Рискнем бросить затею на полпути –

так, чтобы ее подхватили дети!
И тогда она станет настоящим открытием

Увы, часто приходится слышать: им хорошо, а у нас нет того, нет сего... И правда, нет!
Но для учителя и его учеников, в духовном пространстве их жизни на уроке, – нет ничего невозможного. Это утверждение было бы голословным, если бы не это письмо...
В селе Кладово нет никаких музеев. А у детей села Кладово нет денег, чтобы выехать за пределы своей деревни. Но учитель не соглашается: “Как это мы не поедем в Михайловское? На следующем же уроке и поедем!”
“Найдите в книжке пять штук чего-нибудь интересного” – такой незатейливый прием.
Но вот уже горят любопытством детские глаза. И за стеклом самого обыкновенного окошка в классе они вдруг видят облако – может быть, то самое, на которое глядел, задрав голову, Пушкин...
И тогда мы, учителя, в свою очередь, заражаемся любопытством от учеников. Но сможем ли, поймав себя на увлеченности, скомандовать себе “стоп!” и, замерев, терпеливо ждать, – когда дети насытятся теми, казалось бы, несерьезными шалостями, благодаря которым открылось и небо за окошком, и наша увлеченность?

Здравствуйте, Мария Владимировна и Вячеслав Михайлович.

Никак не ожидала, что и моему скромному письму найдется место на вашей странице. Спасибо огромное. Воодушевленная удачей, я посылаю вам еще одно описание моего опыта.

Тысячи сельских учителей страдают от того, что не могут показать своим детям литературные и исторические места. Но если чуть-чуть пофантазировать...

Подготовка к уроку, о котором я расскажу, потребует времени. Возможно, чем-то придется поступиться: что-то не удастся повторить и закрепить. Тем не менее такие уроки-праздники в школе должны быть. Я уверена, что учителю время от времени следует вспоминать вопрос: “А не пора ли сменить мизансцену?” – и как можно чаще отвечать на него положительно. Спасибо вам за помощь, а читателям за внимание. Давайте тормошить друг друга. Давайте учиться не дремать, а думать и придумывать.

Голь на выдумки хитра

В восторге от статьи “Урок в музее” (“ПС” № 59, 1998 г.)

Но у нас ни одного музея и близко нет. Экономическая ситуация такая, что моим ученикам за пределы своей деревни выехать не по карману. Они, словно сказку, слушают мои рассказы о том, как в прежние годы наши ученики ездили к Льву Толстому в Ясную Поляну, к Циолковскому в Калугу. Они не очень верят, по глазам видно. Но ведь это было, было! А теперь? А теперь следует действовать по принципу “голь на выдумки хитра”.

Вот возьмем и “поедем” в Михайловское – голос памяти зовет. Как только зажечь первую искру, чтобы интерес появился? Решила идти от книги Семена Степановича Гейченко “У Лукоморья”, от волшебного аромата ее слов. Приношу на один из уроков эту книгу. Открываю двенадцатую страницу и без особых предисловий читаю:

“Когда люди уходят, после них остаются вещи. Вещи безмолвно свидетельствуют о самой древней истине – о том, что они долговечнее людей.

Неодушевленных предметов нет. Есть неодушевленные люди. Без вещей Пушкина, без природы пушкинских мест трудно понять до конца его жизнь и творчество”.

– Поехали со мной в Михайловское?

– Поехали!

А сами улыбаются, поняли, что игра. Хорошо, что поняли, не надо тратить силы, чтобы искать верные слова и объяснять, почему мы в ближайшее лето не можем в самом деле навестить Михайловское. Объяснить очень хочется, но не стоит.

– Описание того, что можно увидеть в Михайловском, собрано вот в этой книжке. Выберите то, что вам хочется увидеть, а завтра расскажете.

– Сколько выбирать?

Законный вопрос – не переусердствовать бы зря, но и бледно не выглядеть на фоне класса. Вспоминаю совет “Режиссуры урока” – устанавливать границы от трех до пяти.

– Приносите по пять, отберем самое интересное.

“По пять” – это понятно только нам с ребятами. Столько объектов для осмотра во время будущей экскурсии по Михайловскому войдет в поле зрения экскурсантов.

