Врата в Небесный Свет

Человек имеет две родины, два отечества. Одно отечество – это наша земля. И та точка земли, где ты родился и вырос. А второе – это тот сокровенный мир духа, который око не может увидеть и ухо не может услышать, но которому мы принадлежим по природе своей. Мы дети земли – и в то же время гости в этом мире.
Человек имеет право не доверять мирозданию. Человек имеет право чувствовать себя в чужом и враждебном мире. Такие современные писатели, как Альбер Камю, Жан-Поль Сартр и другие, часто говорили о страшной абсурдности бытия. Нас обступает нечто грозное, бесчеловечное, бессмысленное, абсурдное, и доверять ему невозможно.
Но когда они говорят, что мир абсурден, то есть бессмыслен, они это знают только потому, что в человека заложено противоположное понятие – смысла. Тот, кто не знает, что такое смысл, не чувствует, никогда не поймет, что такое абсурд. Он никогда не возмутится против абсурда, никогда не восстанет против него, он будет с ним жить как рыба в воде. Именно то, что человек восстает против абсурда, против бессмыслицы бытия, и говорит в пользу того, что этот смысл существует.
Древнее библейское провозвестие говорит нам о том, что мы можем совершить внутренний переворот и сказать бытию – да, довериться тому, что кажется страшным и грозным. И тогда через хаос, через абсурдность, через чудовищность жизни, как солнце через тучи, глянет око Божие. Бога, который имеет личность – и личность, отображенную в каждой человеческой личности. И контакт с ним возможен – как союз между подобными существами. Весь фокус человечества – это удивительная его аналогия с Тем, Кто создал мир.
И в ветхозаветной библейской религии возникло понятие о вере-доверии. Не вере как некоем теоретическом, философском или религиозном убеждении, а вере как акте порыва через мертвящую, абсурдную действительность, когда человек говорит Богу: да, я принимаю и внимаю. Так возник древний завет между Богом и человеком, древний союз.
Но, конечно, союз между примитивным, древним человеком и божественным не мог быть окончательным и совершенным. Это было воспитание человеческого рода, детство человеческого рода, потом юность... И в седьмом веке до нашей эры пророк Иеремия сказал: “Так говорит Господь. Я заключу с народом Новый Завет, “брит ха хадаша”, новый союз, который будет не такой, как прежний. Он будет начертан в сердцах”.
И вот – ночью совершается жертва...

Через семьсот лет после пророка Иеремии в маленькой комнате собираются двенадцать человек, и совершается жертва. Обычно жертва совершалась с употреблением крови. Кровь была символом жизни. А жизнь принадлежит только Богу. И вот члены собравшегося общества были окропляемы кровью жертвенного животного. Так было издавна у всех народов, вплоть до глубоко первобытных времен, до палеолита. И Моисей, когда заключал завет с народом Бога, окропил всех кровью жертвенного агнца.
А вот в эту ночь, о которой я говорю, которая произошла весной 30-го года первого столетия нашей эры, Иисус Назарянин в окружении двенадцати совершает обряд воспоминания о свободе, которую дарует Бог. И крови здесь нет, а есть чаша с вином и хлебом. И он разламывает этот хлеб и раздает всем и говорит: “Это мое тело”. Как жертвенный агнец за людей. И он обносит чашу среди учеников и говорит: “Это Моя кровь, которую Я проливаю за вас, это Новый Завет в Моей крови”.
Таким образом, в этой священной трапезе Бог и человек соединяются уже не в реальной физической крови, но в символической крови земли, ибо виноградный сок, вино – это есть кровь земли, а хлеб – это есть плод земли, это природа, которая нас кормит, это Бог, который отдает себя людям в жертву. И вот Иисус Назарянин совершает эту жертву.
И с того мгновения, с той священной ночи чаша не перестает возноситься и совершается евхаристия. Во всех направлениях христианства, во всех церквах и даже сектах – всюду этот знак присутствует.
Иногда говорят, что Христос возвестил новую мораль. Да, он сказал: “Заповедь новую даю вам – любите друг друга, как Я возлюбил вас”.
И раньше существовала заповедь о любви, и слова “люби ближнего как самого себя” принадлежат Моисею. А Христос придал ей совершенно особое звучание – “как Я возлюбил вас”, потому что ради любви к человечеству он остался с нами на грязной, кровавой и грешной земле – только чтобы быть с нами рядом. То есть его любовь стала любовью самоотдающей, и поэтому он говорит: “Кто хочет за мной идти, тот пусть отвергнет себя”. То есть своей самости – не своей личности, отнюдь, личность – святое, а своего ложного самоутверждения, самости. Отдаст себя, возьмет свой крест, то есть свое служение, в страдании и в радости, – и тогда за мной идет.
Христос призывает человека к осуществлению божественного идеала. Только близорукие люди могут воображать, что христианство уже было, что оно состоялось – в тринадцатом ли веке, в четвертом ли веке или еще когда-то. Оно сделало лишь первые, я бы сказал, робкие шаги в истории человеческого рода. Многие слова Христа нам до сих пор непостижимы, потому что мы еще неандертальцы духа и нравственности, потому что евангельская стрела нацелена в вечность, потому что история христианства только начинается, и то, что было раньше, то, что мы сейчас исторически называем историей христианства, – это наполовину неумелые и неудачные попытки реализовать его.
Христианство – не новая этика, а новая жизнь. Новая жизнь, которая приводит человека в непосредственное соприкосновение с Богом, – это новый союз, новый завет.

