Рожденные компьютерным вирусом

Вчерашние вымыслы писателей-фантастов сегодня стали продуктом
массового потребления. Оказалось: возможно практически все,
но многое, к счастью, дороговато.

Cтепан вел свой флаер к Красноармейску, когда замерцал экран видеосвязи, метко прозванный народом плевательницей. Степан привычным движением локтя активизировал плевательницу, в ней появилось лицо его супруги Алевтины.
– Милый, – нежно сказала Алевтина, – я думаю, нам пора завести ребенка.
– Понял, – отрезал Степан и вырубил связь. Времени на сантименты не было. Он кинулся искать в процессоре справочник.
Найдя нужный шифр, связался c Центром материнства.
– Мальчик на Пасху, – кратко заказал он, вводя в щель карточку.
– Принято, – ответил сублимированный голос. – Во сколько недель желаете видеть малыша?
– Надо будет, сам прилетит. Да, определите этого придурка в Бауманский.
– Почему не в Гарвард? Почему придурка?
– Даже с моей тройкой по генетике я могу сообразить, что придурка. Много будешь спрашивать, отправишься в металлолом.
– Ты лети, – огрызнулся автоответчик, – а то вас много, а я один.
– Во дает! – усмехнулся Степан. Флаер крупно тряхнуло. Обругав отечественные дороги, Степан переключил флаер на автопилот и закурил.
В принципе клиенту не обязательно было знать кухню Центра материнства, но Степан оттрубил пару лет в смежной системе и прекрасно все себе представлял. В данный момент его сперма из центрального хранилища в Люберцах отправлялась по силовому радио в Челябинск, где срочно отмораживались яичники его жены. Имя матери-донора, вынашивающей и рожающей плод, считалось медицинской тайной, но Степан знал, что для этих целей чаще всего используют самок шимпанзе из Танзании. В срочных случаях использовался самарский инкубатор с элементами органического клонирования, но это было втрое дороже, да и дети оттуда получались до обидного умнее родителей, отчего их дразнили яйцеголовыми. Лучше уж по старинке.
Докурив, Степан выкинул бычок и связался с женой.
– Выполнено.
– Что выполнено?
– Как что... ребенок.
– Какой ребенок? Ты так шутишь?
– Я? Шучу?! А кто мне звонил пять минут назад?
Лицо Алевтины отразило работу мысли.
– Действительно, кто мог так цинично... Может, Настя? Она мне никак не простит насильника по вызову. Хочешь, как лучше, стараешься, и на тебя же потом...
– Ясно, – лицо Степана пошло красными пятнами, – давай ее шифр, я ей сейчас тройню с доставкой влеплю.
– Погоди, – испугалась Алевтина, – на каждый прикол не отшутишься. Опять до получки придется занимать. Сначала я выясню, что и как, ты не дергайся пока, хорошо?
– Хорошо, – проворчал Степан. Настроение было испорчено на час, не меньше. Наконец плевательница вновь замерцала:
– Ну что, выяснила?
– Настя ни при чем. Это вирус в системе связи. Говорят, чинят.
– Мать твою, – прошипел Степан.
Так на свет появился я и еще примерно восемь тысяч “сестер” и “братьев” по вирусу.

Этот небольшой сюжет понадобился нам не сам по себе, конечно, а для того, чтобы оценить невысокую степень его фантастичности. Как ни странно, сегодня не реализованы лишь силовое радио (второстепенная деталь) да инкубатор (впрочем, не пользующийся спросом). Все остальные фантастические элементы на данный момент возможны, хотя и дороговаты. Но что действительно удалось институту цивилизации, так это опосредовать науку в технологию и удешевить продукт до массового потребления. Вот краткий список проблем, которые свалятся нам на голову в новом тысячелетии.

