Выбор школьного уклада и тона, стиля отношений с родителями и детьми - все это должно стать заботой и правом учителя

Иногда слышу от друзей: “Что ты ругаешь американскую школу?” А я не ругаю и не хвалю – просто рассказываю все как есть. Показываю, что скрывается за фасадом школьных инициатив, сенсаций и отчетов. Кое-что и нам неплохо бы перенять. Другое перенимать не стоит.

Как-то так вышло, что мои знакомые учителя в Нью-Йорке – замечательные люди. Умные, чуткие, преданные своему делу, с юмором, с неугасшей надеждой и многолетним опытом.

Тоби преподает в школе для трудных подростков. В последний год в ее рассказах зазвучали нотки отчаяния: “Не знаю, что делать. Не могу достучаться до детей. Их ничего не интересует, кроме разве наркотиков. Вчера мне приснился кошмарный сон. Ученик ведет себя нагло, грубо, мешает вести урок. Меня захлестнула волна гнева. Я хватаю его и тащу к открытому окну. Он сопротивляется, но я выталкиваю его в окно – мы работаем на третьем этаже – и в этот момент просыпаюсь в ужасе: что я делаю? Сердце колотится, на глазах слезы. Вот до чего дело дошло. В следующем году беру академический отпуск, иначе не выдержу”.

(Раз в семь лет нью-йоркский учитель может взять полугодовой отпуск, сохраняя 75 процентов зарплаты и посещая необременительные курсы. Это его право, а не обязанность. Он сам чувствует, когда пришло время “подзарядить батареи”. Хорошо бы и нам это позаимствовать.)

Тоби знает, что надо бегом бежать из школы, если ученики вызывают у нее недобрые чувства. Так легко из доброй феи превратиться в классе в злую волшебницу, а назад-то дороги нет!

Назавтра я говорил с Нелли, которая преподает в школе наподобие нашего ПТУ. Она рассказала, как у нее прямо в классе украли сумочку: “Я же знаю, что здесь ничего нельзя выпускать из рук – унесут. Не спускала с нее глаз, и надо же! Словно фокус какой-нибудь. Что-что, а это наши ученики умеют. А у меня в сумочке кредитная карточка, медицинская карточка. Я была в шоке. Жаловаться бесполезно. Вчера мне приснился кошмарный сон”.

Когда я услышал эту фразу – второй раз за два дня, – я вздрогнул. Рассказать кому – не поверят. Но я ничего не придумываю, жизнь подбрасывает истории неожиданнее любой выдумки.

“Мне приснилось, – продолжала Нелли, – что я в классе. Ученики меня не слушают, переругиваются между собой, я пытаюсь их успокоить. Один из них тихонько вытаскивает мой кошелек, а там вместо денег иголки. Он недоволен, сердится. В его руках появляется электродрель – большая, чтобы сверлить дырки в стенах. Он говорит: “Сейчас я просверлю тебе дырку в голове!” Тут я закричала и проснулась – вся в поту, с колотящимся сердцем”.

Да что же это такое! Не важно, Россия это или Америка, хороший учитель в плохой школе терзается, его ученики страдают, учеба стоит. В классе идет война – какая уж тут учеба. Педагоги словно солдаты на передовой. Их посылают в неравный бой, им снятся кошмары.

Но работа учителя, по идее, не мученичество и не геройство. Это нормальная, творческая, счастливая, хотя и очень непростая профессия. Я тоже выкладываюсь на своих занятиях. Собираюсь с духом, заходя в класс, и порой пошатываюсь от усталости, выходя из него. Кошмары мне пока не снятся.

В редкой американской школе ученики крадут у педагогов кошельки, и уж точно нигде педагоги не выбрасывают учеников из окна. Ночные кошмары часто далеки от реальности, но в них можно угадать нерешенные конфликты и загнанные в подсознание эмоции, постыдные и мучительные.

Как быть – молчать об учительских кошмарах или пытаться их истолковать? Осторожно советую коллегам: “А это пробовали?” – “Пробовали”. – “А это?” – “Тоже.” Школьный беспредел часто коренится не в слабых стараниях учителей, а в порочном педагогическом укладе, мало от них зависящем.

Да, эти школы находятся у подножия педагогической пирамиды, в них попадают ученики, которых выгнали из одних мест и не приняли в другие, в них слабые директора и задерганные, павшие духом учителя. Общество мало помогает педагогам с учебной мотивацией таких детей, родители – и того меньше. Можно винить семью и гены, бестолковые законы и инструкции, низкую мораль, равнодушных чиновников. Однако учителям от этого не легче.

Что объединяет неизменные учительские жалобы, так это чувство бессилия от невозможности что-либо изменить. Учитель вроде свободен в классе, но порой это свобода человека, которого связали по рукам и ногам и бросили в море: плыви! Падение духа в школе парализует его усилия.

Учительству нужен объединяющий призыв. Вроде лозунга “Больше свободы учителю!” В России и в Америке – больше свободы учителю не на словах, а на деле.

Выбор школьного уклада и тона, стиля отношений с родителями и детьми – все это должно стать заботой и правом учителя. “Неисправимые” ситуации в школе обычно исправимы. Никто не знает школьных проблем лучше людей, которые тянут на себе скрипучий воз всеобуча. Разрешите им не только обливаться потом и дрожать от нервного напряжения, но и выбирать дорогу.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"