У нас есть шанс диалога с будущей властью

И им нужно воспользоваться, чтобы внести в политику образовательный интерес

Новый порядок – педагогическое измерение
Для всех нас новый порядок – выборы, частная собственность, разделение властей – настолько непривычен, что отношение ко всем этим демократическим новообразованиям у нас такое же, как у подростка.
Подростку настолько непривычны те изменения, которые с ним происходят, что он, не зная, как поступать в том или ином случае, выставляет своеобразную психологическую защиту.
– Подумаешь, девушки, поцелуи, свидания! Да у меня этих девушек уже поперебывало вагон и маленькая тележка!
На самом деле – еще ни одной, и как себя вести на свидании, он представления не имеет. Но никогда ни у кого не спросит, мало того, смертельно обидится, если его заподозрят в хвастовстве.
Так и мы:
– Выборы? Ой, мы так устали от них! Эти кандидаты, эти дебаты, эти обещания... Ох, как нам это все надоело: говорильня, агитация, политиканство!..
Опытный педагог по этим словам сразу определит: подростки. Не готовы к действиям в новых для себя условиях. Чувствуют, что по-старому не сработает (когда один кандидат и за него проголосуют 99,9% избирателей), а как по-новому – неизвестно.
Это классический пример деятельностного разрыва: как умею – не срабатывает, а как нужно – не знаю. От этого разрыва есть два лекарства: притворяться, будто никакого разрыва нет, или пытаться найти новый способ действия в неизвестной, абсолютно новой для себя ситуации.
Притворяться легко. Стоит только поверить, что ничего нового никогда не происходит, что лучше, чем было, уже не будет, а каждый, кто покушается на твое прошлое, враг и с ним надо поступать, как с врагом. Если не сдается – уничтожить.
Гораздо труднее искать новые способы жизни.
Это и есть развитие: признать, что такой жизненной ситуации у тебя еще не было, не сводить ее ни к одной другой, раньше пережитой. И пытаться искать норму жизни в совершенно незнакомых пределах.
Это ужасно трудно, даже мучительно.
То, что мы не умеем выбирать, очевидно. Не было такого запланированного результата в нашей образовательной программе.
На самом деле, если бы нам удалось принять профессионально общественный договор по поводу образования, мы бы заставили власть сделать школу такой, какой ее видим.
Мы можем быть не согласны друг с другом в отношении политического устройства страны: кому-то нравится демократия, а кому-то свиной хрящик – это дело хозяйское. Но общая школьная линия необходима.
Если ее нет, то мы никогда не будем для власти серьезным собеседником на переговорах. А кроме нас некому, потому что родители наших учеников пока серьезно обсуждать с государством школьные дела не хотят.
Потому что хоть мы и стали употреблять слова «образовательная услуга», «образовательный рынок», у нас еще нет самого главного – потребителя. Граждане великой России еще не понимают, что ничего не ценится так дорого и не дается им так дешево, как образование. В общественном сознании граждан нет идеального образа новой школы, той школы, которая даст возможность выпускникам быть здоровыми, независимыми, богатыми, а не только послушными и дисциплинированными.
Какой должна быть школа?
Ошибка или отвлекающий маневр наших политиков заключается в том, что вместо сущностного вопроса «как сделать школу процветающей?» они решили отвечать на вопрос «какой должна быть школа?». Хотя, если честно, это не их вопрос. Он не решается глобально, на уровне государственного управления. Вопрос о том, какой должна быть школа, чему учить и как учить, – это вопрос локального договора родителей этой школы, даже этого класса, с учителями этого класса и администрацией этой школы. Нравится это кому-то или не нравится – это так. И любые попытки наладить глобальные – национальные, государственные, на всю страну – эффективные механизмы регулирования образа школы – это деньги на ветер.
– Но мы же должны знать, на что и за что мы платим школе деньги!
– А когда вы престарелым родителям даете каждый месяц пятьсот или тысячу рублей на жизнь, вы что, требуете у них отчета? А когда вы жене отдаете депутатскую или министерскую зарплату, вы по каждой копейке устанавливаете правило расходования?
Отнеситесь к школе, как к маме или как к жене: зная, сколько надо для достойной жизни, отдайте деньги и не беспокойтесь, все будет хорошо.
Не знаете, сколько надо отдать? Не умеете заботиться о школе? Это другое дело – научим.

