До 1 сентября всего четыре дня!
И герои нашей страницы готовы вновь сесть за
парты. Одни – в школах, другие – уже в институтах.
Вдруг совпало – и юбилейный, 25-й выпуск «Детской
площадки», и начало нового учебного года. А не
позвать ли нам в гости этих ребят снова, подумали
мы. И пусть они честно признаются, с каким
настроением встречают праздник. Пусть
пожалуются на трудное вчера, поделятся планами
на светлое завтра.
Нервных клеток к финишу во мне не осталось
С
первого по десятый класс чувствовала себя
нужной, любимой, талантливой. С одноклассниками
дружила, учителей уважала.
А в одиннадцатом началось. Еще в сентябре мои
репетиторы (по истории, русскому и французскому
языкам) посоветовали пореже ходить в школу. Тебе,
сказали они, придется выбирать: либо хорошие
оценки в аттестате, либо студенческий билет.
Сначала я думала, что справлюсь и с репетиторами,
и со школой. Первые два месяца честно посещала
уроки, потом мчалась к репетиторам, до глубокой
ночи зубрила все подряд. И физику, и историю, и
французский, и биологию, и химию…
И что? Посинела, потеряла сон… Решила: поступить
в институт важнее.
В школе стала появляться все реже и реже.
Начались скандалы с директором. Я человек
открытый. Не люблю оправдываться. Да и устала к
этому времени дико. Поэтому на вопрос директора,
почему не посещаю занятия, честно отвечала:
готовлюсь к поступлению, мало сплю.
Мне кажется, то, как ты учишься в школе, вовсе не
показатель. Пятерки в аттестате мало что значат.
В нашей школе из 12 отличников лишь пятеро
действительно заслужили медали. Остальных
просто дотягивали. На выпускных экзаменах
ставили им пятерки по принципу: зачем портить
аттестат. В результате многие наши медалисты
никуда не смогли поступить.
А все из-за того, что в школах нет специализации. Я
более чем уверена – учить все подряд нужно лишь
до 9 класса. А в 10 и 11 классах пора заниматься тем,
что тебе интересно и нужно. Я бы с радостью
отказалась от точных наук. Кто-то поступил бы
иначе. Выиграли бы и мы, и учителя. А то ведь как
все происходило? Народ на занятиях спал. У всех
курсы, репетиторы, все измучены. Учителя злятся.
Директор в панике.
Мне пришлось сдавать на выпускных физику устно,
алгебру письменно, сочинение, историю и
французский язык. Но окончательно меня добили
устная геометрия (на этих уроках я не была ни
разу) и машинопись. Представляете, у меня руки
трясутся от усталости, а мне надо
Анку-пулеметчицу изобразить. Я над этой машинкой
плакала.
К выпускным не готовилась. Что помнила, то и
рассказывала. Учителя корили: Катя, ты же можешь
отвечать лучше! Но мне было уже все равно.
А потом все сразу закончилось. На выпускном
вечере мы страшно объелись. На следующий день
поехали с учителями в Питер. Три дня гуляли, ели
мороженое, фотографировались. Тогда я и поняла:
все, прощай школа. Стало так грустно…
Окончательно впасть в депрессию мне не дали
вступительные экзамены. Я поступала
одновременно в педагогический институт и в
Лингвистический университет ордена Дружбы
народов.
Последние экзамены совпали. В одном – русский
письменный, в другом в тот же день – история
устно. В дороге между двумя пунктами пыталась
выкинуть из головы правила и впихнуть даты с
именами. Получалось плохо. Не помню, как отвечала
на вопросы. Преподаватель выслушал меня, что-то
написал в зачетной ведомости. Смотрю – пятерка.
Хотела крикнуть «ура!». Ведь поступила. Но сил не
было. Дома спала двое суток. Потом кинулась всех
обзванивать: я поступила, я студентка!
Забавно, но на вступительных экзаменах я не
тряслась от ужаса. За время обучения у
репетиторов меня так замучили мои нервные
родственники, что мне было уже ничего не страшно.
Я на экзамене, а вся семейка валерьянку литрами
поглощает, на диванах обморочно лежит. Да еще
собственная бабушка в роли репетитора по
французскому языку круглые сутки целый год
доставала! Никаких нервных клеток в моем
организме к финишу не осталось, но я рада, что
поступила туда, куда мечтала.
Завяжу банты и каждому учителю подарю по
букету
Школа…
сплошные мучения! Во всем виноваты родители.