Книжек всего два экземпляра. Одна – сущая лапша (журнал “Роман-газета”). Предыдущие поколения с нею здорово поработали. Волей-неволей приходится делить класс на две команды и в каждой назначать распорядителя [см. реплики 1, 2, 3], только тогда можно надеяться, что книги побывают в руках каждого [см. реплику 4].

“Хочу увидеть окно...”

На другой день тетрадные листочки и ровненькие, и с оборванными краями, сдвоенные и просто оторванные от страницы уголки-”листенечки” ложатся на мой стол.

Оказывается, это очень продуктивный прием – “найти пять штук интересненького”. Спасибо ребятам, что надоумили вспомнить, и спасибо “Режиссуре” за дельный совет. Я и не чаяла получить такой урожай. Читаю. Удивляюсь. Умиляюсь.

– Хочу увидеть окно, у которого любил сидеть Пушкин.
– А озеро Маленец далеко?
– Интересно, какими тогда замками двери запирали?
– Лампадка... Пушкин ведь зажигал лампадку?
– Читал про могилу Пушкина, даже страшно стало. Можно мы туда тоже сходим? Не очень далеко?
– Ключи от парижского чемодана Онегина...
– Старинная пушечка.
– Фотография усадьбы, снятая 5 апреля 1955 года.
– Сосна. Ей 300 лет, Пушкина помнит.
– Яблоки из сада.
– Льняная скатерть.
– Старинный полог-”шептун”, которым Пушкин приказал отгородить свою кровать.
– Кусочек дерева от ели-шатра из Тригорского.
– Бронзовые дедовские часы.
– Скамья Онегина.
– Ларец Арины Родионовны.
– Пушкинский бильярд.
– Горбатый мостик.
Собрав все, что накопали дети, пытаюсь разобраться [см. реплику 5], где и что можно посмотреть (сама в Михайловском никогда не бывала – трудно). Начинаю понимать, что изучать придется не только дом-музей. Даже для пятого-шестого классов этого уже недостаточно. Всю территорию заповедника!
Поэтому старшим классам для этой “поездки” выделяю два урока.

Думаете, это просто гвоздь?

Когда материал для экскурсии отобран, необходимо сделать самое сложное – экспозицию. Ребята ее делают с удовольствием. Что-то рисуют, что-то макетируют в натуральную величину. Появляются и оригинальные заменители подлинников – свечи, льняные скатерти, кусок дерева, цветы.

Воссоздать атмосферу музея помогают репродукции картин, иллюстрации к пушкинским произведениям, которые есть в каждой школьной библиотеке.

С экскурсоводами вопрос решить можно по-разному. Я люблю такие экскурсии проводить сама [см. реплику 5]. С малышами могут поработать старшеклассники, но обязательно ребята должны быть эмоциональные, с хорошей речью.

Желающих провести экскурсию бывает хоть отбавляй – устраиваю конкурс. Каждому претенденту даю “объект” [см. реплику 5], о котором он должен собрать как можно больше интересного материала, и не просто собрать, а преподнести воображаемой аудитории.

Вот запись одного из таких устных рассказов: “Как вы думаете, что это? Не догадываетесь? Это гвоздь! (Восторженная пауза.) Не простой гвоздь, а от гроба Пушкина! (Опять большая пауза, обводит всех глазами, будто проверяет, шевелятся ли у малявок волосы на макушке.) Этот гвоздь Семен Степанович Гейченко взял для музея, когда вскрывали могилу Пушкина. Люди ночь не спали, домой не уходили, ждали, когда будет вскрыта внутренность склепа. Столько лет прошло (просит посчитать. Пауза нужна, чтобы дать возможность деткам расслабиться, да и самому глотнуть воздуха побольше), а стенки гроба сохранились, только вот крышка обрушилась внутрь. Прах Пушкина сильно истлел. Нетленными оказались только волосы”.

Пушкинское эхо

Начиналась экскурсия перед дверями нашего самодельного музея. Малышам для большей достоверности мы прочитали нотацию о том, как себя вести в музее (руками ничего не трогать, не отставать, не разговаривать). Для старших этого делать не стали. Они все равно из любой ситуации выкрутятся.

(Ходил-ходил, сел на пол.
– Ты чего? Заболел?
– Да нет, поваляюсь на лужочке.)

