Не только о себе

Обилие психологической литературы, ежемесячно затопляющей полки книжных магазинов и уличные лотки, собьет с толку кого угодно. Даже специалисты порой затрудняются выбрать и порекомендовать читателям лучшие новинки. И дело не только в количестве книг, но и в их направленности. У современной психологии существует по крайней мере четыре уровня общественного потребления: классический, проблемный, профессиональный и популярный. Два последних вовсе не будут затронуты в обзоре. В самом деле, какой смысл разбирать на этих страницах руководства по тестированию персонала или судебной психиатрии или пытаться выудить зерно истины из цветастых брошюр типа «Как стать счастливым за неделю?» или «Звезды вашей души»? Что же касается трудов классиков отечественной и мировой психологии, то о них написано уже достаточно много. Кроме того, имена Пиаже, Выготского, Фрейда и многих других сегодня у всех на устах, и хотелось бы обратить внимание читателей на «героев второго плана», книги которых часто незаслуженно остаются в тени.

Возможно, что три пары книг четырех довольно разных авторов покажутся вам выбранными случайно. Это и так, и не так. Их действительно не объединяет одно направление, эпоха или формальная постановка проблемы. Помимо всего прочего, они выпущены в самых разных точках страны: на Урале, в Ивановской области и в Москве. Но каждая из этих книг довольно оригинальна по форме и интересна по существу. В них есть не только общие теории и конкретные факты-примеры, но и свежие мысли. А там, где мыслит автор, поневоле приходится думать и читателю. Хотелось бы надеяться, что его мысли о личных проблемах со временем станут мостом к пониманию окружающих.

В объятиях страсти

Чувства бывают разные. И страстная любовь может оказаться подчас более губительной, чем холодная отстраненность. Эту ситуацию, а также многие другие психологические парадоксы рассматривает наш современник, создатель школы нравственной психологии Анатолий Гармаев. Его дилогия «Обрести себя» и «Психопатический круг в семье», пожалуй, одна из самых ярких психологических публикаций минувшего года. Она сочетает в себе глубину научного исследования, большой практический опыт и несомненный публицистический талант. Но, несмотря на все свои достоинства, работа Гармаева рискует оказаться за рамками научных и педагогических дискуссий по нескольким причинам.

Во-первых, ее автор не только профессиональный педагог и практикующий психолог, но и православный священник, директор Волгоградского епархиального училища православной катехизации и церковной педагогики, принципы работы которого оцениваются в светских кругах весьма неоднозначно. Во-вторых, Гармаев, пожалуй, первый православный священник, рискнувший совместить классическую психоаналитическую терминологию и методику (разумеется, после серьезной переработки) с православными святоотеческими представлениями о душе человека. Это вызывает негативную реакцию уже в традиционалистски настроенных православных людях. Таким образом, нравственная психология оказывается под перекрестным огнем. На мой взгляд, уязвимое положение ее создателя тоже является одним из поводов для внимательного чтения его книг (согласитесь, что неинтересную работу ругать не будут).
«Обрести себя» – первая часть психологической дилогии Анатолия Гармаева, вышедшей в издательстве ивановского альманаха «Свет православия», содержит в себе базовые понятия нравственной психологии. В книге рассматривается структура человеческого «я», состоящего, по Гармаеву, из пяти уровней: способностей, эмоциональности, эго-влечений, душевных сил и совести. Далее в рамках этой модели объясняется развитие и становление человека, формирование его характера и образа жизни под воздействием либо совести, либо эго-влечений. К сожалению, здесь невозможно поместить сколько-нибудь более подробное описание гармаевской теории личности. Впрочем, в этом и нет большой необходимости, так как его книга читается залпом (либо в силу предубеждения не читается вообще).

Можно, однако, остановить внимание читателя на отдельных моментах этой теории. Например, распознавание ведущей способности в ребенке Гармаев описывает так: «Мастер ученику предлагает побыть в его мастерской и по тому, как будет вести себя ученик, сразу видит: по способности он пришел сюда или по любопытству. Если по любопытству, то он немедленно во все влезет, все захочет попробовать, скажет: «Дайте и я»… Способность заставляет человека вести себя особым образом: человек начнет во все вслушиваться внутренним зрением своей способности… Чем глубже способность, тем дольше ученик не подступает к самому ремеслу, тем дольше он живет внутренним усвоением дела, всматриванием, вслушиванием, вчувствованием. И этого внутреннего проживания ему некоторое время достаточно, он может долго жить им одним. Благодаря полноте внутреннего проживания и наблюдения того, как другой делает, ученик с большой способностью может длительное время просто быть, присутствовать при мастере, выполняя при этом самые черновые работы в помощь ему».

