А время кредита все-таки кончается...

Как уберечь подростка, находящегося на иждивении у государства,
от синдрома иждивенца?

Он из страны глухих. Весь мир для него – немое кино. Без гула городских улиц и звука собственного голоса.
Алеша не помнит, когда он узнал, что не такой, как все. Как и то время, когда исчезла мама (ее увезли в тюрьму) и брат с сестрой.
Трехлетнего Алешу доставили в Рославльскую школу-интернат для глухих и слабослышащих. И он прижился здесь. Спокойно и легко, будто нарочно родился для этой школы, где все устроено так, чтобы глухие дети могли не бояться становиться взрослыми.
Сегодня Алеше уже семнадцать, и он называет себя шакалом. Так и говорит: “Я как шакал”.
В минувшем году его возили в мамин дом, в поселок Остер, где она поселилась, обретя свободу, но детей возвращать не торопилась.
Признаюсь, я не встречалась с Алешей, и эта его история – взволнованный рассказ завуча школы Ольги Барбаковой.
Итак, он едет к маме: в гости, навсегда? О чем думает? Может, о том, что эта поездка даст ему возможность обрести семью, дом, любовь. Конечно, Алеша ждал всего этого там, где была мама: и тепла, и радости.
Чего ждала мама от взрослого парня... Если бы любила и помнила, сама бы кинулась искать.
Нетрудно представить себе, какой была эта встреча. Скупые слова, которых он все равно не услышал, и ни намека на совместное будущее. Как признался потом Алеша, мать ему не понравилась. Соседка и то лучше: и еды принесла, и смотрела с жалостью.
Он вернулся в свою одинокую комнату, что выделили в школе как старшему. Девятый класс позади, а пристроить парнишку пока не удается. Чистота у него, порядок, но вечерами тоскливо. Дети спят.
Ходил просил телевизор, а ему вместо желаемой игрушки совет: “Купи, у тебя же доллары есть”. Про доллары знают многие. Алеша сам рассказывает, мол, меняет пенсионные 300 рублей, чтобы жить потом в Америке или в Москве, а может, в Витебске...
Вот такая география. На его взгляд, доступная, потому и тело гирями накачивает, и вещи носит приличные, которые сам себе докупает на рынке. Всегда чистый, аккуратный и... беззаботный. По-прежнему на всем готовом. Привык, и его это устраивает.
В школе много дел, особенно у взрослых, ведь ребят здесь около ста, но его это не касается. Он ждет другой жизни, особенной, как в кино: красивой и сытой. Зачем же тратить себя? В одиночку выгоднее.
– Мы стараемся давать детям все, чтобы они не чувствовали себя обойденными. Глухой – еще не значит несчастный. Мы учим их с этим жить, – рассказала Ольга Николаевна. – Наши дети очень контактные. Когда кто-то приходит в школу, они радуются и говорят комплименты: “У вас красивое платье, прическа”. И ждут, читая эмоции на чужом лице. Если вы им улыбнулись – слов не надо, они знают, пришел друг, понимаете?
Слушаю ее и вспоминаю подобную школу в Великом Новгороде, где в музыкальном классе учат слабослышащих малышей. Я видела, как дети радовались, воспроизводя мелодию. Они были счастливы, потому что делали это, как все.
Мы не можем долго пребывать в изоляции. Нам нужен красочный мир образов, звуков и чувствований. Как утверждают психологи, люди с завязанными глазами, ушами, лишенные движений не могут долго пребывать в спокойствии. Они напрягаются, ждут хоть каких-нибудь ощущений. И если их нет, впадают в отчаяние.
Вот из-за чего горевала завуч Алешиной школы. Педагоги старались избавить ребят от переживаний по поводу своей немощи. “А вышло, – говорит она, – воспитали жуткого эгоиста. Надо же, шакалом себя мнит. Как он такой жить будет? Вот найдем ему скоро в заводском общежитии место, нам обещали. Но он работать не хочет. Просто беда...”
Говорят, есть много способов и тестов для распознавания типов людей. Чтобы понять, по какому принципу человек живет на свете, достаточно спросить, какую формулу он выбирает: я для этого мира или мир для меня? Отсюда и претензии к жизни. Сколько и почему она нам должна. А может, это мы ей задолжали? Помните, “хочу я в мир, не мною созданный, внести красивое, свое...” Если бы каждый из нас прибавлял миру “свое красивое”, то, по словам философа Николая Бердяева, мы бы стали продолжателями Боготворчества на Земле.
Правда, это относится к людям взрослым. “Пока ребенок мал, все отсчеты он ведет от себя. Родители существуют, чтобы его кормить и любить. Учителя – учить. Поля, леса и реки – ему принадлежать, – писал Леонид Жуховицкий. – У детей огромный кредит. О них заботятся, как о саженцах, не получая взамен ничего, но все же предполагается, что со временем на яблоне вырастут яблоки”.
“У тебя, Алексей, время кредита кончилось, – продолжает автор. – Теперь о тебе будут судить по плодам”. Эта фраза из книги “Счастливыми не рождаются”. Заметили, имена у наших героев совпадают. Впрочем, судьбы разные, возраст один – семнадцать лет, когда только начинаешь осознанное, взрослое движение по дороге жизни.
Каким ты на нее выйдешь? Человеком, желающим дарить себя миру и украшать его? Или одиноким, расчетливым шакалом, презирающим всех, кто спасал, кормил и старался объяснить, что жизнь такая дарована, что людей надо любить за то, что сегодня с тобой рядом и готовы поддержать тебя. А еще учили сердцем слышать чужую боль, тогда и своя не так страшна и обидна.
Что бы я сказала Алеше, если бы мы встретились? Наверное, то же самое. Разве что добавила: сейчас тебе есть кому помогать – своей маме. Она живая и одна у тебя.
Я знаю, как дети, растущие в детских домах, мечтают хоть раз увидеться с теми, кто их бросил. Я познакомилась с двумя братьями – Колей и Сашей, четырнадцати и двенадцати лет.
Когда-то, лет десять назад, пьяные родители забыли их в гостях. Ушли, а Колю с Сашей оставили, будто бы в магазин выскочили и скоро вернутся.
Всю ночь просидели ребята в подъезде, хозяева были под стать родителям – выдворили детей из квартиры, мол, сами дорогу домой найдете. А утром – милицейский “газик”, потом больница и школа-интернат, где, как оказалось, дожидались их две сестрички. Вот и вышло, что только в интернате и образовалась у ребят семья.
Как-то Колю приглядели гости из Америки, стали звать с собой, фотографии красивые показывали: дом, собака, машина.
– Не согласился я, – сказал Колька, – а мои как же без меня?
Четырнадцатилетний мальчик подрабатывает по ночам в интернате сторожем. Учителя дают ему возможность выспаться. На нем ведь трое в семье – дни рождения, подарки. Колька так и ведет себя, будто мужичок, всем видом показывая: он – опора.
– У меня мечта есть, – оглядываясь на дверь, прошептал он. – Летом сбегу, разыщу отца и мать.
Я ждала слов о планах на будущее. Но он молчал. И я поняла: не было никаких планов, только одно желание – увидеть, а дальше он разберется сам. Жизнь длинная и разная, главное, каким ты в ней захочешь быть.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"