Я БОЮСЬ...

Американские психологи классифицировали у взрослых 57 различных фобий. Список же подростковых страхов заканчивается 135-м пунктом

Сначала мы боимся странных ночных монстриков, живущих под кроватью и в шкафу. Длительная, изматывающая нервы родителям борьба с этими существами заканчивается лет через пять полной победой.
Потом мы боимся идти в школу. Потому что там строгий директор и злой Сашка с соседней парты. Завидев его кривую ухмылку, понимаешь – именно сегодня ты и умрешь. Молодым и красивым. Домашнее задание не сделал, Сашка списать не может, получит двойку, а тебя потом закопает в ближайшей клумбе.
Но растем. И надеемся, что с возрастом научимся
не бояться. Куда там, страхи разрастаются снежным комом. Подростки боятся практически всего: одиночества и повышенного внимания, полного провала и успеха, самих себя и окружающих.
Как правило, плата за страх существенная – депрессия, раздражительность, агрессивность.
В пять лет ночных чудищ легко изгнать, включив лампу. А как избавиться от страха одиночества
и ненужности в пятнадцать?

...Хамства, необразованных взрослых и агрессивной любви

Я боялся темноты и одиночества. В шестнадцать лет все изменилось. Темнота теперь не пугает, а притягивает своей иррациональностью и непредсказуемостью.
И в одиночестве мне видится спасение. Я боюсь и бегу от агрессивной любви, агрессивной доброты, агрессивной дружбы.
Я боюсь взрослых. Результаты выборов в Думу показали, что взрослые (не все, но большинство) грубы и непоследовательны. Поддержав «Единство», они поддержали войну в Чечне, кровь, слезы и горе. Через полтора года я достигну призывного возраста, еще через полгода взрослые получат право послать меня на смерть.
Разве трудно понять, что зло порождает зло, что преступление против собственной совести нельзя оправдать благими намерениями? Никто не вправе распоряжаться чьей-либо жизнью, кроме своей. И никакой исторической необходимостью нельзя объяснить царящее в обществе озверение, ложно именуемое патриотизмом.
Я боюсь необразованных взрослых. Страшно сознавать, насколько наше будущее зависит от настоящего наших родителей. Бунтовать сейчас немодно. Молодежь старается ни с кем не портить отношений. Взрослые же настолько устали от жизни, что им просто безразлично, чем живут их дети. Главное, что сегодня требуется от подростка, – наличие чувства ответственности. «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало» – лейтмотив многих воспитательных программ. Мы вступили в эпоху беспроблемных детей? Скорее нам просто нет друг до друга дела.
Я боюсь разрыва связи поколений. По-моему, он уже наступил. Редкий взрослый действительно уважает личность подростка. Хамство становится нормой жизни. Многие оправдывают себя условиями, в которых приходится жить. Но ничего, кроме тоски, у меня это не вызывает.

...армии, женитьбы и несбывшихся надежд

Я долго боялся пауков. А когда вырос, узнал, что пауки вовсе даже не единственная страшная вещь на свете. Есть еще кровавые драки за школьным двором, наркотики, неотвратимо надвигающаяся армия. Но самый сильный страх – страх несбывшихся надежд.
Я люблю учиться. Мне доставляет удовольствие блеснуть какой-нибудь заумной фразой в разговоре. Но на самом деле чепуха все это. Я хочу стать знаменитым, зарабатывать много денег. Да боюсь, ничего из меня не получится.
Я считаю, что моя мама когда-то совершила подвиг – вырвалась из глубинки в столицу России и стала отличным специалистом. Это была ее БМП – Большая Мечта Подростка. Или скорее Безумная. Однако ей это удалось.
Я восхищаюсь ее поступком и одновременно печалюсь: ведь я не такой сильный и смелый. Теперь мне тоже, что ли, надо доказывать миру, что я на что-нибудь сгожусь?!
Почему именно мне должно несказанно повезти? Как не потеряться в толпе? Скорей бы уж вырасти, все о себе узнать, примириться, найти оправдание и спокойно жить дальше. Хуже нет быть подростком. Все чего-то ждут от тебя затаив дыхание. А у меня от страха только уши закладывает.
Недавно мы с мамой полночи просидели на кухне, обсуждая проблемы неполной семьи: как может отразиться на сознании будущего мужчины, отца и мужа, то есть меня, отсутствие опыта проживания в настоящей семье – с мамой и папой. Я сказал, что боюсь неосознанно повторить поступок собственного отца, хоть и настрадался от этого в детстве вволю.
О моей женитьбе еще и задумываться смешно, а я уже в панике. Как подумаю о бытовых неурядицах, ссорах, неизбежных денежных проблемах, о детях, наконец… сразу таким неуверенным становлюсь. Я не хочу, чтобы мои дети росли без отца. Я помню, как укорял папу за то, что он уходит от меня. Помню, как кричал, как плакал. Как поклялся, что никогда так сам не поступлю. И вот теперь боюсь: вдруг я соврал ему и себе?
Недавно я услышал по телевизору чье-то высказывание: «Лучше, если тебя ненавидят за то, что ты есть, чем любят за то, чем ты не являешься». Меня всегда пугала мысль об одиночестве. Я стараюсь быть интересным человеком, чтобы люди тянулись ко мне. Оказалось, это невыносимо тяжеленный труд. Иногда, честно говоря, готов согласиться: пускай уж лучше любят за то, чем не являешься, все приятнее. Неужели можно угодить всем, не теряя при этом себя?
Мне кажется, каждый из нас должен бороться со своими страхами просто из принципа. Если я мечтаю о собственной целой и благополучной семье, значит, нужно все время помнить, как мне было больно без папы. Помнить насильно, каждое утро, и каждый вечер. Я хочу поступить в институт, найти интересную работу? Значит, надо стараться, добиваться намеченной цели.

