Если учредитель решил ликвидировать образовательное учреждение – он его закроет. Даже если решение его будет необоснованным. Даже если это будет простой травлей

Школа в рабстве у своего учредителя

И так будет до тех пор, пока родителям на уровне закона не предоставят реальное право голоса в решении самых насущных вопросов

Говорят, российский Закон “Об образовании” – самый демократичный в мире. Но его авторы, подписывая проект, видно, и в страшном сне не могли предвидеть, что довольно скоро школам и детским садам, отданным в полную власть местным чиновникам, может понадобиться защита от собственного учредителя!
Что родителям, детям и учителям придется сражаться с этими чиновниками, защищаясь всеми способами вплоть до голодовок. Что учредитель будет отключать свет, тепло, воду и телефон, а в судах им будут отвечать: дело ваше очень и очень уязвимое, ибо учредителю по Гражданскому кодексу отданы все права. Решил учредитель ликвидировать образовательное учреждение – он его закроет. Даже если решение его будет необоснованным. Даже если это будет простой травлей, сведением личных счетов
с директором школы.

Национальное достояние для любящей семьи

– Что они делают, эти чиновники! Неужели они не видят, что эта школа – национальное достояние! – с отчаянием сказал Альвин Валентинович Апраушев, много лет руководивший знаменитым интернатом для слепоглухонемых детей в Загорске, член центрального совета Творческого союза учителей СССР.
...Будь эта школа частной в полном понимании этого слова – не было бы конфликта: где есть деньги, там редко бывают проблемы. Но Светлана Булаева не хотела строить дорогую школу для социально избранных. Она хотела доказать, что и государственная школа в принципе может быть добрым домом для ребенка.
В ее маленькую гимназию, которую она возвела из руин, год буквально прожив на стройке, дети ездили издалека – из Красноармейска, Лесного, Мамонтовки и Правды, не жалея час-полтора на дорогу, хотя рядом с домом были обычные школы.
Система развивающего обучения, которую приняли в гимназии “Азъ”, в мире признана технологией ХХI века: она помогает ребенку стать творчески мыслящим человеком, активным и деятельным, внутренне свободным. Культивировать эти качества в обычной системе принудительного образования невозможно, нужны уважительные, партнерские отношения, и потому учителей в гимназии “взращивали” так же, как и детей, – приглашая ученых, владеющих самыми передовыми педагогическими технологиями.
Это была школа полного дня. Здесь были и библиотека в 14 000 томов классики, и музей народного творчества и ремесел, вошедший в пятерку лучших школьных музеев России, и музей истории космодрома “Байконур”. Потом ветераны Байконура (в городе живет около ста семей) вместе с Булаевой мерзли в нетопленых залах суда, переживая за судьбу гимназии – ведь это было единственное место в городе, где приняли их архив, да еще благодарили, да приглашали на встречи с детьми, да слушали... И военно-спортивный клуб “Скорпион” для трудных подростков (подготовка к службе в армии и выживанию в экстремальных условиях) – микрорайон-то криминальный; и совет старшеклассников для решения сложных вопросов, и программа межкультурного обучения, по которой принимали на обучение школьников из Бразилии, США и Венесуэлы. Здесь ставила эксперимент лаборатория Психологического института РАО, и работой руководил Б.Д.Эльконин. Была у них с Булаевой идея: сделать здесь перспективную модель “Школа будущего”. В.В.Давыдов писал, что его поразила эта гимназия, и желал ей успехов.
...У журналиста Галины Лузан из четверых детей в гимназии “Азъ” учились трое:
– Мы пришли сюда, когда мой Никита наотрез отказался ходить в школу. И я поняла: если я сейчас могу отвести его во второй класс насильно, то что я буду делать через несколько лет? Водить в седьмой, в десятый? А в гимназии мы вот как жили: “Мамочка, у меня уже нет температуры. Можно я пойду в школу?”
Гимназия “Азъ” выигрывала все суды еще и потому, что за ее защиту взялась замечательный адвокат Лейла Кязимова. А взялась она за это потому, что в гимназии учился ее сын и семье довелось на собственном опыте ощутить, в какой ад превращается жизнь, когда у ребенка катастрофические отношения со школой.
– Сложный ребенок, – сказали Лейле Анатольевне в управлении образования. – Ему место только в гимназии “Азъ”.
Потом гимназистов будут многозначительно называть девиантными и асоциальными. Были среди них и такие. Но в основном это все-таки были дети, которые не могли приспособиться к обычной школе либо из-за особой ранимости, уязвимости, либо, наоборот, из-за слишком выраженных личностных качеств дети не умещались в средние рамки, потому что могли и хотели большего. Не стандарт. Разные полюса.
Но столь высокие материи и столь частные подробности, как отдельные детские судьбы, чиновники отказываются даже обсуждать: “Ах, оставьте вы педагогику. Об этом речи нет!” – говорили мне и в областном департаменте образования, и в инспекционно-аналитическом управлении министерства.