При проведении экскурсии с малышами лучше создать игровую ситуацию. Например: “Садимся в вагончики, путь наш долгий”. А если еще и по стакану газировки налить, то они и жаркое лето представят. Даже если за окнами снежная кутерьма [см. реплику 6].

Со старшими лучше затевать игру другую. Предложить им заранее приготовить “билетики” – сведения о михайловском периоде жизни Пушкина, которые будут начинаться словами: “А я знаю, что Пушкин...”

После того как билеты будут “куплены”, раскрыть широко дверь класса, и пусть они, подобно герою фильма “Любовь и голуби”, окунутся в атмосферу музея-заповедника [см. реплику 7].

И так просто, остановившись у обычного классного окна, сказать: “Представьте себе, что у этого окна любил сидеть Пушкин”. Как подметил это Семен Гейченко, “тут все они начинают смотреть на обыкновенное окошко и вдруг видят, что оно не обыкновенное, что никто из них такого раньше не видел, не видел около окна этого зеленого куста, что другого такого куста нет на всем свете, что над кустом небо, какое было при Пушкине, и облако, и отраженный стеклом силуэт пролетающей птицы, которую, может быть, видел и он”.

Очень важно не только интересно начать экскурсию, но и своеобразно ее закончить. Предлагаю ребятам повернуться к окошку и “крикнуть шепотом” (чтобы другие классы не подумали, что у нас крыша поехала): “Александр Сергеевич!” И ждать, затаив дыхание, чтобы вдруг кому-то почудилось: “А-у-у! Иду-у!” Почудится – значит, экскурсия состоялась.

Реплика-комментарий-1

Очень хорошо, что волей-неволей пришлось делить класс на команды. Наличие всего двух книг явилось тем несчастьем, которое по народной пословице помогло появиться счастью.

Работа в командах сплачивает детей и создает на уроке атмосферу дружественности. Об этом знает каждый учитель. Но когда дело доходит до планирования предстоящего урока, то часто срабатывает стереотип парной педагогики. И тогда даже сторонникам режиссуры урока начинает казаться, что работа малыми группами будет не совсем уместна. То времени не хватает, то материал очень сложный. А посему отложим-ка лучше групповую работу (очень нужную и полезную – кто спорит?) на потом.

В результате проходят день, месяц, четверть. Учитель, по-прежнему считая себя сторонником групповой работы, и оглянуться не успевает, как учебный год на исходе. А до работы малыми группами дело так и не дошло. Зато вот в следующем году... тешит себя надеждами учитель.

Окружающая жизнь часто преподносит нам сюрпризы. Многие из них кажутся неприятными. Хотя при близком рассмотрении они оказываются теми самыми звоночками, которые будоражат нашу интуицию, заставляют здесь и сейчас делать то, что мы так долго откладывали на потом.

Реплика-комментарий-2

Учителей-добровольцев, осваивающих режиссуру урока, мы всегда просим излагать на бумаге найденный прием или случившийся казус. Сначала они под таким изложением понимают написание отчета, поэтому начинают упорно отказываться. И только позже осознают, что в виду имеются записи сродни дневниковым.

Учителю вести добровольные дневниковые записи было бы очень полезно. По многим причинам. Сейчас назовем только одну: по прошествии некоторого времени возврат к нами же написанному иногда открывает новые ракурсы понимания, перенося нас в зону собственного ближайшего развития.

При перечитывании тривиальных отчетов такого не происходит. В них нет искренности. Поэтому-то мы и ратуем за добровольные неспешные и подробные дневниковые записи, личностные, как песня души.

Поделимся с читателями недавним открытием. Перечитывая свои записи, мы неожиданно споткнулись о словосочетание “разделить класс на группы”. Формулировка привычна и нами часто употребляема (см., например, “ПС” № 98 за 1998 год).

И вдруг как гром среди ясного неба: почему же делить учеников на группы? Ведь их же можно с помощью групп и объединять.

Делить класс легче. Объединять труднее. А можно ли, задались мы вопросом, на одном и том же уроке делать и то и другое?