И в чем же тут тайна? Как понять, почему как магнитом человечество притягивает к личности Иисуса Христа, хотя он пришел в мир уничиженный и не было в нем ни таинственности индийских мудрецов, ни поэтической экзотики восточной философии?
Никогда Христос не формулировал эту тайну прямо. Он только спрашивал людей: “За кого Меня принимают? За пророка, за воскресшего Иоанна Крестителя? А вы?” “Ты Помазанник, Царь, Мессия, Сын Бога живого”. Здесь должен открыться какой-то внутренний опыт. И он это спрашивает до сих пор, спрашивает каждого, потому что это говорит Бог человеческими устами. Иисус Христос – это человеческий лик Бесконечного, Неизъяснимого, Необъятного, Неисповедимого, Безымянного. И прав был Лао-цзы, когда говорил, что имя, которое мы не произносим, и есть вечное имя. Да. Безымянного и Непостижимого. А тут он становится не только называемый по имени, даже называемый человеческим именем. Тот, кто несет вместе с нами тяготы жизни.
Вот в этом центр и ось христианства.
“Аз есмь дверь”, – говорит Христос. Я есть дверь, врата в небо.
Заметьте, что он не оставил христианству ни одной написанной строчки – как Платон, который оставил нам свои диалоги.
Он не оставил нам скрижалей, на которых начертан Закон, – как Моисей оставил скрижали.
Он не продиктовал Коран, как Мохаммед.
Он не образовал ордена, как сделал Гаутама Будда.
Но он сказал: “Я с вами остаюсь во все дни до скончания века”. Когда они чувствовали, что расстаются с ним, он произнес слова вещие: “Я не оставлю вас сиротами, но приду к вам”. И это продолжается и происходит сегодня. Весь глубочайший опыт христианства строится только на этом, все остальное – это как бы поверхностные слои. Во всем остальном христианство может становиться похожим на прочие религии.