Краткий список проблем грядущего тысячелетия

1. Проблема техногенного рождения. Ребенок не лишился родителей в катастрофе и не стал жертвой отказа. У него просто нет конкретных родителей в общепринятом смысле слова. Безымянная сперма, яйцеклетка в пробирке... Попробуйте оценить степень необратимости ситуации. Например, трехлетнего Славика, уцелевшего после аварии, через полмесяца все-таки забирает тетка. Как будет жить на планете человек, лишенный кровных родственников или вынужденный разыскивать их через сопоставление генетических кодов? Или это не столь важно?..
2. Проблема двуматеринства. Одна женщина зачинает плод, и его трансплантируют другой женщине, которая и рожает ребенка. Обе они становятся ему кровными матерями, точнее, первая – матерью, вторая – родительницей. Современный социум расчленил любовь, секс и брак. Получилось неприглядно, но ведь эти слова и не были полностью синонимичны. Что если техногенный скальпель разделит неделимое?
Издавна повелось, что у человека могут быть как бы три матери: собственно мать, крестная мать и кормилица. Представляем читателю самому судить, насколько традиционная схема адаптирует нас к принятию новой.
3. Проблема клонирования. Тут духовная опасность настолько явная, что наука пробует ударить по тормозам. Вопрос: возможно ли это? По крайней мере сама попытка свидетельствует о серьезности проблемы. Ее (попытки) не было в деле исследования радиоактивности и расщепления атома. Кажется, шуточная поговорка страшнее атомной войны впервые обретает плоть.
4. Проблема изменения человека. Собственно, это комплекс проблем. Изменение внешности, пола, омолаживание, пересадка органов, зомбирование добавляются ко вполне традиционным и внетехничным эмиграции, смене языка, перемене имени, обновлению семьи, перемене работы и образа жизни, выбору новой конфессии. От пяти до восьмидесяти пяти самый стабильно живущий человек изменяется так разительно, что мы находимся на какой-то опасной грани насыщения. Вот девочка-лимитчица из Житомира; вот толстый пуэрто-риканский торговец недвижимостью. Я утверждаю, что это одно лицо, и не фигурально, а буквально. Между тем этих людей не связывает почти ничего. Мы всерьез можем говорить только об институте памяти. Торговец смутно помнит себя до всех операций и пертурбаций, помнит босоногое житомирское детство и махание малярной кистью в Москве. Мы готовы отождествить человека и его память.
Но, во-первых, тогда частичная или полная, временная или окончательная потеря памяти лишает человека статуса человека. Родственники счастливы, найдя Марью Петровну живой и здоровой, хотя она крепко стукнулась головой и пока что их не помнит. Срастется. Но если Марья Петровна для начала превратилась в ковбоя Педро лет на двадцать моложе самой себя, а уже потом ударилась, ей сложно помочь. И какие-то оруэлловские системы всемирной слежки, универсальные номера и тому подобное уже не выглядят фигурами чисто инфернальными. Возможно, это шанс сохранить себя.
Во-вторых, свобода операций с компьютерной памятью наводит на грустные параллели. Прогресса оглоблей не остановить.

“Кто я?”, или Задачка для новых Гамлетов

Как многие базовые инстинкты сводятся в инстинкт сохранения рода, так и все упомянутые выше проблемы объединяются в проблему идентификации человека: себя, другого, человека вообще. И тут, пожалуй, впервые в мировой истории вопрос о наличии души становится внутренним вопросом науки. Не в том смысле, что наука способна на него позитивно ответить, а в том, что ученый должен для себя определиться с ответом, прежде чем закладывать следующий эксперимент.
Чтобы вылечить болезнь, иногда нужна голова. Чтобы ее ощутить, чаще всего хватает больного органа. Чтобы диагностировать, пригоден примитивный анализ, снимок, мазок. Роль такого мазка успешно исполняет массовая культура с Голливудом во главе.
Оставим в стороне болезненного интеллигента Вуди Аллена и посмотрим, насколько часто проблема самоидентификации цементирует сюжет боевика с классическим суперменом в сердцевине.
Шварценеггер в “Близнецах” и в “Вспомнить всё”, Жан-Клод Ван Дамм в “Универсальном солдате”, Сталлоне в классическом “Рокки”. Что до Брюса Уиллиса, то он не удовлетворился метафорами и сыграл-таки Двейна Гувера в экранизации воннегутовского “Завтрака для чемпионов”. Непонятно только, что теперь считать метафорой: просто искания духа или бунт человека в получеловеке-получем-то еще.
А символом смены времен уже достоин стать герой Джекки Чана из фильма “Кто я?”. Напомним: этот вопрос становится именем героя. Заметим: он первичен по отношению к гамлетовскому – прежде чем быть, надо уяснить, кем быть, и отнюдь не в бодро-маяковском отношении. А в самом насущном.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"