Когда очередная выходка подростка   ставит нас в тупик

Можно действовать по принципу “вырастет, само пройдет”, а можно надавить, заставить, запретить

Кто-то так поступает, кто-то эдак... Жаль только, что в жизни нельзя, как в компьютере, нажать на кнопку и начать игру заново.

У нее все четко и все по плану, никаких заморочек, колебаний и рефлексий. Я ей завидую, как завидую натурам цельным, способным на решительный поступок. Во дни сомнений и тягостных раздумий о моей педагогической бездарности, когда опускаются руки из-за очередной выходки сына-подростка, я вспоминаю о ней и понимаю, что жалость к себе преступна. Я не сказала главного: у меня один ребенок, у нее трое, следовательно, мои проблемы помножим на три. Старший учится с моим в одном классе, младшие – близняшки пошли недавно в школу.

У нас что-то вроде сотрудничества-соперничества. Сойдясь на том, что нашим неусидчивым (это мягко сказано) деткам показан спорт, отдали их в секцию карате. На соревнования Лена ходила с видеокамерой, но не ради того, чтобы запечатлеть наших неуклюжих каратистов, а чтобы внимательно разобрать все ошибки в спарринге.

К концу второго года дети слегка поувяли. Мой откровенно говорил, что не его это спорт. Ленин Витька только сопел, но тренировки посещал регулярно. Мы же пропускали занятия, не сдали очередной зачет не то на синий, не то на зеленый пояс и записались в футбольную секцию.

Мне следовало как-то объяснить Лене столь нелепый зигзаг в спортивной карьере сына. Поскольку она не поняла бы размазанных доводов типа “понимаешь, ему не нравится”, пришлось сослаться на мою занятость по службе, а тренировки, я не сказала, были через день. Лена с ее тремя, разумеется, не работала.

Следующим этапом долгосрочной Лениной программы был, само собой, английский. Здесь мы слегка опережали: к нам ходила замечательная девушка Юля, студентка педвуза. В конце урока они обменивались фигурками из “киндер-сюрприза” – получался такой happy englich. Обзвонив различные курсы, Лена решила, что английский на дому все же предпочтительнее, поскольку борьба за синий (или фиолетовый) пояс отнимала и без того много времени. Юля не устраивала тем, что не гарантировала успешную сдачу “Тойфеля”. Но в качестве легкой разминки сгодилась и она. В общем, мы опять оказались в одной связке.

Итак, нашими совместными усилиями дети были присмотрены, охвачены и загружены. Надо ли говорить, что в их жизни немалое место помимо спорта, английского и, разумеется, школы занимал компьютер. “Альтернатива улице”, – резонно утверждала Лена. “Лена, это же наши дети, какая улица?” – рассуждала я. Но она-то знала, что залог успеха во всяком деле – решительность, бескомпромиссность и напор.

Ну что ж, в чем-то мы преуспели. Например, поставили детей на ноги (в смысле, с головы на ноги). Это не значит расслабиться, но пойти работать Лена, к примеру, может. Дело поставлено на поток, младших курирует бабушка, и они уверенно идут по проторенной дорожке, работая, так сказать, на статистику мудрой Лениной педагогики.

Тут, собственно, кульминация нашей истории. Дело в том, что Лена могла бы и не работать. Ее муж – он ведь не только отец-герой – он еще и вполне преуспевающий бизнесмен. Именно он заложил прочный базис для педагогических экспериментов жены. Вопреки здравому смыслу она решила организовать собственное дело.

Возможно, подсказкой послужила не совсем удачная поездка в Англию. Школьная англичанка организовала такой учебно-развлекательный вояж в туманный Альбион. Могу со всей ответственностью сказать, что вряд ли бы у нее это получилось, если бы не Лена. Она развеяла наши опасения, помогла с загранпаспортами и, самое главное, сама поехала с группой – и для меня это решило все: с Леной не пропадешь.

