Лучше уж пусть дразнятся?

Действительно, порой попытка преодолеть дистанцию между больными и здоровыми детьми может по вине взрослых оказаться мучением для тех и для других

Рассказывают, что несколько лет назад на благотворительной елке в Кремле один из лидеров государства начал свое поздравление такими словами: “Дорогие дети-инвалиды, дорогие сироты!” Как говорится, без комментариев.
Не в упрек правительственному мужу, но подобная стилистика отношения к инвалидам, пожалуй, характерна для всего нашего общества: если не дискриминация (чаще неявная, чем очевидная), то пафосное, громкоголосое сочувствие. Общаясь с людьми с физическими или психическими недостатками, а эти контакты по мере интегративных процессов становятся все более частыми, мы отдаем себе отчет в том, что декларация полного равенства возможностей демагогична и оскорбительна, может быть, не меньше, чем педалированное сострадание. Особенно в тех случаях, когда это касается детей и подростков. Дефицит полноценного общения все чаще заставляет их задумываться о своей социальной роли, о своем статусе в социуме ровесников и взрослых. Выводы, к которым они придут, в значительной степени зависят не только от государственного патронажа, но и от того языка, на котором будут (а будут непременно) разговаривать с ними их ровесники.
Мать одного мальчика, страдающего ДЦП, рассказала мне, как печально заканчивались попытки сына подружиться с одноклассниками (мальчик учится в обычной школе). Детям не хватало элементарного терпения, чтобы понимать затрудненную, хоть и разборчивую, речь своего товарища. Уже через полчаса они утомлялись переспрашивать. И перебивали его растянутые фразы своими, на другую тему, зато отчетливыми и энергичными. Выходило, что каждый говорил о своем, диалог не получался.
Другая мама – ее дочь, одаренная, талантливая девочка тоже страдает ДЦП, но может передвигаться с посторонней помощью – поведала о другом фиаско. Одноклассницы поначалу принялись истово опекать Наташу: при ее появлении в классе воцарялась атмосфера особой, подчеркнутой участливости и деликатности. Многие темы разговоров – о мальчиках, танцах, спорте, модах – были строго табуированы. Девочки щебетали о литературе, музыке, уроках, погоде, то есть о доступных Наташе радостях.
“У меня было такое чувство, что я их обкрадываю, – жаловалась Наташа, – ограничиваю их разговоры. Уже через месяц некоторые девочки почувствовали во мне врага, будто я надзиратель какой-то и сама установила такие правила”.
Начались локальные бунты: “А почему это я не могу при ней бегать, пусть не смотрит, если такая нежная”. Наташа, почувствовав себя яблоком раздора, попросила маму перевести ее в другую школу. “Лучше уж пусть дразнятся, – сказала она. – Я хоть знаю, как себя вести в таких случаях…”
Видимо, надо учить здоровых детей общаться с детьми особенными. Проектировать новые формы и структуры такого общения. И не только потому, что подобное взаимодействие само по себе гуманно, но и потому, что у нас просто нет другого выхода. Российское общество, несмотря на все тяготы, все же не совсем безуспешно пытается стать открытой системой. И наличие в нем интровертных, самозамкнутых социальных групп, существующих в режиме коммуникативного гетто, грозит нам повторением печально известного исторического опыта, при котором деление на полноценных и неполноценных граждан приводило к столь памятным для человечества последствиям.
Я очень хорошо понимаю семью, где сын уже пятнадцать лет не встает с постели, которая отказалась от предложенной им в собесе трехкомнатной квартиры в специальной новостройке, построенной для семей инвалидов. Третья комната им была чрезвычайно необходима, но родители решили, что такая концентрация человеческих трагедий в одном месте – не оптимальная среда для обездвиженного юноши. Давно поставившие крест на карьере и иных традиционных ценностях, они не ощущают себя особыми людьми – ни героями, ни изгоями, они хотят лишь одного – равных со всеми возможностей.
Семьи с детьми-инвалидами не жаждут изоляции. Большинство из них уже пережило тот период, когда приходилось стесняться собственного горя. Но как заполучить поддержку “благополучных семей”, которые занимают позицию вежливого, но дистанцированного сочувствия, они не знают. Не знают этого и семьи со здоровыми детьми. Может, они и сходили бы на праздник к соседу-инвалиду, но не знают, как вести себя при этом, боятся показаться бестактными, навязчивыми. Боятся, что возникнет привязанность, за которую потом придется нести ответ. Может быть, именно школе стоит задуматься о том, как преодолеть такую ситуацию?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"