Школе рассчитывать не на кого
В каждую школу обязательно придет кандидат в депутаты. Среди них сегодня бытует такое мнение относительно учителей: конечно, не педагоги определяют исход голосования. Во-первых, их мало. Во-вторых, они, как правило, находятся под сильным влиянием администрации. И то и другое верно. Всего учителей – не больше двух миллионов человек. Сама по себе цифра небольшая. Тем более что многие учителя голосуют на выборах не как представители своего цеха, а как отдельные граждане, никак не связанные со школой. То есть нынешние кандидаты в депутаты Государственной Думы в основном считают, что у учителей нет согласованной корпоративной позиции относительно условий своей профессиональной деятельности. Отчасти поэтому у депутатов нет определенной ответственности перед избирателями относительно школы.
Посудите сами: прошло четыре года после выборов, а школьная жизнь не стала лучше. Только зарплату стали платить вовремя, но не везде и очень маленькую. Учитель в России по-прежнему живет в нищете и унижении.
...Мы сидели с завучем Натальей Анатольевной в маленькой комнатке, рядом с кабинетом директора. Самого директора неожиданно вызвали в районо, судя по всему, как раз инструктировать по поводу нашего приезда. А Наталью Анатольевну никто проинструктировать не успел, поэтому она очень смутилась и даже не знала, как и что говорить. Чтобы не подвести ее, я не стану называть регион и село, в котором стоит эта маленькая школа, и без фамилии обойдемся. Тем более что школ таких десятки тысяч.
– Ну как живут учителя, – говорит Наталья Анатольевна, – сами видите. Вот пришла в этом году молодая девочка (закончила педагогический колледж). Дали мы ей ставку организатора внеклассной работы плюс часы русского языка – получает она в месяц 300 рублей. Остальные наши молодые учителя – кто по 600 рублей, а кто по 500 получает. Другая учительница: 25 лет стажа, первая категория у нее, нагрузка – 34 часа, ведет и физику, и математику. Вы понимаете, что значит вести 34 часа, да еще в таком возрасте? Это очень тяжелый труд. Имея все северные надбавки, на руки она получает 1700 рублей. А знаете, какая ставка завуча? 480 рублей. Имея 20 часов нагрузки, я получаю 1400 рублей. Село у нас умирающее, почти все жители – безработные, бомжуют, пьянствуют, воруют цветной металл на продажу, сдают бутылки. Ни о каких дополнительных образовательных услугах речи быть не может.
В школе все делаем своими руками и руками своих мужей. Они у нас – как школьные работники, только бесплатно. И дети тоже. Рассчитывать не на кого. Летом всей школой работали у арендатора – пропалывали свеклу. Да вырастили картофеля две тонны. Продали на сельскохозяйственной ярмарке – купили новый видеомагнитофон. А каждый учитель имеет кусок земли, на котором пашет любую свободную минуту все лето и осень, чтобы продержаться. Меньше пяти соток ни у кого нет. До 15 мешков картофеля собираем, да капуста, да помидоры и огурцы – так до самой весны прожить можно. Учителя держат коров, а у кого и кролики, свиньи, куры. Своим домом еще кое-как выживаем. Вот школьное здание дышит на ладан, простояло тридцать лет. То, что оконные переплеты ни разу не менялись, – это мелочь. Вот видите на плинтусе белый налет – это грибок. Мы не успеваем с ним бороться. А крышу в этом году с огромным трудом залатали. Завхоз все организовал: наши мужья молотками стучали, районо шифер купило. В классах воды нет, канализации нет, туалет, конечно, на улице.
В этом месте Наталья Анатольевна не выдержала и заплакала. Причем не стесняясь, в голос, даже не закрывая лицо руками или платком, как обычно делают пожилые женщины, плача. Стыд и унижение от своего рассказа, даже не от рассказа, а от того, что люди вынуждены жить такой жизнью и что деться некуда, и ничего невозможно изменить, и что дети смотрят на учительские мучения...
– Наша школа в критическом состоянии. Не дай Бог в классе больше 25 человек – неизвестно, что будет. Где мы помещаемся – никто не знает. А если еще добавить двенадцатый класс – эти 18–19-летние разнесут нашу ветхую школу по кирпичику. И в то же время уровень образования не падает. Работаем из последних сил, но мы работаем, детей учим, и они в вуз поступают.

– Школа, сколько тебе нужно для нормальной жизни?
– 12 миллиардов долларов в год.
Я уверен, что Наталья Анатольевна ничего этого на собрании-встрече с кандидатом в депутаты не расскажет. Постесняется. Не станет плакаться перед чужими людьми, и слушать ее длинный рассказ, да еще со слезами, никто не станет. Но все-таки давайте себе представим, что кто-то из кандидатов услышал этот рассказ завуча маленькой сельской школы.