Их интересуют только стены

Светлана Александровна доказывала – и доказала – в суде, что целенаправленной травлей ей не дали получить лицензию, а потом за это же и закрыли. Все началось с того, что после нескольких проверок был издан приказ: “В связи с болезнью... (и пр.) уволить Булаеву С.А.”. Не нужно быть юристом, чтобы оценить черный юмор и безграмотность этого текста. Но Светлана Александровна не оценила – свалилась с гипертоническим кризом и нервным истощением. Выйдя из больницы, подала в суд. На работе ее восстановили “в связи с неправильно оформленным приказом”. Но сколько времени на подготовку к лицензированию было потеряно! А сколько времени было потеряно в напрасных попытках получить деньги на ремонт!
Гимназия была опечатана, дети отправлены по домам.
...На суд Анна Алексеевна Юдина пришла с температурой. А что делать? Она в числе других родителей подавала иск в защиту права своего ребенка на образование (п. 1. ст. 5 Закона “Об образовании”) и своего права на выбор школы для сына (п.1 ст. 52).
Ирина Анатольевна Ефанова проходила свидетелем по делу:
– Закон “Об образовании” дал мне, а не чиновнику право выбрать школу, где моему ребенку лучше. И если мы твердим, что нашим детям здесь хорошо, то не надо нам внушать, что им на самом деле плохо.
– И не хотим мы уходить по выдуманным причинам! – присоединялись к ней другие родители. – Вот придумали причину для ликвидации: угроза для жизни и здоровья! Да если бы она была, мы бы первые схватили детей да побежали отсюда. В чем угроза? Трещину нашли в штукатурке.

СЭС как средство избирательного уничтожения

В чем же действительно была угроза “жизни и здоровью детей”, о которой с возмущением твердили чиновники? Основанием для ликвидации стали претензии Госсанэпиднадзора. Во-первых, теснота: вместо предельно допустимых 150 здесь учились уже 350 детей.
И детей принялись переводить в другие, тоже переполненные, школы.
Во-вторых, “с потолка и стен отпадает штукатурка, линолеум на полу изношен, обои на стенах порваны и загрязнены. Недостаточно люминесцентных светильников, не заменены перегоревшие лампы, часть светильников без плафонов”. (Из постановления СЭС.)
“Территория не благоустроена, замусорена, нарушено ограждение. Отсутствуют теневой навес для шестилеток, спортивные сооружения”. А про это в Законе “Об образовании” вообще черным по белому написано: “Обустройство прилегающих к зданиям территорий – компетенция учредителя” (п.8 ст. 31)!
Но неужели в Пушкинском районе не было школьных стен ужаснее “Аза”?
Были, и еще какие! “В крайне неудовлетворительном состоянии мамонтовская школа № 1, леснополянская, челюскинская, ШРМ, школа пос. Лесного, “Азъ”, Пушкинская спецшкола-интернат. В школах протекают потолки, крыша, стены в трещинах, поражены плесенью, отпадает штукатурка, полы разбиты, линолеум изношен. Мамонтовская средняя школа канализирована на выгреб, отопление от котельной, встроенной в здание школы, которая работает неэффективно; водопроводные и канализационные сети ветхие”; в 13 школах протекают крыши, в 5 – нет горячей воды, в одной школе просто нет водопровода... и т.д., и т.д. (Из постановления главы районной администрации О.Копылова накануне ремонта.)
И ведь не обрушилась вся королевская рать на мамонтовскую школу, канализированную на выгреб, со встроенной котельной на угле! И не на нее пролился денежный поток, а почему-то, например, на начальную школу–детский сад “Снежинка”.
Но самое удивительное, что эта “Снежинка”, куда переводили часть детей, несмотря на проведенный “крупный ремонт”, оказалась немногим лучше! Учителя и родители, побывав там, даже составили акт: “Линолеум изношен и порван. Неполный комплект мебели, не соответствующий возрастным особенностям учащихся. Классные доски не оборудованы подсветкой. Классы не оборудованы умывальниками. Отсутствует столовая для двух классов, питание непосредственно в классах. Не учтены возрастные особенности детей при установке раковин и унитазов”.
И родители заявили, что “не намерены переводить детей в другие школы, так как нас полностью устраивают обучение и воспитание в гимназии “Азъ”.

