше не пригласят?
Док оказался взрослым мужиком с бегающими глазками. Увидев меня, зашептал что-то на ухо Пашке и утащил его на кухню. Когда Док ушел, меня приобщили. И почему это называют кайфом? Я падал. А в голове, грозя разнести ее на куски, мигала, увеличиваясь в размерах, не то лампа, не то звезда. Когда все кончилось, меня вырвало. Прямо на Пашкин ковер.
Потом Валерка рассказал, что и на него морфий так действует, и поэтому ему больше нравится героин. Героин я в первый раз попробовал в Новый год. А с начала мая я не колюсь, не курю и избегаю своих «друзей». Наверное, в моем организме есть какой-то дефект. Я и от героина падаю. Но не один, как после морфия, а с крысами и еще с какими-то липучими тварями.
Раньше я думал, что кайф – это какое-то неземное блаженство, а оказалось, что это страх. Животный, длящийся бесконечно. После последнего раза десять дней провалялся в постели с очень высокой температурой. Мама думала, что у меня грипп. Сквозь полусон-полубред слышал, как родители винили себя в том, что не купили мне велосипед и не пустили в ночной клуб. Глупые, упрекают себя, а Валерка там сифилис подхватил, хорошо, что не ВИЧ.
В общем, когда я услышал, как родители винят себя невесть в чем, я дал себе слово никогда больше не притрагиваться к наркотикам.
Ну вот, перечитал свое письмо и обнаружил, что даже сам с собой не могу быть до конца честным. Описал себя этакой бедной овечкой. Пашка с Валеркой меня с пути сбили? Вранье. Они меня насильно не кололи и гашиш в сигареты тайком не засовывали.
Похвастал, что решил завязать, и теперь бегаю от них. Ах как красиво. Только кто кого избегает – еще вопрос. Они и не искали со мной встреч: “Пока, старик, созвонимся”. И никогда не звонили. Я сам всегда звонил.
И завязать я решил не потому, что родителей пожалел, а потому, что испугался. Пашку с Валеркой родители засекли с наркотиками и на месяц уложили в дорогущую клинику. Самое большее, на что могу рассчитывать я, если не справлюсь сам, – это бесплатная койка в наркологической больнице. Вот и вся правда.
Москва

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"