Переезжали с места на место. Сначала мы жили в
Лыткарине. Там мне ужасно нравилось. Свою первую
учительницу Елену Борисовну я до сих пор помню и
люблю.
Потом мы очутились в Москве. Другая школа, год
прошел в страданиях. Никак не могла пристроиться.
Ребята давно сбились в компании. Я оказалась
лишней. Переживала и из-за этого плохо училась.
Только что-то стало получаться, как мы снова
переехали. Опять новая школа.
Не успела я ничего построить, начались конфликты.
В меня кидались всякой гадостью, кнопки
подкладывали. Этого я вынести не смогла. Два
месяца прогуливала школу.
Классная руководительница ко мне хорошо
отнеслась. Все поняла. Предложила приходить в
школу после уроков, помогала заниматься в
учительской. Но одноклассники меня застукали.
Пообещали поймать у подъезда и побить. Мама
узнала, попыталась поговорить с ребятами, но они
спрятались.
Учителя меня тоже невзлюбили. Особенно директор.
Я же буйный ребенок! К тому же постоянно в школу
опаздывала. Сначала директор заставлял меня
писать объяснительные. К концу недели их
набиралась целая куча. Выглядели они примерно
так: долго завязывала шнурки, поздно легла
спать… Директор сказал: еще опоздаешь, я тебя
выгоню.
К этому времени мне взбрело в голову, что учиться
в обычной школе немодно. Надо немедленно
переходить в специализированную. Задумала стать
юристом. Подружка посоветовала суперколледж.
Рядом с домом, всего пять уроков в день, а по
субботам уроки юриспруденции. Мы туда пошли. Мама
спросила: а образование у вас хорошее?
А они: думаем, да, но это наш первый опыт, сами пока
не знаем, получится ли.
Чтобы получить тройку, там надо было иногда
появляться. Чтобы четверку – приносить тетрадки
с ручками и что-то записывать. А за пятерку
требовалось ходить каждый день.
Кто поумнее был, сразу ушел оттуда. А я на что-то
еще надеялась. Кстати, обещанный
преподаватель-юрист так и не появился.
Наконец директор созвал родителей и объявил:
колледжа не получилось, превращаемся в вечернюю
школу. Отец закатил скандал и забрал меня оттуда.
В середине учебного года искать новую школу
оказалось адом. Меня нигде не принимали. Уверяли:
мест нет. На самом деле причина была другой: как
узнают номер школы, откуда я ушла, смеются. На
прощание утешают: тебя теперь никуда не примут –
иди работать или в вечернюю школу.
На семейном совете решили: я должна вернуться в
предыдущую школу. Я взвыла: меня не возьмут, у
меня там сплошные конфликты! К тому же у меня
прощальная речь была типа: вы мне на фиг не нужны,
я в колледж ухожу!
Все же отправились на поклон к директору. Он как
меня увидел, закричал: и не надейтесь, не возьму!
Папа выжал слезу. Но директор был непреклонен.
Вышли из кабинета, отец говорит: пойдешь
работать. Тут зарыдала я. Тогда папа сказал:
ладно, пойдем к куратору, но если что – отправлю
полы мыть в магазине.
Куратор уговорила директора дать мне шанс. Он
поставил два условия: не опаздывать и выучить
все, что пропустила. Я села и все вызубрила. Не
спала, не ела, не гуляла. Ходила в обнимку с кучей
книг.
Меня усадили за первую парту. Стоило
пошевельнуться, как учитель орал: опять Кристина!
Учительница русского языка и
литературы меня сначала даже на уроки не пускала,
шипела, что все сделает, чтобы меня отсюда
вышвырнули.
Сейчас она моя самая любимая учительница. А я ее
любимая ученица. Одноклассники в изумлении: как
удалось найти путь к сердцу этого монстра в юбке?
Да просто я читать начала и сочинения хорошие
писать.
На выпускных экзаменах по алгебре и геометрии я
получила всего лишь тройки. Но я была так
счастлива! Сочинение написала на пятерку.
Граждановедение – тоже предмет не страшный. Но
больше всего мне понравилось сдавать ОБЖ.
Отвечая на последний вопрос, я чуть манекен не
сломала, делая ему искусственное дыхание. Зато
пятерка была честной.
В общем, школу я полюбила. Теперь буду стараться
хорошо окончить десятый класс. Первое сентября
жду с радостью. Надену красивое платье, банты
завяжу, каждому учителю по букету подарю.
