Обществознание «после Боголюбова»
Хорошая книга с отдельными
недостатками
Гречко П.К.
Введение в обществознание. Обществознание для
поступающих в вузы:
Учебное пособие.
М., «Уникум-Центр», «ПОМАТУР», 1999
Такие предметы, кроме истории, должны входить в
образовательную область «обществознание»?
Вопрос далеко не праздный и до сих пор не
решенный. С тех пор как старое доброе советское
обществоведение кануло в Лету, на него
предлагается множество вариантов ответа – от
экономики и философии до краеведения. Вместе с
тем очевидно, что принцип «пусть цветут сто
цветов» здесь неуместен просто-напросто в силу
того, что школьное расписание сделано не из
резины и физически не способно включить в себя
комплекс разнородных дисциплин, тяготеющих к
общему проблемному полю. Вывод тоже в общем-то
достаточно ясен: необходимо создание
интегративного, полидисциплинарного курса,
раскрывающего многообразные формы
взаимодействия между человеком и обществом и
вводящего старшеклассников в мир социальной
реальности.
Новая попытка
Однако на этом ясность, похоже, исчерпывается.
Камнем преткновения является другой вопрос: а
что должно быть «точкой кристаллизации» такого
курса, на каких основаниях – содержательных,
методологических, педагогических – будет
осуществляться пресловутая интеграция
предметного (точнее, многопредметного) знания? На
сегодняшний день вырисовываются два подхода к
означенной проблеме.
Первая стратегия, берущая свое начало еще в 1990
году, заключается в том, чтобы в основу
содержания обществоведческого курса положить
социально-философское знание, в качестве
методологии избрать сферный подход к анализу
общественной жизни в сочетании с рассмотрением
основных цивилизационных форм, представленных в
мировой истории, с педагогической же точки
зрения остановиться на традиционном знаниевом
принципе. Приоритетная задача в этом случае –
снабдить учащихся достаточно полной информацией
об экономической, политической, социальной и
духовной сферах жизни современного общества,
основных этапах складывания этого общества и
главных вехах развития обществоведческой мысли.
Условно это направление можно назвать
академическим. Его первыми представителями
стали авторские коллективы под руководством
академика Купцова и профессора Боголюбова, в
начале девяностых представившие на суд
педагогического сообщества два варианта
учебного курса под не слишком оригинальным
названием «Человек и общество».
Второй подход, активно отвоевывающий себе
место под солнцем и часы в образовательной
области «обществознание» с середины девяностых
годов, вылупился из генетически никак не
связанного с обществоведением предмета «основы
государства и права», изучавшегося в восьмом
(позже – в девятом) классе советской школы. После
распада СССР необходимость в новом
правоведческом курсе была очевидной – как в
контексте заявленной цели построения правового
государства, так и на фоне растущей молодежной
преступности. Правоведы чутко уловили
конъюнктуру текущего момента и начали бурную
экспансию внутри школьного расписания как
«вниз», на всю основную, а затем и начальную
школу, так и «вверх», в старшие классы, доселе
остававшиеся сферой влияния обществоведов.
Наиболее активен в этом отношении
научно-внедренческий центр «Гражданин», под
руководством Якова Соколова продвигающий курс
“Граждановедение”. Яркой особенностью
«правового» подхода является выраженный крен в
сторону воспитательной составляющей учебного
процесса (так, курс Соколова обозначен как
воспитательно-образовательный): его
приоритетная задача – привить школьникам
правовую культуру, приобщить к ценностям
гражданского общества, сформировать
демократические убеждения. Подчас апологеты
гражданского образования в своих благих
побуждениях доходят до маразма: один из
последних шедевров в этой области – изданный при
содействии государственной налоговой службы
учебник для младших классов, объясняющий детям,
почему нужно честно платить налоги.
Учебное пособие П.К.Гречко, выпущенное
семитысячным тиражом издательством «ПОМАТУР» и
адресованное учащимся старших классов, училищ,
техникумов и колледжей, а также абитуриентам
вузов, целиком и полностью выдержано в рамках
первого, «академического» подхода. Уже на первой
странице введения автор обозначает
междисциплинарный статус обществознания,
определяемого как «некая сборная конструкция,
нечто интегративное, объединительное» (с. 5).
Книга соответственным образом структурирована.
Она включает четыре крупных раздела: «Общество и
его определение» (понятие общества, гражданское
общество, происхождение человека и общества);
«Обществознание: история и теория» (мифология и
обществознание, мыслители прошлого об обществе и
его развитии, особенности познания мира,
человека и общества); «История и цивилизация»
(закономерности исторического процесса,
культура и цивилизация, очерки основных
цивилизаций – античной, средневековой,
индустриальной, постиндустриальной, российской);
«Общество: единство и многообразие»
(рассмотрение экономической, политической,
социальной и духовной сфер жизни общества).