Способ защиты
Суд: слишком долго

– Никто же не против ремонта! – твердили и родители, и педагоги. – Мы спонсируем! Но, ради Бога, летом!
И правда, непонятно, почему во всех перечисленных школах можно было доучиться до лета, а в гимназии “Азъ” – нельзя.
Никто не мог понять, почему из-за трещины в штукатурке нужно разгонять коллектив, расформировывать классы, менять образовательную систему, на неопределенный срок закрывать здание... И утверждать, что это вовсе не ликвидация, а приостановка образовательной деятельности.
И тогда председатель родительского комитета Марина Викторовна Подтынкова и Галина Васильевна Лузан обратились в суд:
“Постановление СЭС не соответствует закону, в частности ст. 51 Закона РФ “О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения”: из текста постановления не следует, что обнаруженные недостатки создают угрозу инфекционных заболеваний и массовых отравлений”.
...Заседание суда с 11 часов утра затянулось до вечера. Адвокат, защищавший СЭС, сначала выходил из себя, доказывая, что не нужно рассматривать дело по существу, а потом просто ушел, отказавшись от ведения дела. Через час отказалась от защиты и инспектор СЭС. Рассмотрев все-таки дело по существу, суд отменил постановление.
Странным образом решают свои проблемы влиятельные люди в городе Пушкино, господа.
Суд признал-таки этот приказ незаконным. На этот раз родители и педагоги победили. Но можно ли говорить, что школа защищена от незаконной ликвидации возможностью решать вопрос правовыми методами, обращаясь в суд, как любезно советовало федеральное министерство, если ответчик решение не признал, заявил, что зарплату начислять не будет, и обратился в кассационную инстанцию? Если в области удовлетворят его жалобу, учителям и родителям придется писать жалобу по надзору, обращаться в Верховный суд, а все это – время. Они-то готовы дойти до Конституционного, но там обращение может рассматриваться полгода... А детям нужно учиться каждый день. Что останется от школы за год?

Способ защиты
Пикеты, жалобы, хождения по инстанциям: реагировать никто не обязан

И родители принялись за борьбу. Встали пикетом у местного “Белого дома” и с коллективным заявлением прорвались к главе администрации района О.Г.Копылову: “Просим вас дать возможность продолжить обучение наших детей в стенах гимназии до конца учебного года. Мы готовы вместе с вами принять участие в устранении указанных недостатков” (42 подписи.) Получили что-то вроде согласия: “Если вы берете на себя ответственность...” Берем! И стали охранять гимназию по утрам, когда появлялись комиссии, чтобы прямо на уроке пересчитать детей по головам. А общее собрание родителей 2 класса даже постановило: “Покинуть гимназию только в случае предоставления детям возможности заниматься по системе развивающего обучения и гарантии возвращения в здание к 1 сентября; выдачи гарантийного письма на оплату техдокументации на ремонт здания”.
Но нет ничего проще, чем отмахнуться от незарегистрированных писем или потерять жалобу, на которой нет входящих-исходящих.
– Впервые слышу об этих документах, – заявил С.Толмачев на суде.

