Школа, которая начинается с вопроса ребенка

Конечно, это недостижимый идеал.
Но к нему можно приближаться на каждом уроке

Может ли каждый ученик быть Гамлетом?
Когда я читаю лекцию, просто встречаюсь с учителями или управленцами, каждый раз в самом начале выступления хочется спросить: “Друзья мои, какие у вас есть вопросы?”
Иногда я это делаю, и тогда обязательно найдется строгая слушательница, которая скажет: “Пока вопросов нет, но когда вы начнете, они обязательно появятся. Все пришли послушать что-то новое, узнать, научиться”.
Но, к огромному сожалению, я заметил одну печальную вещь: меньше всего учиться умеют деятели образования.
Потому что учение предполагает личную проблему, мой персональный вопрос, который не дает мне покоя, мучает и заставляет искать ответ.
А нас так учили в институтах и потом на курсах повышения квалификации, что идеальный учитель – это методист. То есть тот, кто знает, как надо. Учитель-методист как высшая стадия развития педагога – самая опасная стадия. У методиста нет сомнений, у методиста нет разочарования, он абсолютно уверен, что учитель должен научить ребенка всему тому, что наработало человечество.
“Больше знаний хороших и разных!” – вот лозунг методического века.
...Идеальным учеником был Гамлет. Его почти все окружающие, даже мать, считали опасным сумасшедшим только потому, что у него единственного возникла содержательная жизненная проблема, жизненно важный вопрос, без ответа на который он не мог представить себе, как жить дальше.
“Быть или не быть?” – это не просто сомнение в справедливости того, как устроен мир. Это единственный существенный вопрос для построения образа будущего. Если школа место для того, чтобы задать такой вопрос и надеяться найти ответ, тогда в этой школе происходит образование. Если в школе вместо моего частного, но в то же время вселенски глобального вопроса я сталкиваюсь с ответами на не мной поставленные вопросы, – это не моя школа. Это общая школа, для общего со всеми образования.
В этом ее главная идея и в этом ее главный порок. Современная, а по сути, средневековая школа дает общее для всех образование. А Гамлету не нужны общие ответы. Ему нужен образ его личной жизни. Ему нужна не общая, ему нужна личная, частная, приватная школа. Пока школа не перестанет быть общей, в ней нет места ни Гамлету, ни отдельно взятому ребенку.
“Нам нужна образованная личность”, – как часто приходится это слышать. Но давайте представим себе: быть или не быть личностью – это вопрос каждого, вопрос личный. Быть или не быть образованным – это тоже вопрос частного лица к самому себе.
Национальная образовательная безопасность вовсе не в том, чтобы силком загнать детей от 7 до 18 лет в школу и заставить их выучить сложные, перегруженные фактами и определениями программы по учебному предмету. Национальная образовательная безопасность – в гарантированном образовательном суверенитете каждого гражданина.
Очень легко и соблазнительно придумывать всеобщие правила, устанавливать единые порядки, усреднять нормы.
Идея частной школы в России, как она понималась в начале 90-х годов, как раз и содержала основания необщего образования. Поскольку инициаторами этих школ тогда были родители из интеллигенции, то им хотелось школу, альтернативную школе муштры и показухи с ее жестким, авторитарным преподаванием и антидетской “моделью выпускника”. Им хотелось школу, в которой каждому (!) ребенку будет создана собственная школа. Так хотелось...
Но со временем стало ясно, что никакой государственной поддержки эти школы иметь не будут. А интеллигенция вскоре так обнищала, что учить детей и содержать свою школу не смогла. Это был великий шанс – дать интеллигенции возможность своими образовательными интересами “задавить” серую и единообразную образовательную идеологию. Не вышло.
И в частную школу пошел середняк. То есть по деньгам как раз не середняк, а вот по образовательным запросам – середняк, бывший троечник, разбогатевший и захотевший учить своих детей эксклюзивно. Идея частной школы как школы для каждого ребенка умерла (это где-то начало 1993 года), а идея частной школы как негосударственной, эксклюзивной – выжила.
И частная школа потихоньку стала превращаться в нормальную советскую традиционную школу с хорошими условиями проживания.

Что значит приватизировать школу?
Ни разу ни на одной лекции у меня не хватило смелости спросить: “Если у вас нет вопросов, зачем же вы пришли?”
Я не могу так спросить, потому что потом мои слушатели вдруг могут задуматься о том, как хорошо было бы спросить об этом учеников.
А как спросить?
На самом деле каждый раз, когда я это слышу, мне хочется сказать: “Значит, вы все пришли на лекцию без определенной цели, пришли просто так?”
И, конечно, на этом надо закончить выступление, попрощаться и удалиться. Потому что, независимо от материала, дальше все будет подтверждением простого и в корне неверного правила: учитель (лектор, профессор) сам определяет те вопросы, на которые он сегодня будет отвечать.
На самом деле вы же не ждете, что сегодня, когда по плану урока “Закон Ома”, на ваше предложение: “Дети, о чем вы хотите меня спросить?” – встанет мальчик и скажет: “А расскажите нам, пожалуйста, про закон Ома”.
Нет, конечно.
А как же строить личную школу, если ни одна личность не может выразить своего вопроса культуре, времени, другому человеку, истории?
У кого Гамлет спрашивал: “Быть или не быть?”, к кому обращался? К себе?
Дети, у вас есть вопрос к себе? Такой, без ответа на который вы жить не сможете?
Похоже, что нет ...
Так как же тогда сделать школу личной по отношению к каждому ученику?

Личное дело
Скорее всего раздраженный читатель уже готов задать свой первый вопрос: “Так что же вы предлагаете? Что конкретно?”
Для меня, может быть, самый главный вопрос сегодняшней школы есть вопрос о том, может ли ученик быть автором своего образования.
И это вопрос для меня почти гамлетовский, потому что я пытаюсь удерживать два полюса: первый – это невозможно, второй – без этого нельзя.
Вопрос “Быть или не быть?” возникает именно в этой точке жизни – когда знаешь, что невозможно, и абсолютно уверен, что без этого нельзя.
Иначе все твое учительствование не является твоим личным делом.
Учителем я становлюсь в тот момент, когда берусь за решение неразрешимой проблемы, моей собственной и до меня никем не решенной. И я перестаю быть методистом и начинаю себя учить, потому что я не знаю, как надо.
Я не уверен.
Неуверенность, проба и поиск – вот моя методика.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"