Герои бытовых подвигов

Они живут среди нас, мы знаем их в лицо

Россия – страна архаическая. Пусть 70 процентов ее населения живут в промышленных городах, способных широко выпускать даже электронно-космическую продукцию, весь уклад жизни страны – повседневные привычки, стили поведения, типы личностей – основан на древних социальных структурах, до сих пор определяющих способ существования большинства российских граждан.
Для существования симбиохоза – своеобразного сочетания советского колхоза, завода, учреждения, современного акционерного общества и обширного семейного хозяйства, и все это “в одном флаконе” – необходим ансамбль определенных типов личностей. Личности эти исполняют набор соответствующих социальных ролей; это основные герои симбиохоза. Их легко выделить и назвать, поскольку их чаще всего выделяют и называют сами их товарищи. По крайней мере трех необходимых героев можно различить без труда: хозяин, мастер, хороший человек.

Хозяин
Хозяин – руководитель с широчайшими полномочиями как формального, так и неформального характера. С его ролью в симбиохозе связывают общее поддержание порядка, баланса социально-экономического развития, а также внедрение инноваций; порядок, справедливость, развитие в этом сообществе есть прежде всего прерогатива хозяина.
Взывают к хозяину повсеместно и повседневно; увидит русский человек на улице урну перевернутую, и из нее мусор вывалился – перешагнет хмуро через это безобразие и выдохнет с горечью: “Эх-ма, хозяина нет!”. Хозяина требуют все: правые и левые, прошедшие поколения и поколения нынешние. Его именем клянется и старичок-сталинист, выступая на очередном митинге, и молодой реформатор, дающий интервью в телепередаче “Деньги”.
Пожалуй, самый исконно выразительный тип хозяина персонифицировался в России в лице массового руководителя среднего уровня. Вся проблема состоит в том, что и от такого местного руководителя в России ожидают действий масштаба “вождя всех времен, всех народов”. И действительно, руководитель среднего ранга, уровня председателя колхоза или директора завода, в России занимается решением обширнейшего круга проблем и обладает широчайшими полномочиями, несопоставимыми с заботами, например, его западных коллег. Основная масса населения чурается власти и старается не иметь к ней никакого отношения, полностью делегируя все полномочия начальникам – от сельсоветского до федерального ранга – и полагая, что и ответственность всю и за все должен брать на себя хозяин.
В обыденном сознании русского народа, разжигаемом легендами бульварной прессы, от этой тяжести и таинственности российской власти начальники всякого уровня, как правило, умирают не своей или нелегкой смертью.
Однажды я объезжал вместе с председателем крупного кубанского колхоза поля, на которых велись уборочные работы. Это был типичный хозяин-председатель: волевой, решительный, грубый, расчетливый и непредсказуемый лицедей. Мы были уж пару лет как знакомы, достаточно друг к другу пригляделись и много о чем наговорились. Как все тиранические натуры, председатель любил поразмышлять о смысле жизни и всемирной истории. В очередной раз беседовать про свой колхоз ему в этот вечер надоело, и он завел беседу на всякие метафизические темы о судьбах реформ в России. “Вот ты скажи, – допытывался председатель, – вот ты из самой Москвы, ты скажи, у них там, наверху, в Кремле, есть стратегия реформ? Вот я не вижу. Слушай, а может, немцовская идея – чиновников из иномарок на “Волги” пересадить – это и есть стратегия реформ?! Ой, не знаю. Все они там не по-хозяйски делают...” Я подхватил тему, перевел разговор на историю России, стал вспоминать великие реформы Александра II. Конечно, упомянул, как нелепо оборвались реформы вместе с гибелью царя-освободителя от народовольческой бомбы. И увлеченно рассказывал: “На Западе пресса писала: лучшие люди России взорвали лучшего русского царя. А канцлер Бисмарк, получив известие о гибели Александра, как всегда, в своей жестоко-циничной коньячно-сигарной манере изрек: “У русских есть дурной обычай – убивать своих царей!” На этом месте председатель колхоза прервал мой рассказ, заглушив двигатель своей “Нивы” посреди поля. В наставшей тишине он ударил ладошками по рулю машины, так что “Нива” как-то кратко и тоскливо бибикнула, а потом воскликнул: “Этот Бисмарк прав! Смерти тут они все моей хотят!!” И горестно свесил голову. Я молчал, потрясенный тем, как всякий председатель колхоза способен легко и органично представлять себя великодержавным властелином.
Почитает архаическое сообщество своего “царя” и отдает ему власть абсолютную. А абсолютная власть, как известно, развращает абсолютно. И не всякий царь, а также хозяин-председатель способен противостоять соблазну этого разврата. Неограниченное использование неограниченных полномочий часто приводит к ошибкам и обидам. Со временем ошибки и обиды накапливаются, а хозяин-председатель стареет... Еще никто этого достоверно не доказал, но, похоже, человеческой природе присуще злое и вредное помнить сильнее, чем доброе и полезное. Про себя сообщество тщательно ведет перечень обид и ошибок своего хозяина-председателя...