Терминология от слова «термит»
Один очень серьезный недостаток пособия
становится очевидным уже после знакомства с
введением – кстати, растянутым на восемь (!)
страниц и фактически дублирующим параграф
«Особенности познания общественных явлений».
Это перегруженность текста терминами, всякими
мудреными словами, в том числе иностранного
происхождения, которые не всегда
расшифровываются – в лучшем случае в скобках
приводится синоним или близкое по значению
словосочетание, подчас ненамного понятнее
исходного термина. «Общество есть не что иное,
как институциональное выражение и закрепление
внутренней сути человека,
естественно-исторический способ организации его
жизнедеятельности» (с. 7). У многих абитуриентов
по прочтении сей фразы напрочь испарится желание
продолжать дальнейшее знакомство с книгой. А
ведь это, повторю, только введение!
А как вам покажется такое «популярное»
объяснение: «Работает взаимоналожение,
резонансное притяжение, коррелятивное изменение
различных действий, движений и устремлений
людей. Суммарный результат, или эффект
статистической интеграции всех этих действий и
устремлений, принимает форму тенденции, которая
и есть не что иное, как исторический закон» (с. 109)?
Господи, неужели нельзя было как-нибудь попроще…
В то же время в параграфе «Природа познания» (с.
83–85) автор определяет познание через сознание,
четкого же определения сознания фактически не
дает, ограничиваясь перечислением его
особенностей. Похожая ситуация с определениями
политики (с. 192–194) и государства (с. 198–204): эти
феномены скрупулезно описываются, исследуются
их признаки, но на развернутое определение мы так
и не выходим. Несколько смущает определение
экономики: «Это структура или система,
обеспечивающая производство, распределение,
обмен и потребление товаров и услуг в обществе»
(с. 169). Во-первых, нигде в тексте мы не найдем
определения структуры и системы – получается,
что один непонятный термин определяется через
два других, не более понятных. Во-вторых, само по
себе отождествление системы и структуры
вызывает много вопросов.
Без методического аппарата
Конечно, невозможно запихнуть в основной текст
учебного пособия подробные определения всех
используемых терминов, которые могут быть
непонятны юным читателям. Но на это существует
такой элемент методического аппарата, как
терминологический словарь в конце книги! В
издании П.К.Гречко он, увы, отсутствует, равно как
и выделение ключевых фраз, понятий, определений
жирным шрифтом. Это не прихоть и не мелочная
придирка: пособие адресовано абитуриентам, а
одно из главных требований на экзамене – четкое
знание основных понятий. Эта четкость у автора
подчас растворяется в проблемности…
Вообще методического аппарата в пособии нет –
это еще один очень существенный его изъян. Нет
списка рекомендуемой литературы, к которой могли
бы обратиться абитуриенты с целью найти ответы
на какие-то вопросы, оставшиеся после изучения
труда П.К.Гречко. Нет предметного и именного
указателей, позволяющих быстро ориентироваться
в объемном тексте и находить нужную «порцию»
информации. Нет графических схем, облегчающих
усвоение взаимосвязи сложных философских и
обществоведческих понятий, хотя целый ряд
вопросов, разбираемых автором, буквально
требует: «Дайте схему!» (формы чувственного и
рационального познания, типы, виды и формы
собственности, категории социальных общностей и
т.д.). Наконец, познавательные задания
представлены только тестами в конце каждой главы
(всего тестов – тринадцать).
Не тестом единым…
О том, что тесты не могут рассматриваться в
качестве основного, а тем более единственного
типа познавательного задания при изучении
гуманитарных дисциплин, писали уже неоднократно.
Более того, П.К.Гречко, ограничиваясь только
тестами, фактически впадает в противоречие с
самим собой: ведь он сам только что заявлял
(вполне справедливо и обоснованно!), что
«обществоведческие истины никогда не являются
вполне готовыми, они всегда открыты постоянному
развитию, уточнению и опровержению» (с. 8). А
значит, просто невозможно уложить весь материал
обществоведческого курса в тестовые задания,
требующие короткого, однозначного ответа.
Далее. Опять же сам автор перечисляет, что
должен знать и уметь учащийся по курсу
обществознания: понимать реальные проблемы, с
которыми сталкивается эта дисциплина;
располагать информацией об основных подходах к
решению этих проблем; уметь объяснить
преимущества той или иной позиции; делать выводы
из отстаиваемой точки зрения. Тесты во всем этом
– довольно слабые помощники. Они хороши там, где
нужно четко выучить определение, перечислить
определенные признаки, указать на соотношения
понятий – а с понятиями-то как раз у П.К.Гречко и
не задалось…
Наконец, многие тестовые задания в книге
составлены не лучшим образом. Типичное задание:
предлагается шесть утверждений, нужно выбрать
правильные. Вариантов ответа четыре: правильны
все, правильно одно, правильны несколько (две
комбинации). Нередко правильными оказываются все
или большинство утверждений. На мой взгляд, это
чрезмерное и неоправданное усложнение заданий,
запутывающее читателя: тест предполагает все же
выбор одного, правильного или неправильного
утверждения.