Радуюсь
в основном тому, что поступать больше никуда не
надо
Мало что помню. Все как в тумане. Больше всего
меня занимало поступление.
Выпускные экзамены проскочили, как пуля у виска.
Все семь. Что я там сдавал? Сочинение, математику,
физику, английский. Три по выбору. Черт, и не
припомнишь все сразу!
А, обществоведение, пятерку получил. Русский язык
сдавал сертификатом централизованного
тестирования. Ох, и намаялся я с ним! Меня уверяли,
что этот сертификат можно предъявлять на
вступительных экзаменах в вузы. Родители
заплатили приличную для нашей семьи сумму. А
сертификат нигде не приняли. Только в школе.
На выпускных экзаменах нервничал только потому,
что так положено. Ребята стоят трясутся, ну и я
заодно. Дрожишь до получения билета. А когда
видишь, что тебе попалось, перестаешь. Знаешь –
отвечаешь, не знаешь – не отвечаешь. Вот и весь
секрет.
К тому же я прошел хорошую школу. Ведь сначала я
хотел поступить в МЭИ. И занимался там на курсах
физикой и математикой. С математикой все отлично.
А вот с физикой были большие проблемы. Я могу
решить любую задачу, но очень долго это делаю.
Четыре пробных экзамена в МЭИ, начиная с марта.
Поэтому к выпускным в школе нервы были закалены.
Одномоментно сдавал по три экзамена. Получилось
двенадцать. За каждый надо было платить по 150
рублей. И каждый раз я их проваливал. Наконец так
устал, что перестал готовиться. Испытания
назначали на выходные. Почти каждые субботу и
воскресенье я что-то сдавал. Хотел повеситься.
Чтобы родители не кричали, садился за стол,
открывал учебники и… засыпал с открытыми
глазами. Папа с мамой ходили на цыпочках и шипели
друг на друга: тихо, ребенок занимается! А еще я
каждый день ходил в школу и готовил домашние
задания.
Я точно не знал, куда хочу поступить. Метался от
одного вуза к другому. После провала в МЭИ
отправился в Институт геодезии и картографии на
факультет лазерной техники. Не сдал. Потом в
СТАНКИН. Завалил. На меня навалился такой ужас!
Сидел дома и думал: почему я такой тупой?
Ребята позвали в Международный высший колледж
«Информационно-компьютерные системы» при
факультете кибернетики Химико-технологического
университета имени Менделеева. Решил: попробую, а
вдруг? Когда сдавал туда документы, вдруг
возникло четкое ощущение: именно здесь я и буду
учиться.
Первым экзаменом оказалась устная химия. В школе
я ее не очень хорошо знал. Две недели просидел в
обнимку с учебником. Сдал на 8 баллов из 10. Оценку
объявили сразу. Потом была математика. Результат
узнавать поехали с папой. Папа боялся больше
меня. И вот мы, дико нервничая, подходим к стенду.
Папа дрожащим пальчиком находит мою фамилию.
Смотрим: 8 из 10!
Ура! Мы с папой страшно обрадовались. Торт купили
с шампанским. На другой день я отправился в
институт, чтобы узнать, когда будет следующий
экзамен. Вдруг мне говорят: списки вчера на
стенде были старые – по химии. В этот момент я не
умер чудом. Самое интересное, что по математике у
меня тоже оказалось 8 баллов из 10.
Последний экзамен – русский. Тут я не просто
боялся, я был в шоке. Не сдать русский язык на
факультет кибернетики после таких мучений?!
Когда понял, что поступил, посиял. Но не сильно.
Радовался в основном тому, что больше поступать
никуда не надо. Фирму свою бросать не хочу.
Постараюсь совмещать работу с учебой.
Первое сентября? Я вообще-то не люблю сентябрь.
Потому что лето кончается.
Ем
икру баклажанную. Надеюсь, она скоро кончится
Я сейчас, как странник в сумеречной зоне.
Привычная детская жизнь закончилась, новая не
началась. Пугает. В школе знал: никуда не денусь,
окончу обязательно. Сильно не напрягался, не
ломал привычек и себя. Каким дома был, таким и в
школе, ничего не боялся.
А теперь… Чувствую себя мужем, который ушел из
одной семьи в другую. Первая наскучила: все
известно и понятно. Вторая вроде привлекает
своей загадочностью и новизной. Но я от всего
этого страдаю, потому что люблю обе.