Мастер-специалист
Особый тип героев, представляющий собой высококлассного специалиста широкой квалификации. Это элита местных рабочих специальностей, а также главных специалистов. О таких с уважением, переходящим в восхищение, говорят: о, это настоящий мастер.
“И обрати внимание, у нас на каждом направлении – в полеводстве, животноводстве, в инженерной службе – все держится на пяти-шести человеках. Народу вокруг много, но определяют все именно такие люди. Они владеют несколькими специальностями. Они наиболее точны, дисциплинированны и изобретательны. Если эти уйдут из колхоза, не знаю, с кем мы тогда вообще останемся...” (Из интервью с одним из руководителей сельского симбиохоза.)
Есть две загадки в истории этих героев-мастеров. Во-первых, откуда они такие умелые берутся. Во-вторых, почему они (по крайней мере необходимая для симбиохоза часть из них) остаются работать в местных условиях (в целом невыгодных, малооплачиваемых для таких высококлассных специалистов).
Частичное объяснение – откуда они берутся – в самом процессе производства, который в симбиохозе, как правило, не узкоспециализированный, требует совмещения нескольких умений и специальностей, что и создает разносторонне квалифицированных мастеров. Кроме того, процесс этот из-за особенностей симбиохозной дисциплины часто бывает до такой степени непредсказуем, что воспитывает у специалистов способность действовать в чрезвычайных и даже абсурдных ситуациях. Помню, как еще в брежневскую пору, когда нельзя было называть все вещи своими именами, я заглянул на лекцию к своему другу – студенту геологического факультета МГУ. Профессор, рассказывавший об истории открытий полезных ископаемых Восточной Сибири, подошел к огромной карте Советского Союза, ткнул указкой в точку чуть восточнее Таймыра и многозначительно сообщил: “Этот регион, возможно, оставался бы не изученным до сих пор, но так уж произошло, что в конце 30-х годов здесь собрались лучшие геологические силы страны”. Так происходило и происходит: лучшие интеллектуальные и профессиональные силы собираются для латания дыр неожиданных и неведомых, что иногда приводит к важным открытиям и непредсказуемым результатам.
Одна из важнейших функций мастера-специалиста – предупреждение симбиохозного сообщества о надвигающихся на него проблемах и опасностях. Лесковского Левшу часто вспоминают как символ мастера-специалиста, филигранно подковавшего блоху. Но вспомните его трагикомический вопль-предупреждение в финале книги: “Передайте царю, чтобы ружья кирпичом не чистили!”
И сколько таких реальных воплей-предупреждений получало и еще получит от своих мастеров-специалистов российское симбиохозное сообщество?! Я еще успел застать в живых замечательного аграрника-экономиста, легендарного Владимира Григорьевича Венжера (1899–1991). Венжер был автором ряда проницательных монографических исследований эволюции советского колхозного строя. Но в историю страны он вошел прежде всего из-за письма, которое написал Сталину в 1951 году с предложением конкретных экономических мер, облегчавших тягостное существование послевоенных колхозов. Получение такого откровенного и объективного письма, по-видимому, так смутило и озадачило хозяина, что он сочинил ответ, который и опубликован в конце сталинской книги “Проблемы построения социализма в СССР”. В целом Сталин отверг все предложения Венжера как мелкобуржуазные и утопические. Через несколько лет, уже после смерти Сталина, фактически все предложения Венжера были воплощены в жизнь без упоминания имени их автора, но от имени партии и правительства. А Венжер все продолжал изобретать свои предложения генсекам, центральным комитетам на протяжении еще сорока лет, до самого конца своей жизни: “передайте... чтоб... не чистили...” Ему вежливо отвечали, что написанное им интересно и, возможно, будет даже внедрено в конце пятилетки – если не в этой, то, вероятно, в следующей. Я помню, как мы в Институте экономики расспрашивали 90-летнего Венжера по поводу его очередного письма уже Горбачеву. Кто-то высказал сомнение в эффективности и смысле подобной переписки. Венжер возражал: “Даже если они ничего не предпримут, моя, наша совесть будет чиста – ведь мы же предупреждали!!”
Порой мастер-специалист испытывает чувство отчаяния от невозможности не только реализовать задуманные замыслы, но даже сохранить уже имеющийся наработанный потенциал. Все его силы уходят на бесконечное латание симбиохозных дыр. Вслед за Пушкиным мастер-специалист думает: черт дернул меня родиться в России с умом и талантом! Вслед за чеховским дядей Ваней он готов воскликнуть: из меня мог бы получиться Шопенгауэр! Достоевский!
Естественно, высококлассные мастера мигрируют из деревни в город, из города в столицу, из столицы за границу. Но часть из них так и остается вопреки всему на месте своего рождения, воспитания и работы. Здесь и семейное хозяйство, и знакомый коллектив, да и все остальное... Уравниловка в заработках в чем-то компенсируется материально: возможностями побочных приработков и, кроме того, особым уважением местного сообщества.
Иногда, впрочем, кажется, что в симбиохозе существует автоматическая регулировка числа мастеров-специалистов. Если таковых становится слишком много, то их стараются как-то само собой выдворить – ведь не дай Бог они что-нибудь такое изобретут, от чего придется весь симбиохоз перестраивать... Если мастеров-специалистов становится слишком мало, тогда малое сообщество начинает бить тревогу: под угрозой оказывается сама его жизнеспособность. И предпринимаются серьезные усилия в воспитании и подготовке квалифицированных кадров, до тех пор пока мастеров-специалистов опять окажется “слишком много”.