...Выпасть из колеи и стать наркоманкой

Меня смело можно назвать трусихой. Я боюсь почти всего. От темной улицы до злости учителей. Спать ложусь лицом не к окну, а к темноте и пытаюсь там что-то разглядеть. А когда, забывшись, все-таки укладываюсь лицом к окну, кажется, что из темноты кто-то ко мне подкрадывается. Страшно так, что пошевелиться не могу…
Но это все глупости. Гораздо больше я боюсь совсем другого. Когда я смотрю на своих родителей и думаю: вот они ради меня стараются, волнуются, ухаживают – я начинаю переживать, что не смогу оправдать их надежд. Мои родители верят, что их ребенок будет самым умным, самым богатым, самым счастливым. И уж если не президентом, то хотя бы Аллой Пугачевой. Меня же одолевают мучительные сомнения: а вдруг я в институт не поступлю, работу хорошую не найду… От этих «вдруг» голова трещит.
Еще я боюсь потерять уважение сверстников. Молодежь сейчас озлобленная. Чуть что не так – загрызут. Поэтому ни на минуту нельзя расслабляться. На обиду отвечать обидой, на издевку – издевкой, на задирку – задиркой. Время такое, по-другому нельзя. Один раз позволишь показать, что не можешь защититься, – все, свое место в обществе подростков ты определил.
Я боюсь потеряться в этом жестоком мире. Боюсь быть униженной. Боюсь, что мои родители разведутся. Тогда мне придется выбирать из двух любимых людей – кого предпочесть, а кого обидеть. Наблюдать за страданиями родителей невозможно без слез. Когда разваливается то, к чему привык и что полюбил, ощущаешь себя узником в камере смертников – никчемным и слабым, неспособным предотвратить надвигающееся зло.
Очень боюсь выпасть из колеи. В любой момент может случиться что-то такое, что сломает мне всю жизнь. Умрет, например, кто-нибудь из близких, и я сойду с ума от горя и не смогу вернуться в нормальную жизнь. Брошу школу, начну принимать наркотики, и мне не хватит сил встать обратно на ноги.
Пока я подросток, я о многом мечтаю, строю планы и хочу, чтобы все они сбылись. Сейчас мне легко верить в себя, потому что у меня вся жизнь впереди. Я не сомневаюсь, что стану известной моделью или актрисой, пожирающей мужские сердца. Но в то же время я прекрасно понимаю: не всем дано быть звездами, кому-то придется стать сварщиком или дворником. Я боюсь, что, когда мне стукнет пятьдесят, мои мечты развеются, надежды разобьются и я пойму скорбно, что не добилась ничего из того, о чем мечтала.
Иногда бывает так тяжело! В такие моменты очень нужен настоящий, близкий друг. Тот, кто сумеет выслушать и понять, кто сможет помочь советом и действием. Верных друзей у каждого в жизни единицы. Мне страшно: вдруг я их потеряю?! Поэтому, если кому-то из них нужна моя помощь, я все бросаю и бегу ее оказывать. Со скромной надеждой, что и они не бросят меня в беде.
Несмотря на все страхи и разочарования, очередной благополучно прожитый день убеждает меня в том, что бояться ничего не нужно. «Жизнь прекрасна и удивительна, столько в ней радости и счастья, что глупые страхи обязательно забудутся», – успешно уговариваю себя каждый вечер, перед тем как выключить свет в своей комнате, и… все равно не ложусь спать спиной к темноте.