Способ защиты
Экспертиза последствий: сам себе напишу

Но кто же виноват, что школа в таком состоянии, как не учредитель, если он не вовремя и не в полном объеме профинансировал ремонт, то есть не выполнил своих обязательств? Ведь это его компетенция, учредительская.
Доходная часть районного бюджета в 1999 году перевыполнялась. Значит, если начальник РУО и в таких условиях не обеспечил денег на ремонт, он плохо сработал как руководитель. Мало хлопотал, редко беспокоил финуправление, не слишком тревожил мэра. А когда деньги наконец пришли, разделил их по какому-то одному ему известному принципу: крупные ремонты сделали в 11 школах, но совсем не в тех, которые, судя по тексту постановления главы администрации, отчаянно в нем нуждались. Почему-то в число счастливчиков, кому С.Толмачев оплатил расходы, попала только одна из самых запущенных – леснополянская.
– Было бы интересно узнать, как вообще средства делятся между учреждениями образования. Но, к сожалению, начальник управления образования С.Толмачев считает эту информацию секретной и отказался предоставить ее даже депутату”, – рассказал редактор независимой общественно-политической газеты “Пушкинский вестник”, депутат по 5-му округу Михаил Зубков.
То есть, кого хочу – ремонтирую, кого хочу – закрываю, и никто на свете мне не указ. Вот чем оборачивается любой монополизм.
– Проблему ликвидации образовательных учреждений можно решать на основе действующего законодательства, – ответил нам первый заместитель министра образования А.Ф.Киселев. – Сельскую школу нельзя закрыть без согласия схода сельских жителей. А согласно п. 2 ст. 13 Федерального закона “Об основных гарантиях прав ребенка” ликвидация объекта социальной инфраструктуры (к ним относятся и образовательные учреждения) не допускается без предварительной экспертной оценки последствий ликвидации для образования, воспитания и развития детей.
Кто же будет делать такую оценку? Уполномоченный орган исполнительной власти, орган местного самоуправления. То есть тот самый орган, который намерен ликвидировать.
Можно не сомневаться, что оценка последствий будет самая радужная. Если не обеспечить законодательно, что в состав экспертной комиссии должны обязательно входить кровно заинтересованные лица – родители, причем их должно быть никак не меньше 50 процентов. Не говорит ли это о том, что в Закон “Об образовании” пора внести поправку, хотя бы так ограничивающую монополизм городского учредителя? То есть сначала внести в закон саму идею этой экспертизы!
И ведь что интересно: сельскую школу закрыть нельзя без согласия схода местных жителей (и это прекрасно, хотя все равно закрывают), а городскую – можно! Самая настоящая дискриминация. Разительный правовой пробел.

Способ защиты
Договор с учредителем: кто позволит

Еще одну возможность самообороны напомнила нам юрист Международного центра профсоюзной солидарности Екатерина Сухачева:
– В соответствии со ст. 5 Федерального закона “О сохранении статуса государственных и муниципальных образовательных учреждений и моратории на их приватизацию”, условия ликвидации должны быть определены договором между учредителями и образовательным учреждением.
Но все договоры уже давно подписаны, и никаких условий ликвидации они не определяют и защиты не гарантируют, потому что отштампованы самим учредителем! А директора школ и заведующие детскими садами лишь поставили подпись, как на почте. Кто позволит им вносить в уставы и договоры изменения, ограничивающие права учредителя?
То же самое – уставы школ и детских садов, в которых может быть определена “форма участия родителей в управлении образовательным учреждением” (и право не согласиться с ликвидацией), как рекомендует Министерство образования. Но не думал никто, принимая уставы, о такой напасти, не разработана там глава о ликвидации – как и в Законе “Об образовании”! Может быть ликвидировано по решению учредителя – и все.

Способ защиты
Дума: депутаты под мэром, но над законом

Есть, правда, противовес чиновникам в лице депутатов: без согласия законодательной власти ликвидировать образовательное учреждение нельзя. К сожалению, и этой строки нет в Законе “Об образовании”. Ее нужно искать в Законе “О сохранении статуса государственных и муниципальных образовательных учреждений”. А во-вторых, депутатские собрания у нас сегодня не так просты. Как-то вдруг обнаружилось, что законодательная власть слилась в порыве противоестественной любви с властью исполнительной до такой степени, что мэры стали самыми главными начальниками не только над своими чиновниками, но и над депутатами тоже. И тех, последних, ни столь странное положение снизу ничуть не смущает, ни нарушение Конституции. Более того, главам администрации даже официально присваивают звание председателя Совета депутатов! Вот и ищи у таких защиты.
Аня Уральская и Виолетта Водолазова из 8 класса вместе с другими детьми и учителями ходили на Совет депутатов городской Думы, когда там решался вопрос о ликвидации “Аза”.
– Но нас и учителей слушать не стали, даже не пустили на совет, – рассказали они.
Теперь-то уже признано, что собрание, давшее согласие на ликвидацию гимназии, было нелегитимно: Совет депутатов в Пушкино был избран с такими нарушениями закона, что недавно его полномочия были досрочно прекращены. Из 21 депутата 6 (главы поселковых и местных администраций) не захотели расстаться с выгодными должностями, а один, перейдя на государственную службу, – с депутатским статусом. Но нельзя быть сразу и депутатом, и чиновником – слишком большой простор для коррупции.

