Праздник стульев и столов

В залах Исторического музея и на Неглинной, 14, проходят уникальные выставки-экспозиции, где главные герои – предметы мебели

Вот это стул – на нем сидят.
Вот это стол – за ним едят...

С.Маршак. Кошкин дом

Бедная кошка! Попади она нынче в залы Исторического музея и попробуй сесть на один из драгоценных экспонатов – какая паника поднялась бы на выставке “100 стульев”! С этими стульями все было не так, как в ее доме. То есть когда-то сидели, конечно, а нынче они торжественно водружены на круглые белые подиумы в четырех залах музея. На стенах – картины, изображающие русские интерьеры XIX века, где можно увидеть кое-какие из нынешних экспонатов или их ближайших “родственников”. Зрители получают возможность окунуться в ту предметную среду, которая окружала их предков. Вернее, пращуров. Потому что самому древнему из экспонатов около трехсот лет (кресло курульное середины XVIII века). С этого примерно времени стулья и кресла стали превращаться в предмет повседневного обихода. А до того они в России встречались только в домах высшей боярской знати, царской семьи или в обителях иерархов церкви, выполняя, по сути дела, функции трона. Таково, например, архиерейское кресло XVIII века, обильно изукрашенное бело-зеленой рельефной резьбой (смесь барокко и примитива). Троны как таковые тоже присутствуют в экспозиции, так что зритель имеет возможность рассмотреть вблизи рабочее место двух императоров российских.
Такого разнообразия, такой художественности обычного предмета обихода сегодня в Москве нигде не увидишь. А ведь был здесь в 20-х годах Музей мебели (тот самый, где побывали герои “Двенадцати стульев” Ильфа и Петрова), чьи фонды потом были переданы Историческому музею. Социальный статус экспонатов – от дворцовых до самых скромных, квартирных. Дворцовая мебель при изобилии декоративных элементов и позолоты кажется мало приспособленной для удобного и длительного сидения. Как можно, например, откинуться на спинку кресла из дворца Стрешневых, когда всю ее занимает выпуклый и жесткий рельеф герба? Присесть на краешек в лучшем случае.

Но об удобствах мастера-мебельщики заботились немало, особенно усадебные умельцы. Минимум декора, но какая идеальная форма, какие дивные пропорции, как играет природная выразительность красного дерева, карельской березы, ореха! И какое разное предназначение! Вот раскладное кресло типа шезлонг начала XIX века. Вот крошечное креслице-бочонок с утолщенной нижней рамой – там ящик для горшка любимого дитяти. Вот детский стульчик, сиденье его опирается на точеные деревянные винты, – дитя растет, сиденье опускается. А вот монументальное сооружение с мощными подлокотниками, высокой прямой спинкой. Низ зашит от сиденья до пола массивом красного дерева. Сиденье, как выяснилось, откидывается. Сооружение называется “ретирадное кресло” или “кресло-клозет”.
Об удобстве заботились особо: вольтеровские кресла с регулируемым наклоном спинки, с пюпитрами для чтения и свечной подставкой (одно из них принадлежало известному историку И.Е.Забелину). А какое разнообразие форм и конструкций демонстрирует первая четверть XIX века – здесь и математически выверенный стиль ампир, и различные варианты кресел-бочонков, и льющиеся, текучие линии, напоминающие стиль модерн конца века. Он тоже представлен щедро, как и “русский стиль”, где преобладают экспонаты штучные, сделанные по эскизам художников. Но и фабричное производство, начавшееся в России примерно в середине XIX века, сохраняет еще качество художественности, ибо продукция была малотиражной (литературно знаменитые гамбсовские стулья тому пример).
А заканчивается вся эта история эпохой массового производства: венский стул начала ХХ века, фирма “Братья Тонет”. Самые дешевые когда-то, самые непритязательные стулья из гнутого дерева с фанерным сиденьем. Впрочем, нынче они опять входят в моду.
“Вот это стул – на нем сидят...” – и любуются им как достойным представителем материальной культуры, образа жизни, высокого мастерства.
А недалеко от Исторического музея, на Неглинной, 14, справляли свой праздник столы.
78 столов кисти Давида Штеренберга экспонирует “Московский центр искусств”. 78 натюрмортов знаменитого мастера этого жанра. Это действительно праздник, настолько полна и тщательно скомплектована выставка, представившая работы из частных коллекций и государственных музеев, показавшая живопись, графику, фотографии из семейного архива и четыре самых натуральных стола из дома художника. Те самые, на которых он ставил иные из своих натюрмортов. В стиле этих натюрмортов организаторы выставки создали лаконичные предметные композиции на каждом из столов, использовав реальные вещи, сохранившиеся в доме Штеренбергов и побывавшие на холстах мастера.

Давид Петрович Штеренберг (1881–1948) – художник уникальный, не похожий ни на кого из своих знаменитых сверстников и товарищей по авангарду. Он всегда стоял особняком, не входил ни в какие группировки и объединения. Учился и несколько лет работал в Париже, прикоснулся к исканиям Сезанна, фовистов, прошел через кубизм и впоследствии использовал некоторые из его технических приемов (коллаж), но к кубизму не примкнул. Вернувшись перед Октябрьской революцией 1917 года в Россию, он впоследствии принял активное участие в строительстве нового искусства, будучи начальником отдела ИЗО Наркомпроса (и не состоя в компартии). Как большинство комиссаров того времени, жил скудно. Как большинство художников – много работал. Неповторимый облик его натюрмортов сформировался именно в начале 20-х, в пору голода и разрухи. Один из критиков назвал набор вещей в натюрмортах Штеренберга полуголодным.

Полбуханки сырого черного хлеба (дневной паек на всю семью), серебристо-светло-желтая кошелка, синяя кружка да чайная ложка – вот и все, что находится на столе. Светло-серая крышка стола развернута почти параллельно плоскости холста. Взгляд сверху – это вообще любимый композиционный прием художника в натюрмортах 20-х годов, а предметы на такой “задранной” столешнице он пишет в ракурсе, который наиболее выгоден для их характеристики. Предметов в его натюрмортах этого времени всегда крайне мало, и они вовсе не являются уникальными. Наоборот, Штеренберг пишет то, что является частью обычного быта, обихода. Тарелка, нож с деревянной ручкой, неполная пачка сахара в синей обертке, селедка, кусок мыла в мыльнице, керосиновая лампа, кочан капусты, коробка спичек фабрики “Гигант”. Вещей всегда немного, и они слегка деформированы, что подчеркивает их особенности, их характер. Они просты и узнаваемы. Это вещи из дома, которые обладают достоинством простоты и честной бедности.
На выставке представлен один из самых знаменитых натюрмортов Давида Штеренберга из Русского музея: на светло-желтой крышке стола с тщательно прописанной текстурой дерева – кухонный нож с черной ручкой и белое блюдо, на котором шесть (!) черешен. Проще не бывает. А чувство какой-то светлой радости поселяется в тебе всерьез и надолго.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"