Пристрастие к предмету и любовъ к ребенку - две стороны учебной монеты. Одно без другого делает монету фалъшивой.

Остановило взгляд письмо учителя Владимира Егорова, напечатанное на четвертой полосе 27 ноября. Он повторяет вопрос из газеты: “Могу ли я отнестись к своим урокам как к возможности учить не столько физике, сколько чему-то непреходящему, общечеловеческому?” Отвечает вопросом: “А крепкие, добротные знания (в любой области) разве преходящее? А быть хорошим работником, не троечником в своем деле – разве это не общечеловеческая ценность?”

Именно так! Добросовестность и увлеченность своим делом – первое, что мы можем передать своим ученикам. А если и не передать, то хотя бы показать, что такое бывает. Лучше всего учитель может это сделать через свой же предмет. На уроках математики на первом месте всегда остается математика. На истории – история. На физкультуре – физкультура.

Иначе обман. Обманываем себя и своих учеников, подменяя суть предмета иллюзией добрых отношений. Отношения тогда и будут крепкими, когда они основаны на прочной базе общего дела, сотрудничества. Учебный труд – пока что самая реальная модель такого общего дела для детей. И в физике можно найти красоту. В истории – правду. В литературе – добро. Зачем противопоставлять? Чего тут бояться?

Оказывается, вот чего. Автор письма продолжает: “Если мы решим, что главное на уроке – нести разумное, доброе, вечное, то не начнем ли проповедовать себя? Нести себя? Представьте, сколько учителей – и все несут свое разумное и свое вечное. А детей не стошнит?”

Резко сказано, но вопрос законный. На самом деле это вопрос искренности и чувства меры, душевной деликатности. Не хочется быть на уроке помпезным, неуместно игривым, навязчивым в своей откровенности. Дети этого не любят, да и взрослые тоже.
Зато искренность, непосредственность, доброе отношение к ученику – по нему дети просто изголодались, ничто его не заменит, даже блестящие знания специалиста. Пристрастие к предмету и любовь к ребенку – две стороны учебной монеты. Одно без другого делает монету фальшивой, а любое учительское высказывание декларативным.
Так несем ли мы детям высокое, доброе, вечное? Без сомнения. Мне симпатична осторожность автора письма, однако это и есть учительское призвание – “нести себя”, а не только формулы и факты. Можно нести себя через формулы и факты, но все равно – себя, все равно – разумное, доброе, вечное, пускай даже и остерегаясь этих слов. А стоит ли их опасаться?

Не надо бояться высоких слов, когда они идут от сердца. Хотя в делах душевных ребенок поймет учителя и без слов. Почувствует честность: “...не умею ставить отметки за красивые глаза – это развращает и ученика, и учителя...” Заинтересованность: “...для меня эта радость (учения) формулируется таким и только таким словом: “Понял!”

Каждого педагога что-то выручает на уроке. Кого – игра, кого – умение запугать и подавить детей, кого – обилие информации. Добросовестный учитель держится за свой предмет как за спасательный круг, и правильно делает. В нем его профессионализм, достоинство и свобода.

Я преподаю анатомию и физиологию человека, раньше работал в Киеве, теперь – в Нью-Йорке. Правило остается тем же: в классе надо быть готовым ответить на любой вопрос в любой момент.

Конечно, нельзя знать все, но нужно пытаться. Гены, гормоны, нейроны, симптомы и лечение – постепенно все укладывается в ясную картину, которая не может не удивлять своей стройностью. На наших занятиях благоговение перед мудростью природы соседствует с юмором курьезов, печалью человеческой смертности, вечной надеждой понять непознанное.

Не упускаю случая создать игровую ситуацию. Например, говорю студентам университета: “Представьте, что вы красные кровяные клетки. Через какие сердечные структуры вы проходите на своем пути?” Каждая “клетка” по очереди отвечает. Сердечных структур хватает на всех.

Такая игра не заменит более серьезную работу, зато она ее дополнит и оживит, делая повторение занятным, личностным. В ней всегда есть небольшой риск: вдруг не получишь отклика? Но мне и самому интересно в ней участвовать, наблюдая за повеселевшими лицами, пробуждая воображение, мобилизуя память.

Если сравнить урок с обедом, то игра в нем – соль и перец, острая приправа, а учебный материал – питательные продукты. Нельзя кормить своих учеников одними приправами, но пресная еда быстро надоедает, она невкусна, хотя и полезна.

Автор письма сомневается: “Будь я помоложе... Не проработай я всю жизнь в старших классах... Я, может, и попробовал бы поиграть на уроке”.

А что мешает попробовать сейчас? Боязнь неудачи? Уют привычной колеи? В колею всегда можно вернуться – труднее из нее выбраться. Мы просто не привыкли к свободе. Свобода и творчество начинаются со слов: “А давайте попробуем...” – и никогда больше не кончаются.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"