Оказывается, можно! Мы это попробовали и со школьниками на уроке, и со взрослыми на семинаре. Объединив в начале занятия команды по шесть человек, мы в середине занятия поделили каждую шестерку пополам. Следующие два задания выполнялись уже тройками. А потом тройки опять объединялись для сверки полученных версий.

Уважаемые учителя! Если у вас будут свои соображения, замечания, наблюдения и практические рекомендации, касающиеся деления – объединения, дайте нам, пожалуйста, знать. Стоит ли отличать одно от другого, если и в том и в другом случае можно использовать одни и те же считалочки, разрезные открытки и жеребьевки? Может быть, это лишнее? Может, учителям хватит мороки со схоластикой различения ученических умений и ученических навыков? Ваши мнения помогут уяснить педагогический потенциал этого режиссерского приема.

Реплика-комментарий-3

Как учителям искать “распорядителя”? Его ведь можно не только назначать.

Назначает обычно учитель. А если и выбирает, то все равно, как правило, он. Выбирает по своему педагогическому усмотрению. Это может разъединять детей. А вот в уличных играх водящего выбирают сами дети с помощью разных считалочек и жеребьевок. Такой способ объединяет их общностью игрового уговора.

Учителям привычно опасаться того, что вдруг по считалочке роль распорядителя достанется самому ленивому, несобранному, безответственному. В результате прием откладывается до следующего раза. А жаль!

В педагогике давно подмечено, что авансирование доверия окрыляет. Хорошо, когда жребий быть распорядителем падает на покладистого, ответственного ученика. Это воспринимается им как заслуженная справедливость.

Если же жребий выпадает на нерадивого – что ж, тоже хорошо! У ребенка появляется возможность примерить роль, непривычную ни для окружающих, ни для него самого. Не всегда эта примерка будет успешной. Но она должна быть у каждого. И чем больше проблем у ученика, тем чаще его следует окружать ситуациями игровых примерок и не откладывать их до лучших времен.

Реплика-комментарий-4

Читатели согласятся, что выход из ситуации, когда на весь класс всего две книги, был найден великолепный. Теперь давайте остановимся и оглядимся.

Не стоит спешить, считая, что “только тогда можно надеяться, что книги побывают в руках каждого”. Можно сконструировать и другие социоигровые приемы. Например, каждый ученик складывает два числа. День своего рождения с порядковым номером месяца. Суммы у всех получаются индивидуальные. И каждый ученик своей рукой внесет полученный результат в общий список.

Затем учитель объявляет, что числа обозначают страницы. Нужно и в той и в другой книге (они, напомним, разных изданий) открыть разворот с этой страницей. И на этих разворотах найти “самое-самое” (по одному или по паре с каждого разворота).

Две книжки при такой режиссуре на дом не выдаются. Они будут все время в классе. Ученики сами находят удобное время порыться в обеих.

Подчеркнем, что такое блуждание (см. “ПС” № 59 за 1998 год) концентрирует читательское внимание и будоражит ученическое воображение. После подобного приема очень многим ученикам захочется прочитать книгу от корки до корки. И хотение это будет не мимолетным, а долгим, затяжным.

По мере чтения своих разворотов ученики делают отметки в общем списке. Появление в нем каждой записи становится игровым стимулом – напоминанием для учеников, страдающих “девичьей памятью”.

Реплика-комментарий-5

Хорошо, когда учителя заражаются от учеников любопытством. Детская непосредственность и некомпетентность часто помогают взрослым взглянуть на известное в новом ракурсе, “из нового окошка”.

Но взрослого, обогатившегося детским любопытством, неминуемо поджидает опасный соблазн. Соблазн инициативности. Восхитившись открывшимися горизонтами, взрослому часто хочется не только подольше полюбоваться самому, но и предъявить образец для копирования. Мы порой становимся слишком инициативными и, застревая в оконном проеме, не только заслоняем детям пейзаж, но и настойчиво указываем, куда глядеть. Возрастная дальнозоркость начинает навязываться детям. Их же обычно интересуют детали, которые для нас, взрослых, являются давно пройденным этапом.

Спасибо, Валентина Павловна, что подробность и искренность вашего описания позволяют доброхотам режиссуры урока задуматься: а всегда ли наши собственные попытки разобраться идут на пользу детям? Не ущемляем ли мы их силой своего интереса?