Способ защиты
Статус ФЭП: почетная беззащитность

Добиваясь статуса “Федеральная экспериментальная площадка”, школы, возможно, надеются, что он не только даст им больше свободы и прав, но и защитит в случае чего. Увы. Правовых основ для этого нет никаких.
Недавно в Казани приняли решение ликвидировать колледж. Когда директор возмутился: “Мы же федеральная экспериментальная площадка!” – начальник управления отрезал: “Я вам этого статуса не давал, меня не спрашивали”. И положил трубку.
И что? И ничего.

Способ защиты
Вышестоящие чиновники: солидарность прежде всего

Сколько же нужно сил, чтобы бороться, если каждый из правовых способов борьбы затягивается на месяцы и хоть на чем-то да проваливается?
...В конце концов Светлана Александровна, отчаявшись спасти школу, объявила голодовку.
На городскую власть это не произвело никакого впечатления. Мы написали об этом и стали звонить в разные инстанции. У нас тогда еще была иллюзия известного рода – “барин приедет, всех рассудит”, что на современном языке называется управленческая вертикаль.
Но кто сказал, что московский чиновник лучше чиновника местного? Всем инстанциям – и областной, и федеральной, куда обращались с просьбой “разобраться в конфликте: учредитель не дает получить лицензию, а потом за ее же отсутствие и закрывает”, меньше всего хотелось разбираться в вопросе по существу, когда были формальные аргументы. “О чем там говорить, если у них даже нет лицензии!” – отвечали нам.
Начинай сначала...
А чиновничья солидарность? Она одна сколько стоит!
...Звоню в Департамент образования Московской области начальнику отдела аттестации, лицензирования и аккредитации Светлане Васильевне Аникиной.
– Я сегодня разговаривала с представителями администрации г. Пушкино, – говорит она. – И, мне кажется, убедила их, что они перестарались. Ну мало ли какие недостатки у школы. Надо исправлять. О закрытии речи быть не может. Тем более что претензии СЭС не такие уж серьезные. Я еду в гимназию в понедельник, хотите, можете поехать тоже.
...Через полчаса перезваниваю, чтобы договориться о встрече. Но в департаменте уже что-то произошло. Светлана Васильевна за полчаса так резко изменила позицию, что даже мой диктофон, кажется, удивился, записывая:
– О чем договариваться? Зачем встречаться? Я поеду с узкой целью, посмотрю, как остановить голодовку. Если СЭС опечатала, значит, есть основания. Вообще ликвидация образовательных учреждений – компетенция местных органов власти, мы в нее вмешиваться не имеем права. И что значит школа хорошая? Это, знаете ли, не критерий. И о педагогике не надо, пожалуйста. Эксперименты над детьми знаете куда заводят?!
А начальник отдела содержания образования Владимир Чайковский, услышав слова “гимназия “Азъ”, просто начинает кричать, что он ничего о ней не знает и знать не хочет.
...И в гимназию по личному поручению министра поехала комиссия под руководством начальника Управления инспекционно-аналитической работы Виктора Федоровича Сауткина.
Высокой комиссией гимназия была добита. Результатом 40-минутного визита в гимназию стала “Справка”, на основании которой в РУО выпустили приказ “о приостановке образовательной деятельности” на неопределенный срок с увольнением педагогов. Родители и педагоги – опять в суд.
...Когда в суде зачитывали эту “Справку”, произошла немая сцена, лишний раз подтверждающая, что от ошибок не застрахован никто, даже столь высокие проверяющие. В перечне недостатков, которые они нашли в уставе гимназии, одним из первых был такой: “Не указаны учредители”. Но судья взяла устав и прочла вслух названия обоих учредителей, указанные на самом видном месте.
– Но тут есть три других пункта, за которые устав сразу можно признать незаконным, а гимназию закрыть! – азартно листая документы, с праведным гневом доказывал юрист из министерства. – Зачисление на конкурсной основе, недопустимость повторного обучения и ограничения по здоровью!
– Конкурс у нас был только в 10-й, профильный класс, – оправдывалась потом директор гимназии. – А в первый класс брали всех без исключения. И больных детей мы принимали. А второгодничество у нас считается антигуманным, мы его принципиально не допускаем, работаем с каждым ребенком по индивидуальной программе, создаем для него благополучную среду...
Но что толку оправдываться, если отбор незаконен? Не будем спорить: незаконно – значит незаконно. Это святое. Но, во-первых, можно просто внести изменения в устав! А во-вторых – устав вместе со всеми ошибками утверждал учредитель, подписывал начальник РУО! Или учредитель и тут, как с ремонтом, ни при чем? Он только ликвидирует, увольняет и распределяет деньги, а все остальное – не царское дело?
Суд отменил приказ о закрытии гимназии. Но В.Сауткин, даже рассказывая о своей поездке через месяц, еще кипел от возмущения:
– Я стоял и буду стоять на своем: такой сарай – только закрывать! Директора – только увольнять!