Другой пример – тестовое задание на общую
эрудицию, ответ на которое не содержится в тексте
пособия. Например, вопрос о причинах репрессий
против П.Я.Чаадаева (с. 164) или о том, кто является
автором «тоталитаристского» (так в тексте!)
романа «1984». Безусловно, грамотный
старшеклассник должен справиться с обоими
заданиями и выбрать правильный ответ, но смысл
этих вопросов мне лично непонятен.
И еще один типичный случай: правильным в ключе
объявляется утверждение, смысл которого весьма
туманен и вполне понятен, скорее всего лишь
самому П.К.Гречко. Так, например, одной из
основных трудностей на пути реформ в России (!),
оказывается, является «неумение оставаться на
твердой почве исторической реальности» (с. 165).
Сказано красиво, не спорю, но вот что имеется в
виду…
За державу обидно!..
Отвлечемся наконец от методического аппарата
(точнее, его отсутствия) и обратимся к основному
тексту книги учебника. В главе «Мыслители
прошлого об обществе и его развитии» как явную
удачу автора хотелось бы отметить параграф
«Обществознание XIX века», в котором мы встречаем
добротное и методически очень изящное изложение
основных постулатов марксизма. П.К.Гречко
показывает читателям, как Маркс пытался
преодолеть идеализм, идеологизм и утопизм,
которые сам мыслитель считал основными
недостатками традиционной социальной философии
– и в итоге фактически остался в плену этих
«монстров», так и не сумев превратить
обществознание в строгую науку.
Вместе с тем вызывает удивление отсутствие в
главе параграфа, посвященного общественной
мысли ХХ столетия. Цитаты из трудов отдельных ее
представителей (в частности Э.Тоффлера,
П.Сорокина) довольно обильно раскиданы по всему
тексту книги, однако это не заменяет пусть
краткого, но систематического изложения
основных идей двух-трех современных философов
или социологов. Иначе возникает парадоксальная
ситуация: провозглашаем принцип историзма,
говорим о тесной связи обществознания с
социальной практикой – и фактически обходим
молчанием комплекс идей, возникших как ответы на
вызовы сегодняшнего дня, реакции на проблемы
сегодняшнего социума. А ведь Фромм или Фукуяма в
гораздо большей степени способствуют пониманию
протекающих «здесь и сейчас» социальных
процессов, нежели Платон или Аристотель! Наконец,
из-за такой «фигуры умолчания» возникают казусы
– когда, например, П.К.Гречко оперирует термином
«коллективное бессознательное», ни слова не
говоря о фрейдизме.
Еще меньше повезло в учебнике русской
общественной мысли. Посвященный ей параграф
выглядит довольно куцым, да и представлена она
всего двумя фигурами – В.С.Соловьевым и
Н.А.Бердяевым. При этом если социальные воззрения
Соловьева изложены вполне основательно, то
применительно к Бердяеву автор ограничился лишь
пересказом его концепции творчества, фактически
проигнорировав работу «Истоки и смысл русского
коммунизма». Думается, в компанию Соловьева и
Бердяева – мыслителей, традиционно относимых,
при всем несходстве их взглядов, к
«религиозно-идеалистическому» течению в русской
философии, – было бы весьма уместно включить
фигуру, представляющую принципиально иное
направление. Например, Ленина с его в высшей
степени своеобразной адаптацией марксизма к
русской почве.
Вообще с Россией у П.К.Гречко как-то не
сложилось. Самый неудачный параграф главы
«Цивилизационное многообразие истории»
посвящен как раз отечественной цивилизации.
«Точкой отсчета» этой цивилизации совершенно
произвольно объявляется правление Ивана III, ни
слова не сказано о природно-географическом
факторе – в итоге все ограничивается не слишком
содержательными размышлениями (один мой
знакомый называет такой интеллектуальный
продукт «размышлизмами») о русской специфике.