У меня как было? В “Щепку” на первый тур я
заявился небритым, в рваных джинсах. В каждое ухо
по серьге вдел. Когда наступила моя очередь,
педагоги разглядывали меня с ужасом. Одна
сказала: распустила вас школа, за эту жалкую
бороденку у нас давно бы тебя отчислили!
Я зубы сжал, начал прозу читать.
Преподавательница вздохнула и на самом
интересном месте попросила спеть. Я в позу встал
и затянул очень грустную песню про мальчика Вову,
который потерял свою шапку.
Меня немножко послушали, сказали: спасибо, до
свидания. Понял я, что второго тура не видать.
Выпил с горя пива. Как-никак, первый провал. Очень
трагическое событие.
После пива во мне взыграло желание добиться
справедливости, и я вернулся разобраться. Поймал
в коридоре ту самую преподавательницу и, дыша на
нее пивом, спросил: почему?
Она: у вас нет актерских данных, ярко выраженной
индивидуальности. Я: у меня?! Да я… Но
преподавательница резво убежала.
Дома маме пожаловался, поплакался друзьям.
Знакомая девчонка, которая уже учится в
театральном, посоветовала: измени внешний вид и
снова рискни.
Я побрился, собрал волосы в хвостик, надел костюм.
Нагло решил поговорить с самим Афониным. Он как
раз себе курс набирал. Поймал первого
попавшегося студента, потребовал: признавайся,
как выглядит Афонин? Тот: ну, небольшого роста,
такой толстенький.
И отправился я искать по “Щепке” толстенького
дядю. Иду, вижу – похож. Подхожу: вас как зовут? Он
изумленно: Николай Николаевич…
Я не знал, какое имя-отчество у Афонина. Спросил
строже: а фамилия?! Тот: Афонин.
Тут я жизнерадостно: здрасьте, вы меня не
послушаете? Афонин моргнул: а ты кто? Я гордо
взмахнул бумажкой: абитуриент!
Афонин смотрел на меня долго. В конце концов
согласился: только по-быстрому. По-видимому,
басня в моем исполнении его все же потрясла, он
разрешил попробовать.
Все три тура я прошел лихо. И вот экзамен по
мастерству. Шел на него с уверенностью: там-то
меня и завалят.
Экзамен начался в 11 утра. Я был в девятой пятерке,
то есть в самом конце списка. Просидел на жаре в
костюме и с хвостиком шесть часов. Комиссия к
этому времени была тоже не в себе.
Понимаю, что меня не возьмут. Решаюсь делать что
угодно. Начинаю с Чехова. «О бренности». Рассказ о
еде. Вспомнил его, потому что страшно
проголодался. Читаю, слюнки текут.
Вдруг вижу: комиссия хихикает. Я приободрился. На
басне «Полкан и Шавка» смеялись громче. Потом
Афонин говорит: спойте. А я так устал, жарко,
голова пустая, в горле пересохло, что петь – не
знаю. Растерялся и затянул мрачно первое, что
пришло в голову: “Союз нерушимый республик
свободных…”
Публика была счастлива. Афонин потребовал танца.
Концертмейстер заиграл русскую народную.
Танцевать я не умею. Запаниковал. Афонин ехидно
так: ну что же вы?
Последние силы собрал, изобразил нечто среднее
между брейком, вальсом и русским хороводом с
коленцами. У экзаменаторов каменные лица. Я
элементы аэробики добавил. Они молчат. Я –
вприсядку… Меня отпустили. Три страшных
бессонных дня. Так я узнал, что конкурс прошел.
Оставался тест по русскому и литературе из 24
вопросов. По слухам, в раздевалке были спрятаны
книги и справочники. Я двадцать минут умолял
выпустить меня в туалет, а когда добежал до
раздевалки, ничего там не нашел. Не успел –
разобрали. Пришлось самому писать.
В тот же день объявили результаты. Помню, домой
меня привезли. Мама холодным душем окатила, чаю
дала. Я вис у нее на шее и что-то пел.
…Не привык пока, что я студент. Но горжусь, что
утер нос всем, кто в меня не верил. Не сомневались
только мама и пара друзей. Хотя мама, по-моему,
тоже мало верила, но тщательно это скрывала,
чтобы меня не обидеть. Бумажку, на которой
написано, что теперь я студент, мама приколола у
себя над кроватью. Сказала: это чтобы гордиться
тобой, сынок, с утра до вечера.
Счастливое событие подвигло маму на подарок.