Да вы вначале определите, сколько вам денег нужно на школу, скажет опытный кандидат; он уже научен, он уже знает, что учителя ни на один конкретный вопрос не ответят: вы же сами не знаете, сколько вам нужно.
Упрек справедлив. Господа школьные экономисты и в министерстве, и в других школьно-экономических заведениях уже десять лет никак не могут толком посчитать, сколько же стоит обучение одного ученика. Вся их фантазия застряла на формуле «деньги следуют за учеником», а сколько денег следует за этим учеником – тайна сия велика есть. Ну раз высшие школьные экономисты не могут, давайте сами посчитаем.
Итак, девочка после колледжа получает 300 рублей в месяц. Может она жить на эти деньги? Нет. Учительница-стажистка, имея 34 часа нагрузки и все льготы, получает 1700 рублей – это нормально? Нет. Не считая никаких потребительских корзин, ясно, что девочке на жизнь нужно не менее 3000 рублей в месяц, а опытной учительнице надо платить в 3 или 4 раза больше, чем начинающей. Вот и получается: минимум 3000 рублей, максимум 10000 рублей. В среднем – 6500 рублей. Для нормальной жизни.
Если у нас учителей около двух миллионов, то на фонд оплаты труда без налогов, то есть без второй статьи, необходимо 13 миллиардов рублей в месяц. Если учесть, что фонд оплаты труда – это половина всех затрат на школу, то общая сумма образовательного бюджета должна быть не меньше 26 миллиардов рублей, или 1 миллиард долларов в месяц, или 12 миллиардов долларов в год. Это без строительства, но с ремонтом.
Мы завысили реальные суммы в 6,5 раза. При этом всем известно, что сегодня, кроме заработной платы, как правило без налога, больше ни на что деньги не выделяются. Значит, от той суммы, которую мы рассчитали, реально расходуется в 13 раз меньше. Это меньше 1 миллиарда долларов в год. Даже если у нас всего 50 миллионов работающего населения, то получается, что каждый работающий дает на образование 500 рублей... в год. То есть 40 рублей в месяц. Вот на эти 40 рублей и живет российская школа.
При этом у образования, как правило, нет собственности – нечего закладывать или продавать, любая предпринимательская деятельность жестоко пресекается, а так называемые дополнительные образовательные услуги (очередная законотворческая глупость, как будто образовательные услуги могут быть дополнительными, то есть второстепенными) расцениваются чуть ли не как грабеж населения с применением изощренного насилия. Итак, правила игры таковы, что, кроме государственного бюджета, рассчитывать школе не на что.
Хорошо, попробуем договориться с государством.
Но заключать договор с государством – рискованное дело. Государство уже давно плюнуло на свои обязательства перед учителями. Возможно, это случилось потому, что мы со своей стороны не можем назвать конкретную сумму, которая бы позволила нам жить по-человечески. Поэтому, когда профсоюзы с плакатами и песнями выводили нас на улицу, государство немного испугалось, но потом увидело, что за этим шумом нет ни реальных расчетов, ни конкретных механизмов (кроме революционного лозунга о демуниципализации), и успокоилось. Потому что вернуть долги учителям – это копейки. Зарплату не платили не потому, что денег не было, а потому, что их цинично пустили в оборот – надеялись на прибыль, а получилось, как всегда.
Итак, если к вам придет кандидат в депутаты Государственной Думы, мы предлагаем задать ему только один вопрос, чтобы принять решение о том, голосовать за него или нет:
– Школе нужно 12 миллиардов долларов в год. Ваши действия?
Начнет юлить и объяснять, что это нереально, скажите:
– До свидания, господин кандидат, приятно было познакомиться.
А вот если при всех собравшихся поклянется бороться за эту цифру, а если он партийный, то и его партия будет за это бороться, можно дальше разговаривать.
...Моя учительница математики любила повторять: «Этот закон (или правило) у вас должен от зубов отскакивать, даже если вас разбудят в двенадцать часов ночи».
Так вот, если кто-то из них победит, а кто-то наверняка победит, то на все вопросы о школе он должен отвечать не задумываясь, даже если его разбудят в двенадцать часов ночи:
– Школе нужно 12 миллиардов долларов в год!
И после этого посмотреть в телекамеру, как бы спрашивая у вас:
– Правильно?
А вы при этом, не отрываясь от тетрадок, ему в ответ:
– Правильно.
И не дай Бог обманет.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"