Письма к Ларисе

Мне тоже кажется, что я присутствую в толпе, как тот мальчик.
Наталья Гурина, г. Ленинград

Трудно это – жить достойно.Еще труднее умереть достойно. И не только во время войны.
П.М.Хоменко, г. Николаев

Если бы вам сказали, что ваши фильмы не узнает никто, ни один друг или недруг, разве что равнодушный, никто не поймет ни теперь, ни позже, никогда, продолжали бы вы работать?
Оля, г. Запорожье

Обсуждали и то, смогли бы мы сами вот так – не предать, не согнуть спину перед этими фрицами.
Пусть наше письмо и кроха в вашей почте, но мы решились написать вам слова благодарности.
Письмо писали девушки из общежития № 6 завода “Уралмаш”, комнаты 328–331

Дорог мне ваш фильм особенно и потому, что сам я начал войну в тех самых местах, где происходит действие повести и фильма, – в Белоруссии. Позже – в первом наступлении под Москвой – был тяжело ранен и теперь ношу благородное, но нелегкое звание “Инвалид Отечественной войны”. Может быть, поэтому ревниво отношусь к воплощению войны в литературе, театре, кино. Ваша картина – талантливое произведение, крупное явление современного кинематографа.
Фильм я смотрел три раза. Вероятно, не все в нем открыл. Но свое отношение к картине постарался передать своим студентам. Мы вместе смотрели и вели длительный разговор.
Большое солдатско-преподавательское спасибо за фильм, за чувства, которые он принес.
Юлий Михайлович Рабинович, г. Курган

В каждой семье есть горе, которое оставила война. Вот и у нас погиб дед. Погиб молодым, ему тогда, как и Сотникову, было 24 года. Мой дед – поляк, как и вся наша семья. В 1943 году он был одним из руководителей польского коммунистического движения рабочих. Они всегда собирались ночью. Однажды по дороге на явочную квартиру деда и двух его друзей схватили. Их предали. После этого он попал в Бухенвальд, а оттуда уже никогда не вышел.
Во время “диалога глазами” (и то это неточное определение, скорее разговор двух сердец) между человеком, идущим на смерть, и мальчиком, принимающим эстафету жизни, было что-то родное и близкое. Сердце тогда сжималось до боли, и слезы сдержать невозможно...
Ирэна Грис, г. Киев

Уважаемый режиссер,
прежде всего – спасибо. За “Восхождение”. Впечатление потрясающее: попадает в самое сердце. Потели руки, дрожал от напряжения. Нечасто от произведения искусства испытываешь такое. Вернее, только от настоящего.
Для чего я пришел в этот мир, как жить, чтобы не ползать, какими путями идти в благородство... Ведь это вас волнует?
Как не чувствовать себя ненужным в этом мире, не чувствовать себя одиноким?
Никогда не рвался в кино (работаю в театре кукол), но сейчас появилось желание величиной с меня самого выполнить хоть маленькую актерскую задачу именно у вас. Чтобы получить капельку вашей души, что ли. Счастьем было бы отдать что-то взамен. Может, я очень глупо это говорю (мне только и уже, увы, 23 года)...
Да помогут вам в вашем творчестве и в жизни вашей все добрые силы мира.
Юозас Явайтис, г. Каунас

...Я жил в Сибири, в городе Прокопьевске. Занимался в драматическом кружке. Нас, несколько человек, отобрали в профессиональный театр. И все, возможно, было бы хорошо, если бы... не мои злополучные сапоги. Наша семья жила в то время бедно, и я ходил зимой в кирзовых сапогах. И вот однажды во время репетиции на сцене мне надо было по ходу роли много бегать. Помню как сейчас: режиссер останавливает репетицию и во всеуслышание, при всех актерах, говорит: “Молодой человек, Вася!.. Я тебя умоляю, прошу, не греми так сапогами! Как они надоели мне! И вообще приходи завтра в чем угодно, только не в них”. Я готов был провалиться сквозь сцену. И я провалился... Я убежал из театра.
Большой вам земной поклон и спасибо за то, что у вас хватило терпения, мужества, веры в раскрытии актера Бориса Плотникова, сыгравшего Сотникова в вашем фильме. В сущности, вы родили его и дали ему хорошую школу для будущего. На это не каждый режиссер способен.
Василий Заречнев, пос. Жаворонки, Одинцовский район, Московская область