Из этого достаточно отвлеченного рассуждения Гармаев легко (с точки зрения некоторых, слишком легко) перекидывает мостик к социальной действительности. «…В настоящее время… ученика спешат поскорее задействовать в рабочую цепочку, он срочно должен все попробовать. Современная педагогика… спешит. В этой гонке уже не может действовать способность, ибо у нее другая логика взаимодействия с предметом, и она всегда неспешная…. В результате человек, конечно, чему-то научается, обретает навык и умение, но не более. Если привычка развита до предела, способность может вообще не проявиться… На сегодняшний день мы имеем два поколения, которые несут в себе репродуктивный способ взаимодействия с окружающей природой. Способности пригашены, в результате этого – глубокая отсталость в стране по всем областям и отраслям, за исключением только тех, где требуются люди строго по способностям. Самые лучшие силы страны с трудом и случайно проскакивают через систему среднего образования, а затем через систему института и аспирантуры, которые еще более забивают и закрывают многие способности. Когда педагогика начала переходить на интенсивные способы развития и обучения, началась гибель способностей».

Не правда ли, смелое рассуждение? Но оно может показаться не таким уж легковесным и примитивным, если вспомнить многие философские построения прошлого века. При этом можно сослаться не только на яростно протестовавшего против всеобщей грамотности Константина Леонтьева, но и на Гегеля, требовавшего этой грамотности как раз для того, чтобы выявить «всеобщие», единые черты каждого человека, отбросив при этом его врожденную «животную» индивидуальность.

Другие утверждения в книге, например, формулировка закона «оскудения душевных сил» в людях из поколения в поколение или установление жесткой зависимости между степенью человеческого эгоизма и ранним интеллектуальным развитием, могут вызвать куда больше возражений. Остается повторить, что перед вами первая и пока единственная книга, в которой содержится цельная внутренне, непротиворечивая православная психологическая концепция.

Приблизительно также можно охарактеризовать и вторую книгу Гармаева «Психопатический круг в семье», где описан первый в истории практический опыт православного психоанализа. Она содержит достаточно много примеров современных семейных конфликтов, поэтому родителям можно рекомендовать прочесть ее даже раньше первой части. Анализ душевного состояния сегодняшней российской семьи и отдельное исследование детско-родительских и супружеских взаимоотношений занимают большую часть книги.

Автор достаточно радикально заявляет, что в современном мире практически каждая семья несет в себе зачатки психопатических взаимоотношений (25–30% явно, остальные 70% – в скрытом виде), на что ему с православных же позиций можно возразить, что со времен Адама каждый человек в принципе грешен. Но тем не менее проблема нарастания психопатической взаимозависимости людей в обществе и в семье должна как-то решаться. Поэтому ряд полезных рекомендаций, приведенных в книге, так или иначе должен быть услышан. Воспитание правильного отношения детей к родителям, друг к другу, к еде, к работе, к времени, к своим талантам, к взаимоотношениям между полами – все это насущнейшие проблемы современной семейной педагогики. И решаются они, как правило, одна за счет другой.

Гармаев как православный священник, безусловно, призывает людей обратиться ко Христу и к духовной жизни в Церкви. Но прежде чем человек начнет духовную жизнь, он должен разобраться с собственной душой, то есть с психикой. Обращение, по Гармаеву, предполагает отказ человека от угождения своим эго-влечениям, требованиям своего «я». Возможно, кто-то поморщится, в который раз услышав вместо описания сложных психологических процедур простые слова: «совесть», «прощение», «терпение», «любовь». Но ведь психологический эффект того или иного действия зависит не от его сложности, а от его искренности и силы.

«Уступи… Как же можно уступить, когда чувствуешь, что твоя позиция кажется правильной, а другой человек говорит неверно? А вдруг уступить чему-то неверному – значит дать возможность этому неверному состояться в жизни?.. Педагог не будет стремиться настаивать на своем, если в этом не будет острой нужды, если не грозит смертельная опасность для его подопечного. Педагог даст возможность другому испытать опыт ошибки… Уступчивость позволяет другому учиться у жизни. Пока между нами стоит моя неуступчивость, в другом происходит тренировка его собственного упрямства или же непонимания. Поэтому проще уступить». Если в этой маленькой рекомендации нет ничего сложного, если она так проста, попробуйте ее выполнить. Вне зависимости от конкретного результата психологический эффект от одного только намерения может быть весьма и весьма ощутимым.

Контурные карты души

Ведь существуют ситуации, когда человеку надо затратить гигантские усилия только для того, чтобы сосредоточиться на какой-то одной мысли. «…Поток мыслей перестает быть плавным. Собственные мысли кажутся неконкретными, кружащимися вокруг какой-нибудь одной проблемы. При более внимательном рассмотрении выясняется, что это «беспомощное кружение мыслей» состоит из двух компонентов: с одной стороны больной испытывает потребность обдумывать, с другой – чувствует невозможность думать».

