Проработка ошибок в отдельно взятом классе

Обычный, принятый в школе алгоритм работы над ошибками дает представление о том, как работать с единицей языка, но не вмещает представлений о том, как работать с человеком. Как мне, учителю, сотрудничать с учеником? Как ему, ученику, сотрудничать со мной, учителем? Как ему, ученику, сотрудничать со своими сверстниками?

Московские учителя, с которыми мы встречались во время зимних каникул, с симпатией отозвались об идее долгоиграющей рабочей тетради (о “клеенчатой тетради” по русскому языку – см. “ПС” № 89 от 18 декабря 1999 г.). Словесники же просили подробнее рассказать, что делать с обнаруженными ошибками: “Понятно, что ученики прорабатывают ошибки! А как?”
Вот как это обычно происходит в московском образовательном центре “Азъ”.

Мы тоже пошли другим путем

В здешних тетрадках вместо привычных символов (палочка – орфографическая ошибка, галочка – синтаксическая) вы увидите на полях разные цифры. Их проставляет учитель. Каждой ошибке соответствует цифра. При этом я могу исправить ошибку, просто зачеркнуть ее или вовсе ничего с ней не делать – в зависимости от ситуации, от хозяина тетрадки или от моей теперешней задачи. Но рядом на полях непременно появится цифра, отсылающая ученика в «Проработку ошибок и неточностей».
Такая маленькая рукодельная брошюрка есть у каждого ученика. Зачем она? Ведь, казалось бы, все эти орфо- и пунктограммы указаны в учебнике. Но учебник – большой и не мой, а книжечка – маленькая и моя, именная! Даже сброшюрована и проиллюстрирована самими учениками.

Жизнь Проработки у нас началась с десяти орфограмм на одном-единственном листочке, предназначавшемся каждому первоклашке. Перечислены они в том порядке, в каком у нас в классе заходила о них речь. Каждая новая орфограмма обживалась и торжественно набиралась на компьютере. По мере продвижения в материале (а мы шли своим путем) наша книжечка разрослась до семи страниц (54 орфограммы и 16 пунктограмм). Принцип перечисления орфограмм у нас был один – житейский, домашний. (А поскольку у вас жизнь своя, то и Проработка, если вы вдруг затеете ее сочинять, наверняка выйдет не такая, как у нас.)
Та, фрагмент которой опубликован, – аж четвертая! И терзали ее в таком виде уже шестиклассники.
Многие пунктограммы в Проработке лишь обозначены. Понятно, что в шестом классе разговор об обособленных членах предложения весьма приблизительный,
но ткнуть шестиклассника лишний раз носом – сочини-ка, дескать, свое, похожее, предложение – мне представляется полезным. Развивает языковую интуицию, да и ошибку без внимания оставлять не хочется (даже если мы и не проходили соответствующей темы), ведь в сочинениях у ребят иногда встречаются весьма сложные синтаксические конструкции. Что ж! В восьмом-девятом-десятом классах инструкции будут более подробными.
Если б я все правила попыталась сформулировать в их полноте, то наша Проработка превратилась бы из инструкции к домашнему употреблению в зубодробительное учебное пособие, отпугивающее учеников (даже сильных!).
Рукодельный характер нашей Проработки определил и ее «домашнюю», ситуативную, терминологию: «слабое окончание», «вежливый мягкий знак в окончаниях глаголов 2-го л. ед.ч.». Это еще что! В первых двух вариантах Проработки безударная гласная в корне звалась «пиратской гласной», парная согласная – «больной», а непроизносимая согласная – «робкой». Эти клички родились на страницах рукотворных учебников по русскому языку, которые мои второклашки писали для первоклашек (каждая орфограмма – сказка с картинками).

Некоторые следы ученических фантазий сохранились по сей день – и не только на страницах Проработки, но и в головах учеников, ставших старшеклассниками.