Здравствуйте, Лариса!
Извините, отчества не знаю, а по телевидению видела, что вы молоды и милы. Мне 42 года, рабочая.
Хочу разделить с вами мое мучение. Примите упрек – вы были безжалостны к зрителям, создав фильм “Восхождение”. Не видела я конца фильма – ушла. Не знаю, как вы смотрите его, а я ох как почувствовала, что через 5–10 минут в зале наступила тягостная тишина, люди, подавшись вперед, не шевелились, потому что в фильме ни на минутку нет разрядки мучениям. Так ясен был трагический конец, что всех как бы придавила эта безысходность. Впереди меня сидела парочка не совсем скромных влюбленных, которые, естественно, вначале мешали сосредоточиться на фильме. Но постепенно ими овладела та же скованность, что поразила всех. Конечно, фильм не для нервнобольных, но вы сами их умножаете, создавая подобное. Думаю, не один десяток кинозрителей после этого побывает у врача...
Картина эта не дает душе ничего, кроме терзания, – ни ожидания, ни надежды, ни минутного облегчения. Знаю, Сотников погиб. Никого не расспрашивала об этом, но знаю.
...Как игла вонзилась в сердце, три дня пила корвалол. И зачем такие фильмы, где ведрами черпают кровь?
И все-таки при всем моем душевном протесте главные роли в “Восхождении” ярко, трогательно – так, что хочется протянуть руки для помощи или оттолкнуть ненавистного полицая, – сыграли артисты. Спасибо им. Каждый какую-то частичку самого себя принес в жертву ради нас, зрителей, и в основном в память о погибших.
Лариса, прошу вас, ответьте, наругайте по адресу: г. Алма-Ата, ул. Чкалова, 24, Валентине Безверховой

...Кадры, где показана казнь, я просто не могла вынести. Когда я снова открыла глаза, шли уже последние сцены с офицером Сотниковым.
Уважаемая госпожа Шепитько, сцена безмолвного разговора Сотникова с мальчиком, который был на казни, была настолько потрясающей, что я этого не забуду никогда.
Герда Базин, г. Берлин

...Сейчас пленников поведут на казнь. Сотников берет всю вину на себя, просит освободить женщину, мать троих детей, и старика, хотя знает, что это бесполезно. Просит убийцу принять себя одного в жертву, это почти смешно, так как эта жертва ничего не меняет: на страшной бойне погибнут еще сотни тысяч женщин, детей, стариков. Но постоянное ощущение трагедии – близости смерти заставило его философски осмыслить мир, зверству и насилию противопоставить сознание и мысль, они и дают Сотникову совершить свое восхождение.
...В лесу перед ним очень красивая, покрытая инеем ветка. Он ударит по ней, чтобы стряхнуть иней, но ветка только чуть качнется. Он ударит еще и еще, сильнее и сильнее. Осыплется сверху снег, и полетят какие-то веточки, а ветка будет по-прежнему качаться, вся в инее. И тогда он успокоится. Он будет смотреть на нее, на эту жизнь, которую он не сумел сломать. Которая останется после него. И которая – его. Которую надо защищать и которую не уничтожить. Придет спокойное понимание, что после его смерти останется близкое и дорогое ему: его земля, его родина – и в них его продолжение.
Марина Шварц, г. Новосибирск

Зла количественно намного больше. Но добро концентрированнее и сильнее. Иначе нас бы не было.
Так значима поэзия. Цветы в руках в дождливый день. Щенок на улице среди машин и лязга. Ветка рябины в окне города на фоне сиреневого заката. Лицо любящей женщины в сутолоке метро. Чей-то нежный профиль на фоне мчащегося в ночи окна поезда. Мир неба и мир окон ночью, сотнями огней сияющий за окнами твоего дома. Сейчас я их вижу. Вдруг вы поймете?..
Наталья Ивановна Бурцева, г. Киев

Вас я знаю как большого, настоящего мастера кинематографа: “Зной” и “Крылья” мною приняты и не забудутся. А теперь несколько слов о себе.
Я родился в 1921 году. Именно мне и ровесникам пришлось встретиться с фашистами в числе первых, а потом и пережить отступление, окружение, победу. Нас, говорят, мало осталось к 77-му году: один из тридцати – сорока. Мне повезло – жив, хотя всю войну был в пехоте: солдатом, командиром взвода, затем роты, командиром роты разведки, закончил войну помощником начальника разведки дивизии. Ранения были, и порядочно, хватит на 2–3 человек, критических обстоятельств, когда решался вопрос “жить или не жить”, возникало немало, вот только не задумывались тогда особенно над этим, мы работали на кровавой, опасной, тяжелой войне.
Но я против, категорически против некоторого возвеличивания того, что было. Я против непомерности эпитетов только превосходной степени и против потому, что незаметно для самих художников они солдата войны (партизана и любого воина) часто превращают в сверхчеловека, а значит, в кого-то такого, кого не сможет отыскать в себе тот молодой человек, который смотрит кинофильм, спектакль, читает книгу и тому подобное. Этот молодой человек, воспринимая все искренне, ищуще и с естественными сомнениями, может зачислить нас в ранг надчеловеков, а себя – в других, неспособных на то, что узнал о нас. Тогда для чего все?
Почему у В.Быкова “Сотников” (то есть один из сотен), а у вас – “Восхождение”? Там – подвиг, там правда, а у вас – восхождение в святые, там – солдаты, которым несть числа, а у вас – исключительность...
Я писал прямолинейно, по-солдатски, грубовато. Вы уж простите, иначе не умею...
Федор Ильич Оглобин, г. Минск

