А зачем?

Иногда, чтобы понять ребенка, достаточно вспомнить эпизоды
из собственного детства и провести сравнительный анализ

Он растет лентяем. Типичным. Безнадежным. В ответ на мои гневные тирады о жизненной активности и необходимости выбора пути взгляд, в котором без труда читается: “Ах, отстаньте, маменька!”

Ему 16. Как быстро! Казалось, только что принесли мне в палату белый кулек, уставившийся на меня темными глазенками. Я смотрела на него, вероятно, еще испуганнее. Потом пришло странное состояние полного взаимопонимания, взаимопроникновения без слов. Первые шаги, первые слова, первые рисунки и книги, первые прогулки, игры, ссоры, обиды, расхождения. И вдруг неожиданное, горчащее неизбежностью понимание: он – другой. У него свои мысли, желания, интересы, часто тебе непонятные, вызывающие неприятие, недоумение, а затем и раздражение.

Он растет лентяем. Типичным. Безнадежным. Лежал бы весь день на диване, перебирая кнопки телепульта или струны гитары. Вроде бы неглуп, но учится спустя рукава: “А зачем?” На мое предложение идти поработать с любопытством скосил глаза, но не двинулся с места. Ленится даже раздеться вечером. Если не прогнать в ванную волевым усилием, так и заснет.

Пассивно добр, точнее, добродушен и незлобив: “А зачем?” Симпатичен. Девочки, увидев, млеют и вешаются на шею, но через пару дней тихо исчезают, разобравшись, с кем имеют дело. Слишком много усилий надо приложить, чтобы сдвинуть с места новоявленного Обломова. А если и сдвинется, то непонятно, что с ним делать дальше...

Его такое существование устраивает. Вполне. Минимум – еда и одежда – ему обеспечен. Требовательностью не отличается, довольствуется немногим. “Диван” условен. Можно по 4–5 часов гонять во дворе мяч. (Где-то в глубине души успокоительный шепоток: это, конечно, лучше, чем секты, наркотики... Да здравствует старый добрый дворовый футбол! Но боже, какой инфантилизм – на семнадцатом-то году жизни!)

Непедагогично разражаюсь гневными тирадами на стандартные “воспитательские” темы: о необходимости хоть чем-то серьезным увлекаться, о жизненной активности, о выборе пути и создании имиджа...

– Ну хоть что-то тебя интересует? Нельзя же так! Я скорее пойму ребят, которые моют машины на улицах и продают газеты, но не твою инертность!

В ответ взгляд, в котором без труда читается: “Ах, отстаньте, маменька!”

Вечерами, получив стандартную порцию родительского ворчания, задерживает меня в кухне. Любит беседы за полночь. Да и я их люблю – какой-то странный оазис нормального общения, доступный лишь ночами вдали от дневных караванных путей. Не перейти ли на ночной образ жизни? Впрочем, эти разговоры ничего не меняют.

И вдруг вспоминаю себя. Около полуночи царапалась в родительскую спальню, плюхалась на пол возле кровати и тоже начинала “разговоры разговаривать”, пока не выгоняли меня, засыпая...

Вглядываюсь пристальнее. Вот еще общее – рабочее место. Мой стол – месиво из бумаг, ручек, книг, посередине сикось-накось моя старушка пишущая машинка... Творческий, так сказать, беспорядок. Роскошное зрелище! А я еще сына пилю за беспорядок в комнате... Конечно, мне до его разнообразия далеко, но стиль явно родственный.

У сына ужасный почерк – постоянная мишень для моих сарказмов. А сама-то? За 15 лет работы учителем (русского языка, между прочим) с трудом научилась писать на доске так, чтобы потом не стыдиться своих каракулей. М-да...

Не прислушаться ли к его “а зачем?”. Кажется, и здесь звучит что-то очень родственное.
Сколько сокрушалась моя мама, когда я не захотела остаться на кафедре в институте, не захотела заняться наукой, диссертацией. “А зачем? Что я, от этого умнее буду?..”

Я даже не удосужилась выбрать работу по душе. Почему я учитель? Потому что это самая понятная выпускнику профессия. Учителя с детства перед глазами. А что делают остальные люди за стенами заводов, контор и прочих учреждений? Неизвестно. Может, мне просто боязно было поискать другой путь?

Сын знает – учителем не будет. Хочет стать автослесарем. Действительно, иногда крутит какие-то проводки и детальки. При моем приближении любая техника предпочитает поскорее сломаться. Он дерзает с этим бороться. Может, это уже поступок?

А его безразличие к наличию денег в кармане... Может, это приветствовать надо? Живем же. Главное – чтобы дружно. Я ведь сама всегда так считала. Так за что сына-то пилю? И обломовщина не такое уж простое явление. В крови оно у нас, в генах.

Вот сейчас брошу писать эти заметки, черт с ним, с гонораром, завалюсь на диван, и гори все огнем...

Хотела бы я сыну иной судьбы? Конечно. А зачем?..

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"