История с цивилизациями
Раздел «История и цивилизация» – самый,
пожалуй, спорный в учебнике. Безусловной удачей
П.К.Гречко представляется последний параграф –
«Постиндустриальная цивилизация»: пожалуй, это
самое удачное описание особенностей западного
общества последней трети уходящего века из тех,
которые мне приходилось встречать в различных
пособиях. К остальным частям раздела, что
называется, есть вопросы…
Автор почему-то не стал посвящать отдельный
параграф восточной цивилизации, ограничившись
довольно поверхностным сравнением ее с западной
в главе «Культура и цивилизация». В итоге
учащийся с трудом уясняет, что Восток, как
говорил товарищ Сухов, «дело тонкое», однако
причины этой «тонкости», как и в случае с Россией,
остаются для него загадкой: ни о
природно-климатических условиях, ни об
особенностях «азиатского способа производства»
в книге не говорится. Похожую картину мы
наблюдаем и в параграфе «Античная цивилизация»:
ничего – о географическом факторе, ничего – о
специфике полисной формы собственности, явное
противоречие идиллического заключения о
«золотом веке» с констатацией
рабовладельческого характера «золотой»
цивилизации…
В параграфе «Индустриальная цивилизация»
после очень краткой, в два абзаца, характеристики
Возрождения и Реформации, подробно раскрываются
тоффлеровские шесть принципов индустриальной
цивилизации: концентрация, централизация,
синхронизация, стандартизация, специализация и
максимизация. К этому П.К.Гречко добавляет еще
седьмой принцип – массификацию. Собственно,
возразить здесь нечего – если бы не одно «но»:
поскольку все перечисленные признаки (или
принципы – кому как нравится) даются как бы в
синхронном, «одномоментном» срезе и никакие
этапы развития индустриальной цивилизации не
выделяются, в голове учащегося запросто может
возникнуть представление, что массовая культура
возникла одновременно с паровой машиной – в XVIII
веке. Воображаю, что ему скажет на это строгий
экзаменатор…
Довольно путано объясняет автор и соотношения
понятия «цивилизация» с понятиями «культура» и
«общественно-экономическая формация». С одной
стороны, цивилизация выступает как некая стадия
развития, «наступающая после дикости и
варварства» (с. 120). Более того: если выражение
«примитивная культура» П.К.Гречко вполне
устраивает, то вот «примитивная цивилизация»
режет ему слух (с. 119). Правда, это не мешает
включить в цивилизацию (исламскую и, шире,
мировую) народы, придерживающиеся обычая кровной
мести (там же) и страны «третьего мира», в которых
«ежегодно умирает 14 млн детей от неизлечимых
болезней и 500 тыс. женщин от родов» (с. 125).
С другой стороны, подчеркивается, что
«цивилизация» не то же, что «цивилизованность», и
не так уж все цивилизованно в самой цивилизации
(с. 119). Оказывается, что в отличие от «формации»
«цивилизация» выражает «дискретность
исторического процесса», концентрирует внимание
на локально-региональной специфике (с. 129). Значит,
все же можно говорить о более или менее
примитивных цивилизациях? Читатель остается в
недоумении, а все лишь потому, что автор забыл
сразу оговориться, что термин «цивилизация»
выступает в двух значениях: оценочно-нормативном
(цивилизация как некий высокий уровень развития,
стандарт) и безоценочном,
объективно-описательном (цивилизация как некое
единство пространственно-временных условий
существования конкретного народа).
Еще забавнее дело обстоит с «формацией»: с
одной стороны, она является «более стройной и
последовательной, нежели цивилизация, которая
рыхла и аморфна» (с. 129), с другой – симпатии
автора явно на стороне цивилизационного подхода,
в котором «больше методологического потенциала
и исследовательской эвристики» (там же). Если
абитуриент во всем этом не запутается, его без
экзаменов надо принимать на второй курс. Или на
третий…
В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть:
все сказанное ничуть не умаляет достоинства
книги П.К.Гречко. Более того, я намеренно заострил
внимание именно на спорных моментах, лишь
вскользь коснувшись серьезных достоинств и
ярких находок. К числу последних, безусловно,
относится раздел «Общество: единство и
многообразие», в котором очень удачно и доступно
показано взаимопроникновение сфер жизни
общества. Симпатию вызывает и заключение,
посвященное философской проблеме смысла жизни:
вместо занудных рассуждений на тему автор
знакомит читателей с наиболее распространенными
философско-этическими концепциями смысла жизни
(гедонистической, аскетической, стоической,
категорически-императивной, религиозной,
действенно-гуманистической) – и оставляет выбор
за ним, ничего не навязывая.
Основная проблема пособия очень хорошо
выражается смысловым «зазором» между двумя ее
названиями – «Введение в обществознание» (на
обложке) и «Обществознание для поступающих в
вузы» (на титульном листе). Как введение в
предмет, книга для чтения, адресованная учащимся
старших классов гуманитарных гимназий и
студентам гуманитарных колледжей, труд
П.К.Гречко уже состоялся. До уровня же учебника,
тем более для поступающих в вузы, издание пока не
дотягивает: не хватает необходимой четкости,
ясности, практически на нуле методический
аппарат. Если автор хочет, чтобы читателям его
книги осталось сделать лишь один шаг до
превращения в студенты (как это обещано в
рекламе), ему нужно еще немножко потрудиться.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|