“На любую школу можно найти управу.
Но ведь мы сами в этом виноваты”

Управленческая вертикаль сработала только на уровне федерального министра образования В.Филиппова. В этом вопросе в его лице газета нашла единомышленника.
Когда недоумевающие чиновники из Пушкино и областного департамента собрались на правительственном ковре, то первым их вопросом было:
– Почему на таком уровне обсуждаем этот вопрос? Это же наша компетенция, муниципальная. Мы и сами могли бы решить эту проблему.
На что Владимир Михайлович ответил:
– Могли бы! Так не решаете же! Жалобы-то ко мне идут! Почему два года у вас такое напряжение вокруг гимназии? Закрыть школу ничего не стоит. На любую школу, на любого директора можно найти любую управу. Только зачем? Не надо ссылаться на СЭС, потому что это мы виноваты, мы вместе с вами – и министр, и областной департамент образования, и городское управление. Сколько лет не давали школе денег – надо же теперь помогать! Почему подходили к гимназии “Азъ” с формальных позиций? Почему настроили десятки людей против себя настолько, что они готовы дойти до Конституционного суда? Вы говорите – конфликтный директор гимназии? А я вам отвечу: если у директора школы конфликт с учителем – виноват директор. Если у начальника РУО конфликт с директором – начальник управления виноват. Почему мы так относимся к образованию, ко всему нестандартному, что в нем возникает?
...При всей признательности Владимиру Филиппову за такую позицию, нельзя не понимать, что включать высочайшее заступничество в схему защиты каждой школы несерьезно: мы же говорим не о возможных чудесах доброй воли, а о правовой системе защиты, которая должна действовать, как механизм: нажал – сработало.

Способ защиты
Соучредительство: непонятно, с кем

Многим кажется: если бы у школы появился второй учредитель в виде кого-нибудь вышестоящего, она была бы застрахована от местного беспредела.
Соучредителем школы может стать субъект Федерации – областное, краевое министерство образования – если захочет. Но не федеральное министерство. Только вот как этого добиться, во-первых? И, во-вторых, станет ли лучше школе, если над ней появится второй начальник-контролер, еще недоступнее и неуязвимее?
Школе нужен второй соучредитель в лице родительского общества – говорят одни. Если бы родительский комитет зарегистрировался как общественная организация, по Закону “Об образовании” он имел бы право стать соучредителем школы. Тогда в самом начале конфликт вокруг ликвидации будет блокирован.
Этот вариант не пройдет, говорят другие, просто потому, что будет воспринят как окончательная приватизация школы.
Министр образования, например, считает, что эту проблему можно решить, дав как можно больше прав попечительским советам: это те же родители. Да если в каждый попечительский совет еще войдут мэр либо один из его многочисленных заместителей...
Может быть, это и выход. Только, например, попечительский совет у гимназии “Азъ” уже был. Его председателем был С.С.Толмачев, начальник РУО.

Не на свои, но навсегда

– Что вы хотите – сейчас все законодательство на стороне учредителя: право собственника! – пожимает плечами юрист.
Это, конечно, хорошо. Пусть любая ассоциация и фонд будут в полной власти у своего собственника и учредителя. Пусть их закрывают по своему усмотрению те, кто вложил в них свои деньги. Но школа и детский сад – это не просто некоммерческие организации. Степень уязвимости совсем другая, другой болевой порог, другие социальные последствия. И повторяющиеся истории с разгоном школ говорят о том, что нельзя столь серьезные вещи отдавать на произвол одного-двух человек – начальника управления образования и мэра. Ведь местные органы власти учреждают и содержат школы отнюдь не на их личные деньги, а, наоборот, сами существуют за счет наших налогов!
Так почему же закон должен быть полностью на стороне такого учредителя?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"