Хорошие люди
Это самый массовый и одновременно самый неуловимый тип героя. О них часто средь обычной текучки можно услышать: “А в целом люди у нас работают хорошие...” или: “Ведь у нас главное – чтобы человек хороший был”. Часто можно услышать и противоположное: “Нынче хороших-то людей совсем не осталось...” или: “Да где ты видел-то хорошего человека?!” Как бы подразумевается особая ценность этого хорошего человека. И тогда начинает казаться, что он – как настоящая любовь или привидение: все говорят, но никто его не видел.
Если же перейти к позитивно-реалистическому определению, тогда “хороший” будет человеком, который в целом выполняет типичные нормативные практики данного малого сообщества во всех его симбиохозных проявлениях.
Хороший – не хозяин: у него нет харизматического дара и экономного лада. Хороший – не мастер: любую работу он выполняет в лучшем случае по-среднему. Хороший – носитель типичных социальных черт данного сообщества и этим ценен и интересен. Он исполнительный работник в “крупном мире”, он добрый семьянин и сосед в “мелком мире”, он лояльный гражданин в “общинном мире” и осторожный субъект в “мире девиантном”.
Один иностранец рассказывал мне о своих сотрудниках в российской фирме: когда кто-то не справлялся со своей работой и его собирались увольнять, русские коллеги отговаривали иностранца от такого решения: “Его нельзя увольнять, это человек хороший!” “Что значит хороший?! – удивлялся иностранец. – У меня на родине если с работой не справляется друг или даже брат, я их уволю не моргнув глазом, хотя они люди хорошие, и они не обидятся и примут это все как должное. Но у вас, я это понял не сразу, действительно принято оставлять в покое так называемых хороших людей, и в этом есть свой социально-экономический смысл и даже эффективность. Хороший человек – это у вас особый тип. А потом, уволишь одного хорошего человека – на его место придет другой хороший человек, и еще неизвестно, какой из этих хороших окажется лучше”.
Чаще всего критические замечания в адрес хороших людей, но непременно с уважительными оговорками можно услышать от хозяев симбиохоза. Председатель хозяйства, проезжая на машине мимо нескольких бедных чистых хат, указывает на них социологу и поясняет: “Вот таких-то мне и жалко. Кто здесь живет – ни воровать, ни работать не умеет!”
Идеальный тип хорошего человека – кроткий, покорный, доброжелательный, с готовностью берущийся за любую работу, но кое-как ее выполняющий. Недостаток инициативы и мастерства хороший восполняет стабильной лояльностью и способностью к тотальной мобилизации. В условиях симбиохоза это последнее качество очень важно, авралы тут – дело привычное. Масса хороших людей занимаются на своих дворах своими делами, пока хозяин не пошлет их на колхозные поля спасать гибнущий урожай – и это их повседневный способ существования.
Антипод “хорошего” – человек “нехороший”. Прежде всего он ни в чем не знает симбиохозной меры. Любые уклоны в любую сторону, будь то предприимчивость или пьянство, в ущерб обычному течению симбиохозных дел могут поколебать его статус хорошего человека. Но сообщество болезненно и с трудом отказывает своему члену в этом звании: “Он хороший, но до работы слишком жаден, что ему, больше всех надо?!” – или: “Он хороший, но только сильно пьющий”. Всегда в подобного рода критических высказываниях акцент делается на положительной характеристике – “хороший”.
Хороший человек – последняя и сокровенная характеристика русского человека вообще. Это очень точно уловил Сергей Есенин. В конце есенинской поэмы “Пугачев”, когда ближайшие сподвижники обступают Емельяна, чтобы связать и выдать его, Пугачев, пытаясь вразумить изменщиков, постоянно твердит, обращаясь к ним, последнее волшебное слово: “...Дорогие мои... Хор-рошие...”
Вы с ума сошли! Вы с ума сошли! Вы с ума сошли!
Кто сказал вам, что мы уничтожены?..
А казалось... казалось еще вчера...
Дорогие мои... дорогие... хор-рошие...

* * *
Я не хотел бы свидетельствовать ни в пользу славянофильской загадки славянской души, ни в пользу западнической ясности российского отставания. Ни к национал-мистицизму российских богословов-философов, ни к космополит-прогрессизму российских экономистов моя точка зрения не имеет никакого отношения. Мои герои явились в многолетнем изучении повседневной жизни современной России. Жизнь малых российских сообществ в городах и селах, ведение хозяйства в колхозах и на промышленных предприятиях, повседневное существование семей – вот тот мир, в котором я провел почти десять лет в ряде исследовательских проектов. И это всего лишь некоторые систематические истолкования изучавшейся мной реальности.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"