Насилие в школе

Оно коренится в системе обучения, где качество образования измеряется количеством знаний, которые надо втиснуть в ребенка любой ценой

С разрывом в три дня по телевизору показали два страшных сюжета про школу. Даже на фоне того, чем полна окружающая нас действительность, эти сюжеты для меня оказались абсолютным потрясением. Первый – тем буднично-недоуменным отношением людей – детей и взрослых, которым он сопровождался.

– А что такого особенного? – будто бы задавали себе вопрос учителя, директор, родители и даже сами дети.

А показали, как мальчику-первокласснику учительница заклеила рот пластырем или скотчем, чтобы тот не болтал на уроке. Чтобы не мешал вести урок.

Другой сюжет – страшный из-за огромного, неправдоподобного количества бессмысленных жертв и фактического признания бессилия государственной системы перед насилием в школе. Президент США выглядел беспомощно перед ужасной трагедией в городе Литлтон, штат Колорадо, где двое бандитов расстреляли двенадцать учеников и одного учителя и ранили двадцать человек прямо в школе. По сообщениям агентств, двое убийц – бывшие ученики этой школы.

Мы не политики и не милиционеры. Мы – учителя. Конечно, обстановка вне школы агрессивна по отношению к ребенку. И люди обозлены, и оружия у всех много. И, конечно, можно сказать: каково общество, такова и школа.

Но есть и еще одно, трудное признание: какова школа, таким во многом будет и во многом уже есть наше общество.

...Раньше я рассказывал забавный, как мне казалось, педагогический анекдот: учительница математики долго доказывала у доски теорему, естественно, все это время спиной к классу. А классу надоело молча следить за доказательством, и ребята начали шуметь. Тогда учительница повернула голову и строго сказала:

– Дети, вы мне мешаете.

Вы, конечно, понимаете всю тонкость педагогического юмора: сказать ребенку, ученику, что он мешает на уроке, все равно что сказать больному:

– Перестаньте стонать, вы мне мешаете делать операцию.

Если дети мешают вести урок, значит, что-то неладно с уроком, но никак не с детьми.

Мои слушатели если не смеялись, то по крайней мере понимающе кивали. Впрочем, всегда находилась учительница или опытный директор, которая или который обязательно спрашивали:

– А если действительно мешают – что ж делать?

В рассказанном в самом начале сюжете поражает не странное, не удивительное, а самое банальное насилие – ребенку заклеили рот, чтобы не разговаривал. И что интересно: больше всего жаль учительницу, которая это сделала. У нее слезы льются ручьем, она разводит руками и, не обращая никакого внимания на камеру, удивляется сквозь слезы: “Да если бы я знала...”.

И родители удивлены: а что, мол, такого? И жалеют учительницу, на которую вдруг свалилось такое несчастье: по телевизору покажут, ославят на всю страну. А директор – так тот вообще в панике: всегда самых отчаянных нарушителей-младшеклассников отдавали именно этой учительнице, и результаты всегда были положительные.

Самый же страшный момент, когда мальчик просто и буднично рассказывает, что с ним произошло. И впечатление такое, что и сам он согласен, что был не прав, а учительница права: а что же ей делать, если он действительно мешал проводить урок.

Жестокость, насилие, нарушение прав человека, прав ребенка?

– Да что вы, успокойтесь, Бога ради, какое насилие? Ничего страшного, – говорят нам.

Конечно, в сравнении с выстрелами в Литлтоне заклеенный рот первоклассника – это “ничего страшного”. Никто не убит, крови нет.

Но неужели мы не видим, как в классе сидят дети с пустыми глазами, которых, может быть, мы сами выдавили из круга добра и общения. Они, мол, плохо учатся, а кроме этого, кроме этой самой учебы, им и заниматься в классе, в школе, собственно, нечем. Эти дети – первые, кто испытал на себе эту своеобразную форму насилия: их заставляют молчать, не мешать, заставляют быть незаметными. И все другие видят: человека можно заставить замолчать, человеком можно пренебречь. А ведь эти дети со временем будут мстить – за себя, за это свое ощущение ненужности, вычеркнутости.

Страшная ложь заключается в том, что в наших головах – учительских, родительских – сформировали стереотип: качество образования – это количество знаний, которое имеет ребенок. Именно эта установка и рождает насилие в школе. И это насилие нарастает как снежный ком.

Вначале оно незаметно: ты перестаешь вести себя в соответствии со своей волей и начинаешь вести себя в соответствии с чужой волей – волей учительницы. А она ведет себя так, чтобы обеспечить качество образования – набить ребенка знаниями и навыками в как можно большем объеме.

Ее за это и аттестуют, и похвалят. Более того, и родители от учительницы ждут именно этого – чтобы ребенок был набит знаниями по самую макушку. Сделать это без насилия можно, но это требует колоссальных усилий и таланта. Вот и выходит: или сам приобретешь знания, добровольно, или тебя заставят, да еще и ногой придавят – для надежности.

Известный психолог, философ, социолог, ровесник века Эрих Фромм в своей работе “Иметь или быть” убедительно доказал, что отношение к образованию по принципу обладания – иметь больше знаний, приобретать знания как некое имущество, набивая ими голову, как корзину в супермаркете, – делает человека несвободным, заслоняет от него реальное бытие.

– Ну что вы, это слишком сложно, – заявляют начальники от образования разного уровня. – Перед нами конкретные задачи. Нам бы денег побольше – мы бы знаний побольше детям дали. Нам бы полномочия вернуть да учителей прижать, а то уж больно много себе позволяют. Если мы все это будем иметь, то будем и быть.

Эта непоколебимая позиция образовательной власти загоняет школу в ловушку, в которой без насилия не обойтись. Вот и весь Фромм.

Впрочем, не весь. Вот еще цитата: “Учебные заведения – это фабрики, производящие... упаковки со “всесторонними” знаниями, хотя сами они обычно утверждают, что их целью является ознакомление учащихся с выдающимися достижениями человеческого разума”.

Останутся ли добытые таким путем знания? Конечно, нет. Они даже не возникнут у большинства учеников, так же как они не возникли и никогда не возникнут у того мальчика, которому скотчем заклеили рот. Вот и получается, что большинство детей в школе – явная помеха нелепой установке на “повышение качества знаний”.

А тут другая новость: еще и стандарта не приняли, а уже закрывают школы, которые якобы не дают детям “качественного образования”. Дети в таких “некачественных” школах, оказывается, не читают положенное число слов в минуту, и арифметические действия выполняют медленно.

– Нам такие школы не нужны, – говорят. – Мы их закроем.

И закрывают. Спор о качестве образования уже перестал быть сугубо теоретическим.

Изменение содержания образования не просто ответ требованиям XXI века. Ведь это именно старое содержание образования заклеивает ребенку рот, это ему мешают дети, это из-за него учителя прибегают к насилию – иначе, мол, класс не удержишь. Вот цена лжи и фарисейства – сохранения и повышения традиционного “качества образования”, которое на поверку может выполнить эту задачу, лишь связав учеников по рукам и ногам.

Впрочем, учительница в том сюжете плакала, может быть, потому, что вдруг ощутила весь ужас, немоту и унижение человека с заклеенным скотчем ртом?

...А через три дня на другом конце света в школе грохнули выстрелы.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"