Спасибо тебе, что избрал меня в отцы!

Отчим, от-чим – пять букв, пять звуков, существительное – значит человек, муж чьей-нибудь матери, не являющийся биологическим отцом ее ребенку. Все правильно, так оно и есть, разве спорю? Официально я – отчим, ведь у меня нет собственных дочери или сына, и, значит, я даже не папа. Но я – Па, что, по-моему, гораздо приятнее, важнее и незаменимее.

Правда, я стал им не сразу. Когда моему Джонни было всего пять недель, я проехал 700 миль, чтобы просто повидать его маму, с которой мы оставались хорошими друзьями спустя два года после непродолжительного романа. Наверное, я все-таки продолжал ее любить, раз иногда хотелось взять да и нагрянуть к ней, и расстояние не было помехой. Но, впрочем, я о другом.

Как сейчас, помню тот миг, когда я впервые увидел маленького мальчика и почему-то сразу захотелось взять его на руки. А потом в тот вечер на меня вдруг столько всяких дел навалилось: мы его вместе искупали в голубой ванночке, покормили из бутылочки и уложили спать; правда, он всю ночь то и дело просыпался и так горько плакал, что мне его стало очень жаль, а спать совсем не хотелось. Я тогда подумал: интересно, как бы она без меня управилась со всеми делами, это же невозможно?! Вот когда, наверно, они и украли мое сердце. Но кончились выходные, нужно было возвращаться домой. И тут я понял, что мне никуда не хочется от них уезжать.

С тех пор, как только выдавались свободные дни, я мчался к ним, чтобы просто быть рядом. Мы прожили так полтора года. Слава Богу, его настоящий отец нам не мешал, даже не появлялся на горизонте. Думаю, он вообще не в курсе, что у него растет сын, чему я, стыдно сказать, рад, потому что уверен: ему бы вряд ли доставило удовольствие кормить, купать, менять пеленки – не тот он человек. Его бы, как и большинство отцов, пришлось об этом просить.

Да я сам, честно говоря, раньше тоже не думал, что буду вот так валяться с маленьким на диване, держа его у себя на животе. Мы с ним даже подгузники умудрялись менять в таком положении. А мама в это время покатывалась со смеху, глядя на нас.

А потом вдруг стало невозможно расстаться. Сколько раз я уезжал от них, еле сдерживая слезы, и потом всю дорогу гнал на предельной скорости, чувствуя в душе абсолютную пустоту и оцепенение. Мне было плохо, как никогда. Боже, как давно это было!

Теперь мы почти что три года вместе, женаты, а нашему Джонни только что исполнилось четыре. И все эти годы я был с ним рядом, видел, как он растет, многое понял, многому научился, и столько всего было, что невозможно забыть.

Разве мог я подумать раньше, что маленький мальчик может научить меня, взрослого, бескорыстной, самоотверженной любви? А ведь он научил.

Я смотрю на себя порой и не узнаю: куда подевались мое свободолюбие, равнодушие, непостоянство? Я, кажется, стал лучше благодаря нашему мальчику. И впервые в жизни появилось чувство, что у меня есть что-то настоящее, чему стоит отдавать все свои силы, время, душу без остатка. Какое счастье, что у меня есть сын.

Почти каждое утро он приходит ко мне и спрашивает:

– Па, знаешь что?

– Ну что, Джонни? – подыгрываю ему я.

И тогда он бросается мне на шею с разбегу и почти что кричит:

– Я тебя люблю-ю-ю-ю, вот что!

Разве есть на свете что-нибудь дороже этого?

Вот поэтому моя ежедневная молитва всегда заканчивается словами: “Спасибо тебе, Господи, за Джонни! И за то, что меня избрал ему в отцы”.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"