Можем ли мы, поймав себя на увлеченности, скомандовать себе “стоп!” и, замерев, уступить детям самое аппетитное – возможность разбираться самим? Или уступить возможность вести экскурсию, которую не терпится начать самой? Или уступить судейство в конкурсе, когда желающих претендентов хоть пруд пруди?

Учителей иногда смущают положительные ответы на подобные вопросы. Их внутренний оппонент начинает сопротивляться: “Как дети могут судить, готовить экскурсию, разбираться, где и что можно посмотреть, если в Михайловском никогда не были? И Гейченко не читали, разве что отдельные развороты?”. Так, может быть, попытка разобраться в маршруте или судействе и окажется тем стимулом, который обеспечит эмоциональность и результативность обучения?

Смысл этой реплики-комментария в том, чтобы учителя, заряжаясь любопытством от детей, затем поступали бы противоестественно для человека, почувствовавшего жажду. Вместо того чтобы прильнуть к ковшику с водой – спокойно передать его детям и терпеливо ждать, когда они набалуются, насытятся пусканием пузырей, расплескиванием и прочими, казалось бы, несерьезными шалостями, благодаря которым им был открыт и родник, и наша внезапная жажда.

Реплика-комментарий-6

Детям разного возраста нужна разная режиссура. Это очень точно подмечено. Пародировать для малышей чтение нотации перед музеем – здорово! Спасибо, Валентина Павловна, и за идею вагончиков, и особенно за газировку.

Добавим в копилку учителям несколько советов. Как в настоящем, так и в игровом музее проблему маршрута можно решать разными способами. Даже парадоксальными. Например, сняв всякую обязательность маршрута.

Дети разбредаются по экспозиции. А через 30 секунд (не минут, а секунд – иначе игрового настроя не получится) каждый пишет на доске название экспоната, который его заинтересовал. Дети, видя весь список, могут подивиться разнообразию интересов своих товарищей и их цепкости. И уже потом старшеклассник-экскурсовод по этому списку начнет излагать свои байки. Что-то забывая, а что-то импровизируя на ходу, как заправский экскурсовод.

В принципе этот прием блужданий уже был удачно использован Валентиной Павловной при работе с двумя экземплярами книги. Но прием настолько универсален, что его можно использовать на разных этапах одной и той же работы. Его интригующая непредсказуемость столь велика, что не позволит соскучиться ни ученикам, ни учителю.

Реплика-комментарий-7

Прием с билетиками для старших подростков описан менее подробно. Поэтому давайте пофантазируем и сочиним социоигровые детали сами. И для городских, и для сельских школ. И для государственных, переполненных учениками, и для частных, практически малокомплектных школ.

Как, например, учитель может распределять билетики? Ученики своей рукой тянут жребий? Или учитель раздает вопросы по своему усмотрению?

Подумаем и над тем, где взять учителю эти самые билетики. Сформулировать вопросы самому или доверить составление ученикам? Можно сочинять вопросы по списку интересных тем, которые были найдены другим классом. Но лучше, если отыскивать темы ученики каждого класса будут заново. И тогда радость от блуждания по книжке в поисках “самого интересненького” будет достоянием всех.

Или можно сделать иначе. Если так уж получилось, то пусть один класс готовит музей. А ученики другого класса будут всего лишь “обилеченными” посетителями. Свою долю радости могут вкусить и они.

Например, ученики, вытащив билетик, начинают готовить ответ не дома, а прямо перед входом в музей и даже без книг. И войдя через пару минут в зал, они начнут сравнивать версии (свои и друзей) с надписями на табличках у экспонатов. Да и рассказы экскурсоводов (их может быть несколько) будут восприниматься очень заинтересованно. Ведь возможность сравнивать новую информацию со своей доморощенной версией заостряет внимание, углубляет память, эмоционально окрашивает понимание.

Ну а в конце экскурсии можно подбросить детям идею книги отзывов. В ней все желающие смогут посоревноваться не только в перечне понравившихся экспонатов, но и в коллективной грамотности. Соревноваться в индивидуальном правописании некоторым ученикам будет не с руки. А вот объединившись в малые группки (тройки, пятерки), помериться коллективной грамматической зоркостью будет интересно почти всем. Но и учителю тоже!

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"