Впервые в жизни она принялась закручивать банки
с баклажанной икрой. Из-за чего я полдня пробегал
по рынкам в поисках каких-то определенных
баклажанов. Честно стучал по ним, нюхал, пытался
куснуть на пробу. Наша кухня превратилась в
пыточную камеру. Везде разделочные доски, банки.
Все бурлит, пузырится. В центре хаоса мама.
Кромсает огромным тесаком несчастные баклажаны.
А получилось всего две баночки чего-то очень
странного. Она торжественно водрузила их на
полку в холодильнике и грозно предупредила:
только попробуй не съесть…
До первого сентября осталось четыре дня. Я ем
баклажанную икру. Надеюсь, она скоро закончится.
И у меня начнется новая жизнь!
До
сих пор снится кошмар: меня вызывают к доске
Всего три года прошло после моего выпускного
вечера. А школа вспоминается как что-то далекое.
В первом классе все такие пугливые. Никто друг к
другу не подходит. А потом выясняется, что живем
мы в соседних подъездах.
В средних классах ничего интересного. В старших
начинаешь воспринимать учителя как живого
человека.
К последнему звонку мы готовили пародии на
учителей. На уроках сидели тихо-тихо. Учителя
удивлялись, не понимали, что происходит. А мы
просто тщательно запоминали все их движения,
словечки, мимику.
Директор заходил периодически, размахивал
огромной связкой ключей. Запугивал близким и, по
его мнению, не очень светлым будущим.
Вот мы на сцену и выпустили маленькую девочку в
огромном папином костюме с большущей связкой
ключей. Она бродила по сцене, бубнила нечто
трагическое.
Ночью после выпускного бала нас куда-то возили.
Не помню куда. Зато помню два маленьких автобуса.
И водителей, которые мчались наперегонки.
Мы встречались потом. Все стали такими взрослыми.
Что нас связывало в школе? Ну алгебру списать, ну
посплетничать. А сейчас… Например, был парень, с
которым я в школе мало общалась, считала его
придурком. Теперь поняла: то, как он говорит, чем
занимается, как чувствует, мне интересно. Обидно:
ну почему я все 11 лет его в упор не замечала?
Ностальгия: а помнишь, как мы друг в друга мелом
швырялись?.. Но твой собеседник вспоминает совсем
о другом.
Недавно я копалась в своих вещах. Нашла старую
тетрадку. Там записка: «Я влюблена в мальчика
Лешу, он очень хороший, он смотрит за своим
младшим братом, учится на “отлично”, честный
октябренок». Вот это была любовь!
Встретила я этого Лешу. Во-первых, так и не смогла
понять: что я в нем нашла? Во-вторых, я надеялась,
что он вспомнит, как я на него смотрела на
физкультуре. Но он не вспомнил.
Учителя… После окончания школы с одними ты
дружишь до сих пор. Все еще на «вы», но уже такая
свобода в поступках и действиях! Ездишь к ним в
гости, перезваниваешься. С другими не
встречаешься из принципа. Потому что по-прежнему
их боишься.
Учительница математики. Очень она у нас строгая
женщина была. Мы ходили по струнке. А уж когда у
нее было плохое настроение…
Она мне до сих пор снится. Сначала думала, что это
только я такая больная. Поспрашивала
одноклассников, а их всех мучают кошмары.
Конечно, ныне все это выглядит смешным и глупым.
Сейчас бы я ее уже не испугалась. Да и не за что на
меня так смотреть.
Выпускные экзамены я благополучно забыла. А вот
вступительные…
Мне подружка выдала специальный пояс для сдачи
сочинения. Она сама его шила. С кармашками. В
каждом – шпаргалка.
Я пояс нацепила. Вдруг подумала: я же не умею
шпаргалки вытаскивать! Вынула шпаргалки, хотела
пояс снять, но в нем себя почувствовала ковбоем в
прериях. Пояс – это патронташ, а слева и справа –
по кольту. Положила в каждый кармашек по конфетке
и пошла на экзамен. Конфетки меня очень
успокоили. Поступила!
Каким себе университет представляла, таким он и
оказался. Все сбылось, что я ждала.
Университет – большой котел, в котором все время
что-то отчаянно варится. Преподаватели тебя не
изучают, не присматриваются к тебе годами. Не
ждут и не терпят. Зато в университете чувствуешь
себя настоящим взрослым человеком.
Для меня первое сентября – только школа. В этот
день я обязательно оказываюсь в родном дворе. Не
могу удержаться.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|