Дети вернулись, как писали в сочинениях, усталые, похудевшие, но ужасно счастливые. Лена же была недовольна. Английские учителя оказались какими-то несерьезными, с большим рвением играли с детьми в футбол, чем загружали знаниями. Жили в школе, где в это время шел капремонт, и питались преимущественно овсянкой и хот-догами. Впрочем, речь не об этом. Лена поняла, что такое турбизнес.

Новое дело, конечно, по размаху весьма отличалось от того, чем она с таким рвением занималась прежде – я имею в виду воспитание сына. Но никаких проблем адаптации у нее не возникло. Сказал – сделал, наметил – исполнил, главное не тормозить.

Нас не раздражало, когда на родительских собраниях (которые она посещала, несмотря на занятость) у нее звонил мобильник. Многие из неустроенных мамаш нашли применение своим силам в ее агентстве. Мы забыли, что когда-то существовала проблема, куда отправить ребенка на каникулы.

И все было бы замечательно, если бы не наши отпрыски. Нет, они не пошли на улицу, не разбежались по подвалам, тем более что подвалы в нашей округе давно переоборудованы в тренажерные залы и компьютерные клубы. Но и этого им не надо, если компьютер стоит дома… Вот это и есть наша беда.

Лена понимает: что-то не так. Но что? Она знает, что есть реальная опасность – как она там называется: “попасть в паутину”, “подсесть на виртуалку”? Это когда ребенок круглые сутки проводит у экрана монитора, точнее, нам только кажется, что он у экрана, а он – там, за пределами реальности. Нет, с нашими этого не происходит.

Но что-то сдвинулось у ребенка в голове, и он цинично говорит о том, что ему, в сущности, не нужен черный пояс по карате, а английский он практически знает. Он вял и апатичен и не хочет гулять с любимой собакой. Он оживляется только тогда, когда приносит из школы новую компьютерную игру и доходит до “пятого уровня”.

Но мы не бездействуем. В пику их виртуальным клубам мы создаем свой клуб. Мы выключаем мобильник и обсуждаем ситуацию. Нас захлестывают эмоции, как на митинге, но Лена... Лена знает, что надо делать. Первое: запретить в школе обмен дисками, как когда-то по приказу директора запретили курение. Второе: ввести строгий лимит времени на пользование компьютером. Выходные – по усмотрению родителей. Дополнение: в случае двойки – никакого компьютера в течение недели.

Мы нравимся себе. Нет безвыходных положений, уверяет нас Лена, и мы верим ей. Все будет хорошо. Потому что у таких правильных родителей, как мы, иначе быть не может.
(Я знаю, что получивший двойку ученик пойдет к моему сыну. Если я дома, минут тридцать они посидят над учебниками, а потом – известно что. Не просить же мне чужого мальчика показать дневник – это не оговаривалось в нашей конвенции. Я знаю, что когда скажу сыну, что он исчерпал свой лимит, он ответит, что это враки и наветы – ведь играл-то гость, – и будет считать себя заложником собственной доброты.)

Мне бы хотелось думать, что уход наших детей в виртуалку – своеобразный протест против нашей взрослой тяготы, что они не хотят повторять нас и всячески оттягивают момент взросления. Увы, они не бунтари. Их затянула игра – наиболее доступный на сей момент вид деятельности, как нас затянула работа. Психологи говорят, что современный человек как раз в силу напряженного темпа жизни (темпа, не позволяющего ему расслабляться и осмысливать происходящее) легко становится жертвой той или иной зависимости. Наш случай – не только зависимость от компьютера. Наш случай – еще и зависимость от работы, службы, какой-то деятельности. Какая глупость, скажет Лена. Мы работаем, они развлекаются – как можно сравнивать?

Через месяц мы соберемся вновь и подведем итоги эксперимента по отлучению детей от компьютера. Если он удастся – признаю окончательное поражение в нашем многолетнем соревновании. По правде, я не верю в успех этого эксперимента совсем не потому, что считаю наш случай безнадежно запущенным. Жаль, что мы не можем, как в компьютерной игре, вернуться к началу и пойти по другому пути. Но можем, наверное, задуматься об ошибках?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"