Новый “Детский Плутарх”

Издательство “ОЛМА-Пресс” решило возродить традиции “Детского Плутарха” и издать шеститомник Владимира Бутромеева “Всемирная история в лицах”. Пять томов уже вышли в свет, шестой, заключительный, посвященный знаменитостям XIX–XX веков, должен вот-вот появиться. Книги построены по принципу смешения жанров. Они сочетают черты учебника и хрестоматии. Краткие биографические очерки, написанные Бутромеевым, сопровождаются приложениями – фрагментами известных исторических сочинений и документов. Здесь и “Истории” Карамзина, Соловьева, Костомарова и Ключевского, и басни Эзопа и Крылова, и произведения Ломоносова, Екатерины II, Державина и Пушкина. Бросается в глаза практически полное отсутствие зарубежных источников, хотя в оригинальной части книги иностранным деятелям уделено не меньше внимания, чем отечественным. Тут и Адам Смит, и Давид Рикардо, и Гайдн, и Моцарт, и Данте, и Жанна д’Арк, и Бабур, и многие другие, а не только Пушкин, Суворов или Александр Невский. К каждому тому приложен список крылатых выражений и слов, вошедших в русский язык из данной эпохи. К сожалению, не указано, кому какое выражение принадлежит. Может быть, задумка в том, чтобы учителя давали ученикам задание с помощью книги попытаться определить авторство соответствующих высказываний? В томах, посвященных древнему миру и раннему Средневековью, есть также список греческих и латинских слов, вошедших в современный русский язык. Правда, автор книги почему-то считает латинскими и греческими по происхождению такие, например, слова, как “халиф” и “коран” (в действительности арабские) или “Барбаросса” (староитальянское). Или почему греческим считается словосочетание “Новый Завет”? И каким, греческим или латинским, является слово “мусульманство”? И какое отношение к этим двум языкам имеет слово “король”, происходящее от имени франкского императора Карла Великого? Примеры подобных неточностей можно продолжать и продолжать.

Хуже, однако, то, что очерки, написанные Бутромеевым, значительно уступают приведенным в приложении классическим образцам как в стилистическом, так и в содержательном отношении. Например, очерк о Рюрике и Вещем Олеге начинается с текста о происхождении славян, рассчитанного на уровень детского сада: “Восточнее германских племен и севернее границ Византии, между реками Эльбой и Дунаем, жили славяне. Они, как германцы, индусы, персы, греки и римляне, происходили из индоевропейской семьи народов. Когда-то их предки пришли в Европу с предгорий Гималаев. Славяне, по описанию древних историков, были высокого роста, стройные, с русыми волосами. Среди других народов они выделялись силой, выносливостью и смелостью”. И в том же духе на протяжении трех страниц, пока на сцене не появляется Рюрик. Интересно, а были ли славяне сильнее или храбрее, например, гуннов или германцев? И что дают эти общие фразы, которые летописцы обыкновенно применяют к своему народу? Тут уж надо было идти по одному из двух путей. Или подробно изложить то, что известно об ареале расселения славян в древности, об их прародине и прародине индоевропейцев (мало кто сегодня относит ее в предгорье Гималаев). Или ограничиться буквально двумя словами о появлении славян, норманнов и других народов на Восточно-Европейской равнине и сразу перейти к истории Рюрика и Олега. Предпочтительнее, на мой взгляд, второе. Ведь “Детский Плутарх” мыслится как дополнительное учебное пособие, биографическое по характеру представленного в нем материала. Значит, нет смысла подробно излагать здесь общий материал, с биографией героев книги прямо не связанный, и тем более на уровне куда более примитивном, чем в школьном учебнике. И зачем было подробно пересказывать летописные известия о Рюрике и Олеге, если в томе все равно приведены главы “Истории” Соловьева, посвященные тем же сюжетам. Надо было бы рассказать, что нового узнала наука о первых русских князьях со времен Соловьева, а не воспроизводить как достоверный факт абсолютно фантастическую легенду о славянском происхождении Рюрика, будто бы приходившегося внуком Гостомыслу. На том же уровне очерки и о других персонажах, в частности, о Дмитрии Донском, где мы находим лишь не слишком вразумительный рассказ о проведенных Дмитрием сражениях (хотя князь и не был полководцем), но практически ничего – о его личности.

О персонажах-иностранцах сообщаемые сведения порой просятся в раздел юмора. Вот что сообщается, в частности, о Гете: “Гете выхлопотал помощь брату Христины, и в благодарность за это она подарила ему свою любовь. По описаниям биографов, у Христины были золотистые волосы, розовые щеки, грациозный стан, пышные бедра, а нежные и чувственные губы “взывали к поцелуям”, и влюбчивый поэт предпочел эти качества простой горожанки вздыханиям великосветских дам”. Очевидно, у аристократок губы к поцелуям не взывали.

Борис СОКОЛОВ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"