Лишний повод

Итак, тетрадь – будь то обычная тетрадка по русскому, клеенчатая или тетрадь с конспектами по истории или физике (я, например, старалась просматривать на предмет ошибок все тетрадки своих учеников) – после проверки обзаводится разными цифрами на полях. Цифра без кружочка соответствует какой-либо орфограмме, цифра в кружочке – пунктограмме.
Завидев одно из двух на полях своей тетради, ученик действует так. Открыв Проработку на нужной цифре и отыскав на строчке злополучное место с ошибкой, он прорабатывает ее по инструкции, изложенной в правом столбике Проработки как раз напротив орфограммы за номером N.
В средней и старшей школе поводом лишний раз открыть Проработку служат не столько привычные упражнения и диктанты (эти адаптированные тексты дают сравнительно небольшое количество единообразных ошибок), сколько сочинения, изложения, истории для самиздатовских литературных журналов или материалы для классных газет.
Если на уроках русского языка мы еще не проходили какую-то тему, то волей-неволей ребятам приходится в ней разбираться, выясняя, что стоит за той или иной цифрой. А мне – помогать им в этом, подчас забегая далеко вперед школьной программы. Что ж, что не проходили? Писать-то по-русски приходится уже сейчас. Проработка позволяет удерживать практически всю русскую орфографию в активе.

Так Пушкин или Чехов?

Задание: над каждой «дыркой» (пропущенной буквой), вариантом «слитного, раздельного или через дефис» написания или над пропущенным в тексте знаком препинания надо поставить соответствующий номер орфо- и пунктограммы, т.е. соотнести проблемный случай с определенным грамматическим правилом. Выписать цифры в ряд – и получится шифровка. Интересно сверить ее с другими. А еще можно таким способом зашифровать какую-нибудь строфу из Пушкина. Или абзац из рассказа Чехова. А то и вовсе абзац из учебника по математике – отгадайте какой!
Тексты на листочках розданы. Проработки – на партах. Вперед!
Такая работа оптимальна, конечно, в компании (в так называемых малых группах). Это как раз тот случай, когда в споре рождается истина.
Обычный, принятый в школе алгоритм работы над ошибками дает представление о том, как работать с единицей языка, но не вмещает представлений о том, как работать с человеком. Как мне, учителю, сотрудничать с учеником? Как ему, ученику, сотрудничать со мной, учителем? Как ему, ученику, сотрудничать с другим учеником?
Свою же первостепенную педагогическую задачу я вижу в осторожном и тщательном налаживании рабочей атмосферы, дружеских контактов – с тем чтобы у каждого ребенка мог сложиться личный образ работающего (бок о бок с другими) человека. И как мы при этом договорились называть мягкий знак в глаголах 2-го л. ед. ч., и какой номер ему присвоили – это очень важные слагаемые нашего дела.

Возвращение блудной ошибки

А когда работа с очередным клеенчатым задачником завершена, через полгода-год полезно еще раз запустить ребят в тот же самый задачник. Только на этот раз они управляются с ним по-свойски – очень быстро и в два присеста (рука поумнела). И проверяют друг у друга сами (хлебом не корми – дай только что-нибудь проверить!). Что остается учителю? Поставить отметки «за тщательность проверки» в журнал.
Возврат вполне может происходить на фоне кропотливой работы в следующем задачнике. И эта работа, в свою очередь, никак не мешает проходить очередную тему по программе. Получается наступление по трем фронтам.
Где взять время еще и на клеенки? Ребятам – разве что минут десять, ведь клеенки заполняются автоматически и очень быстро – на одно упражнение уходит примерно минута. А вот учителю действительно приходится попыхтеть. Я, например, первое время втискивала проверку клеенок в какое-нибудь «окно». А бывало, что доверяла ее асам, занулившим свою очередную клеенку досрочно.

Игровые групповые задания по клеенчатой тетради читатели вместе со своими учениками, я уверена, выдумают сами. Такие, чтобы на уроке еще раз состоялась встреча сверстников друг с другом, чтобы между ними мог возникнуть по-настоящему живой разговор о тонкостях русской орфографии.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"