Религии в мире есть часть культуры. Они вырастают вместе с порывом человеческого духа к вечности, к непреходящим ценностям. Здесь же – поток идет свыше, с неба, и поэтому один из теологов нашего столетия имел право сказать: “Христианство – это не одна из религий, а кризис всех религий”. Оно поднимается над всем, потому что, как говорит нам апостол Павел, никто не спасается делами Закона, а только верой во Иисуса Христа.
Что такое дела Закона? Это система религиозных обрядов, правил. Нужны ли они? Да, нужны – как воспитательное средство. Они создаются людьми. Иногда по великим прозрениям, иногда просто в силу традиции, иногда по заблуждению.
Дела Закона... Иногда эти законы идут от откровения Божьего, как в Ветхом Завете. Но – для определенной фазы умственного и духовного развития. А что значит – спастись? Это значит соединить свою эфемерную временную жизнь с бессмертием и Богом. Вот что такое спасение. Приобщение к Божественной жизни. Жажда этого приобщения живет в нас, в каждом человеке. Она спрятана, скрыта, мы можем ее куда-то внутрь затолкать, но она все равно есть в человеке. Так вот апостол говорит, что Закон свят. Ветхозаветный Закон свят, и Бог дал его, но приобщиться к жизни божественной можно только через веру в Иисуса Христа.
Опять-таки что значит вера в Иисуса Христа? Вера в то, что жил такой человек на земле? Это не вера, а знание. Современники помнили, что он жил. Евангелисты оставили нам достоверные свидетельства. Историк сегодняшний нам скажет, что да, такой был. Попытки разных пропагандистов утверждать, что Христос – это миф, давно разрушены.
Что же это означает – в него верить? В то, что он пришел из других миров? Это тоже правда, но это все-таки теория. И здесь мы должны вспомнить о той вере, которая декларирована в Ветхом Завете: доверие к бытию.
Еще когда Авраам сказал Богу “да”, – вернее, не сказал, а молча повиновался Его призыву, – вот тогда и родилась вера. На древнееврейском языке слово “вера” звучит как “эмуна” – от слова “аман”, верность. “Вера” – понятие очень близкое к понятию “верность”. Бог верен своему обещанию, человек верен Богу; слабый, грешный, он все-таки верен Богу. Но Богу какому? Сокровенному, грозному, как мироздание, порой далекому от человека, как океан.
Христос открывает иной вид Бога: через себя. Он не иначе называет Его, как “Отец”. Иисус Христос почти никогда не произносит слово “Бог”. Он всегда называет Его Отец. И в своей земной жизни он употребляет для этого такое слово, нежное и ласковое, которое дети употребляют на Востоке, обращаясь к отцу. Это непереводимо, но это так. Христос открывает Бога как нашего небесного Отца – и тем самым создает братьев и сестер, ибо братья и сестры возможны лишь когда у них есть общий отец.
И вот общий духовный Отец – это Бог. А открытость сердца вести Иисуса Христа – это и есть тайна Евангелия. Потому что любой из вас отлично знает, насколько человек запутан, слаб, насколько в нем свили гнезда всевозможные комплексы и грехи.
И есть сила, которую Христос оставил на земле, которая выдается нам даром. Она по-русски так и называется – благодать. Благо, которое дается даром. Не зарабатывается, а даром.

И вот благодать превосходит закон. Закон – это первая стадия религии, которая начинается у ребенка. Вот это нельзя, это можно, какие-то правила, какие-то нормы. Нужно это? Да, конечно. Но потом приходит благодать: через внутренний опыт встречи с Богом. Это как любовь, это как ликование, это как победа, как музыка сфер.
Благодать – это новая жизнь. Апостол Павел говорил: “Вот спорят между собой люди. Одни – сторонники старинных, ветхозаветных обрядов. Другие (греки) – против этого. А ведь ни то ни другое не важно. А важно только: новое творение – и вера, действующая любовью”.
Вот это и есть подлинное христианство. Все остальное на нем – историческая обложка, рама, антураж; то, что связано с культурой.
Я вам говорю о самой сущности христовой веры. Бесконечная ценность человеческой личности. Победа света над смертью и тлением. Новый завет, который возрастает, как дерево из маленького желудя. Новый завет, который сквашивает историю, как закваска тесто.
И уже сегодня вот это Царство Божие тайно является среди людей: когда вы творите доброе, когда вы любите, когда вы созерцаете красоту, когда вы чувствуете полноту жизни – царство Божие уже коснулось вас.
Оно не только в далеком будущем, не только в футурологическом созерцании, оно существует здесь и теперь. Так учит нас Иисус Христос. Царство придет, но оно уже пришло. Суд над миром будет, но он уже начался. “Ныне суд миру сему”, – говорит Христос. Ныне – то есть тогда, когда он впервые провозгласил Евангелие.
И он еще сказал: “А суд заключается в том, что свет пришел в мир – а люди более возлюбили тьму”.
Этот суд начался – во время его проповеди в Галилее, в Иерусалиме, на Голгофе, в Римской империи, в средневековой Европе и России, сегодня, в двадцатом веке, и в двадцать пятом веке, и во всей истории человечества. Суд будет продолжаться, потому что это христианская история – это история, когда мир идет рядом с Сыном Человеческим.
И если мы еще раз зададим себе вопрос: в чем же заключается сущность христианства? – мы должны будем ответить: это богочеловечество – соединение ограниченного и временного человеческого духа с бесконечным Божественным.
Это освящение плоти, ибо с того момента, когда Сын Человеческий принял наши радости и страдания, наше созидание, нашу любовь, наш труд, – природа, мир, все, в чем он находился, в чем он родился, как человек и богочеловек, – не отброшено, не унижено, а возведено на новую ступень, освящено.
В христианстве есть освящение мира, победа над злом, над тьмой, над грехом. Но это победа Бога. Она началась в ночь Воскресения, и она продолжается, пока стоит мир.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"