Дорогая Лариса Ефимовна!
Я прошу вас не воспринимать это как фамильярность, иного слова не нахожу, трудно подобрать. Вы действительно стали дорогим человеком каждому, кто видел ваш фильм. Так же, как и большинство тех, кто смотрел “Восхождение” в Киеве, я вышел из зала оглушенный. Уже несколько дней я нахожусь под впечатлением образов вашего фильма.
Иван Франко писал о Лесе Украинке: эта больная женщина едва ли не единственный мужчина во всей украинской литературе. Считаю, что, не очень погрешив против арифметики, можно повторить сегодня: вы едва ли не единственный мужчина на всю нашу кинематографию.
Вам, очевидно, будет больно, неимоверно сложно снимать следующий фильм. Не хочу пророчить, но такое может случиться. Ибо очень много сил и духовного запаса отдали вы “Восхождению”. Я наблюдал за вами со страхом: как, и она еще способна после этого улыбаться, кокетничать даже! Собственно, это и явилось причиной письма.
Если в дальнейшем у вас не будет выходить что-либо или вообще ничего не будет получаться, мне хотелось бы, чтобы вы знали: Лариса Шепитько уже сделала тот фильм, ради которого стоило родиться на свет. Спасибо вам.
Без подписи
(перевод с украинского Л.Шепитько)

Вчера я посмотрел фильм и еще раз уверился, что получился он великолепным. Очень мне радостно было снова услышать колокола, за которые я боялся и в которых так много от поэтики всей вещи. Удивительно хорошо найден финал, просто и очень точно. Ну я уже не говорю про главные образы – они превосходны. И мне думается, что лучше других Рыбак, хотя и Сотников очень хорош. Спасибо вам за ваш труд и ваш талант.
Дай вам Бог, дорогая Лариса Ефимовна. Сердечный привет Элему.
С  братским приветом
Василь Быков

Коротко о себе. Из пропасти, в которой я очутился, оставшись абсолютно один с двумя малышами (один был грудным) – а родичей у меня нет даже пятиюродных, все погибли или в войну, или в годы памяти недоброй, мать умерла в 61-м году, – попытался выбраться, занявшись валютой. Нашел для себя шаткое оправдание: никого лично не обездолил, не обидел. Появились деньги, вставал на ноги, но результат – с 70-го года (с двумя небольшими перерывами) я в заключении. Прошел немало тюрем, в том числе Лефортовскую КГБ, где провел 14 месяцев в одиночке.
Привык ко всему. И к недоеданию духовному, и к недоеданию физическому. Привык и к окружению. Долгие годы нахожусь в состоянии публичного одиночества. Как здесь говорят, живу “сам-на-сам”, мыслю “сам-на-сам”.
Почти никакой связи у меня с внешним миром. Но иногда так хочется поделиться и получить весточку из мира живого, трепетного. Редкий раз за много лет.
Очень хочется, чтобы из твоего письма (а я верю, что ты его напишешь) пахнуло на меня воздухом жизни, посыпались факты, мысли, имена... Если у тебя сохранился режиссерский сценарий “Восхождения”, может быть, пришлешь?
Владимир Радин, Коми АССР, Княжпогостский район, поселок Ветью

В моей жизни было всего три фильма, когда я заболевала картиной, когда испытанное потрясение не отпускало меня месяцами. Это были “Летят журавли” – еще в школе, потом “Пепел и алмаз” и вот “Восхождение”.
Не знаю, что вы теперь будете снимать. Не знаю, что можно снять после такого фильма. Желаю вам таких же трудных дорог в творчестве, какими вы шли до сих пор.
Хочется, чтобы ни один человек не был лишен встречи с “Восхождением”, и надо для этого сделать все что можно.
Зоя Мухина, г. Баку

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"