Эта цитата из книги Даниеля Хелла «Ландшафт депрессии» вновь возвращает нас к проблемам классического психоанализа. Книга Хелла, переведенная на русский язык и выпущенная в свет московским издательством «Алетейа», написана сравнительно недавно – в 1994 году. Но ее автор, ординарный профессор Цюрихского университета, уже много лет возглавляет знаменитую университетскую психиатрическую клинику Бургхельци. В стенах этого заведения было в свое время впервые сформулировано само понятие о шизофрении как заболевании. Современные психологи и психоаналитики тщательно следят за всеми публикациями его сотрудников. Работа Хелла уже успела стать классической.

Несмотря на строго научный «интегративный» подход к проблеме, язык книги довольно прост. Описывая и характеризуя депрессивные изменения в структуре и поведении отдельных людей, автор стремится доказать не столько неизбежность психического расстройства, сколько его возможную благотворность для развития личности. Разумеется, для того, чтобы эта возможность была реализована, больной человек нуждается в помощи. И помощь эта практически всегда носит педагогический характер. Хотя бы потому, что с депрессивным больным следует обращаться как с ребенком, утешая и подбадривая его.

Среди интересных наблюдений Хелла размышление о том, почему семьи депрессивных партнеров в современных европейских условиях оказываются на порядок крепче обычных, а также скрупулезное исследование взаимоотношений, возникающих в таких семьях. Но главный смысл книги все же заключается в том, чтобы помочь врачу, и особенно больному, перенести усилия с расследования причин заболевания (которое может оказаться бесконечным) на поиски его творческого смысла. Автор снова и снова убеждает читателей в том, что депрессия – не только наказание или «расплата за грех», но и повод глубже и честнее взглянуть на свою жизнь и лучше понять ее.

И наконец, исследование Фрица Римана «Основные формы страха» – пожалуй, самое универсальное в нашем обзоре. Изданная в той же серии работ по гуманистической психиатрии, что и предыдущая книга, она напоминает скорее серию философских эссе, чем научный труд. Ее автор был не только основателем Мюнхенской психотерапевтической школы, но и серьезным мыслителем-экзистенциалистом. Несмотря на то что книга впервые вышла в 1961 году, ее содержание не выглядит устаревшим.

Структура работы Римана предельно проста. Последовательно рассматривая основные невротические типы – шизоидный, депрессивный, навязчивый (в России его принято называть параноидальным) и истерический, – автор анализирует способности каждого из них к любви и агрессии, а затем рассматривает жизненные причины формирования того или иного невроза и его примеры. Интересна не только римановская трактовка человеческого страха как одной из движущих сил личностного роста, но и его возрастная периодизация психических отклонений. Условная, как всякая научная схема, она опирается скорее на описание типичных ситуаций, чем на жесткие формулировки, и в то же время обладает той четкостью, которая необходима для постановки предварительного диагноза.

Написанная, по большому счету не для врачей, но для людей, интересующихся проблемами человеческого общения и их причинами, книга Фрица Римана не создает довольно часто встречающегося «эффекта мнительности», не располагает к унынию. Если даже читатель обнаружит у себя те или иные невротические синдромы, он буквально на следующей странице сможет встретить сопутствующие им положительные характеристики того или иного личного кризиса. Риман занимает позицию, согласно которой невроз – не болезненное отклонение от нормы, а лишь крайнее проявление одной из ее частей, развившееся в ущерб остальным. Поэтому шизоид может проявиться в жизни не только как угрюмый и нелюдимый мизантроп, но и как бесстрашный и мудрый стоик, а истерики, славящиеся своим непостоянством, умеют лучше других ценить личную свободу.

В принципе описанные Риманом четыре формы невроза в той или иной мере соответствуют давно известным четырем темпераментам, но раскрывают их с новой, неожиданной стороны. Нельзя сказать, что книга Римана о страхе учит людей «не бояться» себя или «бояться правильно». По своей сути она вообще не инструктивна. Главное чувство, которое пробуждает в читателе автор, – это чувство меры. Поэтому родителям и учителям будет полезно прочесть ее не только для того, чтобы лишний раз поупражняться в «диагностировании» своих и чужих пороков. Возможно, обратив внимание на приведенные примеры формирования детского взгляда на мир, кто-нибудь узнает в них знакомую семейную ситуацию и попытается изменить положение до того, как невротическая предрасположенность ребенка превратится в патологию.

«Если не принимать во внимание грубое пренебрежение детством и нанесение детям ущерба, что свидетельствует о болезни родителей, мы можем сказать, что не только родители определяют судьбу своих детей, но и дети формируют участь своих родителей, – пишет Риман. – Необычная дифференцированность, богатство задатков, так же как длительная с детского возраста зависимость от родителей, упрямство или беспомощность могут нести определенную угрозу для образа жизни других людей». Многим из нас стоит задуматься над этим.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"