...Устать от жизни и подружиться с мухами

В седьмом классе нам объявили: пишем общегородское сочинение на тему «Что меня волнует в современном мире». Я написала, что меня волнует семья, а еще – друзья и любимые, ну и другие мелочи жизни. Типа летнего вечера под звездами у костра с гитарой. Получила здоровущую двойку с краткой рецензией: «Литературный бред». Спасибо хоть литературный.
Каюсь, о войне не написала и о проблеме СПИДа тоже. И не потому, что меня это не волнует. Волнует, но по-другому. Не прочувствовав на собственной шкуре, все равно не узнаешь, каково это.
Конечно, я боюсь войны, и СПИДа, и катарсиса. Но я не знакома со всем этим так, как знакома с болезнью сестры, со скандалами в кругу друзей, с тысячью других вещей, которые на общем фоне кажутся смешными, но по силе ощущений гораздо важнее для меня. Когда слышу, что у соседей убили сына, меня всю передергивает. Эта беда задевает сильнее любой другой. Потому что она ближе, реальнее. Потому что страх здесь и сейчас.
Я очень боюсь, что со мной что-нибудь случится и я попаду в больницу. И боюсь не из-за того, что не выношу больницы или у меня навязчивая идея, будто на меня обязательно должен упасть кирпич. Нет. Я просто не хочу, чтобы моя семья сходила с ума. Может, это глупо. Но это так. Меня легко понять. Каждый знает: волноваться до невроза за бесконечно дорогого человека так тяжело, так страшно!
Я боюсь остаться одна. Потерять родственников, друзей и жить наедине с телевизором, книгами и кастрюлями. И даже если это будут самые замечательные фильмы, самые лучшие книги и самые изысканные блюда, они не заменят тепло человеческой руки, искреннего смеха, внимательного взгляда. Не восполнят отсутствия человека, который хотя бы полчаса в день живет ради тебя.
Как жить, если знаешь: в твоей квартире не раздастся звонок в дверь. Как быть, если тишина одиночества настолько прочна и плотна, что начинаешь забывать, как звучит твой голос. Ты дружишь с мухами. Ты не моешь зубную щетку. Ты не спешишь чинить телефон. Ты одна. У тебя никого нет. И от тебя ничего не останется. Тебе некому будет пересказать все те умные книги, что ты прочитаешь. Это страшно. Даже высшая мудрость не стоит одиночества.
Я боюсь, что мои родители постареют. Я все еще тот маленький ребенок, который на вопрос Деда Мороза, чем он займется, когда родители станут старенькими, отвечает, что его родители никогда не состарятся. Глупо, конечно. Они постареют. Вопрос: как? Все равно, сколько у них седых волос появится; я боюсь, что они устанут от жизни. Что им станет скучно. Что они расхотят радоваться, петь песни, знакомиться с моими друзьями. Боюсь, что они состарятся душой. И это мой самый большой страх.

...Своих странных желаний

Я не считаю себя трусихой. В детстве, когда ребенку положено устраивать грандиозные истерики перед кабинетом стоматолога, я заходила туда совершенно спокойно и получала от врача подарок в поощрение крайней мужественности.
Правда, я немного побаивалась (да
и сейчас не жалую) пауков и тараканов. Обнаружив в ванной паука, я бежала
к себе в комнату, покрепче захлопывала дверь, залезала под одеяло, а потом
уж вопила: “Бабушка, убей его, я боюсь!”
Мыши оказались нестрашными. Как-то мы с братом поймали мышку, посадили в банку и принесли бабушке. Она почему-то совсем не обрадовалась.
Темноты я тоже не боялась и перед сном требовала выключить свет. А мой брат засыпал только с ночником.
Была одна дурацкая фобия – лифты. Лет до десяти я не подходила к ним, сердце замирало. Ничего, на девятый этаж пешочком даже полезно. Однажды меня все же заставили войти в лифт. К моему удивлению, ничего страшного не произошло, хотя я каждую секунду ожидала конца света.
В более сознательном возрасте нагрянул новый страх. И не было слов, чтобы его обозначить, пока не услышала в передаче «Что? Где? Когда?» очень сходную мысль Сартра: «На краю пропасти человек боится не того, что упадет, а того, что может захотеть туда прыгнуть». Подумала: неужели все себя так чувствуют?
Или вот такое: вокзал, стою на перроне, а по обеим сторонам навстречу друг другу несутся составы. Голова закружилась, показалось, что людей вокруг нет, что перрон совсем узкий и меня сейчас затянет под колеса. И странное желание: а может, прыгнуть туда самой? Эта мысль так оглоушила меня, что захотелось немедленно улечься на перрон и уцепиться за него руками и ногами.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"