Елена Камбурова: «Жизнь каждого человека очень сильно зависит от того, какие песни он слушает»

Народная артистка России Елена Камбурова, руководящая сегодня театром Музыки и Поэзии, – одна из легенд отечественного песенного жанра. Ее пение – это искусство, представляющее синтез музыки, поэтического слова и вдохновенного актерского творчества. Сегодня она у нас в гостях.

С тех пор как я начала петь и до сегодняшнего дня характер моего творчества вряд ли претерпел особенные изменения. Например, в начале 80-х я исполняла песенный цикл В.Дашкевича на стихи Маяковского, который очень любила, и с годами вновь возвращалась к фрагментам из этого цикла. Бывало, что в мой репертуар попадали некие случайные вещи, с которыми я тут же расставалась и никогда уже к ним не возвращалась. Но это было начало, когда я еще могла ошибаться. А уже потом песни, которые приходили, никогда больше не уходили (я лишь на время могу с ними расстаться). Так что мои “направление”, “дорога”, “лицо” все те же.

По какому принципу я выбираю свой репертуар? Вот я беру какую-то песню, и поначалу кажется, что она вроде не моя, но начинаешь прислушиваться к ней, ворожить, что-то придумывать – и уже так не кажется. И получается, что мое – все, в чем есть какая-то важная суть, когда есть про что, когда это интересно выражено, когда это может стать монологом, диалогом – словом, все, кроме того, что построено на невежественном и грубом попсовом мышлении. Вот это действительно не мое.

А во всем остальном я не ставлю себе никаких рамок. Если мне хочется петь моцартовские песни и если в них я себя хорошо чувствую, то с удовольствием буду их петь. Или вот, например, я давно хотела спеть “Песни и пляски смерти” Мусоргского. У нас их исполняют лишь филармонические певцы. Но поют чисто вокально, не выявляя театральную и драматическую суть. А вот Шаляпин когда-то пел их гениально, соединяя музыкальное прочтение с абсолютным актерским решением. Цикл на стихи Маяковского и мандельштамовский цикл, а также “Реквием” Ахматовой – все это требует тонкого соединения актерского творчества с музыкальным. Из аналогичных работ последнего времени – песня Высоцкого “Дом”. Помню, что на первых репетициях я была в полной растерянности: просто не знала, как к этому подступиться. И никто тебе никогда не подскажет, как это надо сделать: подсказчик один – песня.

А вообще я выбираю для себя только то, что, как говорится, ложится на душу. Но всех авторов моей афиши объединяет одно: они – истинные поэты. Ну а тема моих песен – сама жизнь, космос этой жизни, и от меня зависит только решение, как именно я это сделаю.

Мне предлагают огромное количество песен, почти каждый день приносят новые кассеты для прослушивания, но очень мало действительно интересного и чисто поэтически, и музыкально. Для меня же очень важна интонация, которая, совпадая со стихами, поднимает их, давая им крылья, – иначе зачем тогда музыка? А представители авторской песни, к сожалению, часто приземляют чужие стихи, которые без их музыки и интереснее, и объемнее. В соединении же с примитивной мелодией они уничтожаются. Вот вам пример – стихи Арсения Тарковского “Только этого мало”, озвученные Софией Ротару. С моей точки зрения, стихи эти оказались абсолютно уничтоженными.

С другой стороны, музыка сокращает расстояние от стихов до сознания зрителей. Это все равно что просто прочитать пьесу или увидеть ее на сцене. То же самое и в песне.

Даже сегодня, когда так трудно с гастролями, я очень много езжу по стране. Только что вернулась с Дальнего Востока... Зритель – это последнее звено, замыкающее круг “поэт – музыкант – исполнитель – зритель”. Все лучшее, что может быть в зрителе – его дыхание, его настроение, его фантазия, его благородство, – вплетается в ткань песни. Ведь песня – живое существо, абсолютно оживающее в зрительном зале. И невозможно представить себе, что я точно так же, например, смогу спеть свой концерт в пустом зале. И на репетиции я ведь тоже один человек, а на спектакле – другой. Это значит, что влияние зрительного зала огромно. Ведь концерт – это наше свидание с ним. И очень часто зритель превышает мои ожидания, когда он вдруг оказывается необычайно талантливым и его энергия и фантазия дают вспышки моей энергии и фантазии.

В самом начале своего пути, в первой половине 70-х, у меня была ориентация лишь на молодежь моего возраста. Я считалась молодежной певицей, да и сама думала, что зрелым людям меня не понять. Проходило время, менялось само студенчество, которое к 80-м стало абсолютно другим, а сейчас, к концу 90-х, имеет в большинстве своем попсовое мышление. Хотя молодые и сейчас приходят на мои концерты и многие являются их постоянными слушателями.

Вообще для меня идеальный зритель тот, кто прекрасно меня понимает, – понимает, что, почему и как я пою, который в состоянии мне сам что-то подсказать. Во всяком случае, я знаю определенно: трудно в моем зале находиться человеку с грубым сознанием. Но бывают, например, люди, которые могут и не понимать смысла, но способны кожей чувствовать мою интонацию. Приходят на концерты и дети, которые слушают меня с огромным вниманием.

Многие считают мои песни печальными и спрашивают, насколько в них отразилось мое понимание собственной жизни. Вот если бы была возможность прожить две жизни и сравнить эту мою жизнь с какой-то другой, то я более четко могла бы понять, какая она была на самом деле, моя жизнь. Дело еще и в том, что только по прошествии какого-то времени более точно осознаешь и понимаешь, каким ты был. Вот сейчас я могу сказать о своем детстве и юности более четко в отличие от последнего периода, который мне достаточно трудно и анализировать, и понимать. Все видится на расстоянии. Знаю, что в детстве я очень многие вещи воспринимала в сумеречном свете, много грустила, плакала. В детстве у всех нас мало юмора. А сейчас палитра моего взгляда на жизнь изменилась. Я научилась каким-то новым вещам – например, видеть себя со стороны, что очень полезно, потому что многие кажущиеся тебе драмы на самом деле не драмы, а так, неприятности, и вообще все относительно.

Но самое главное, как я предполагаю, через какое-то время я пойму о себе одну важную вещь: что все-таки я была во многие моменты жизни очень счастлива и эти моменты принадлежали именно сцене. Да, были мгновения, когда я чувствовала, что лечу над залом... У поэтов и музыкантов (я ведь среди них) есть эта возможность полета. Почему я и считаю, что в здоровом обществе каждый человек должен петь. Чтобы ощутить радость парения. И именно потому должно существовать огромное количество самодеятельных хоров. А наши люди сегодня перестали петь! Нет, не обязательно для того, чтобы тебя все слышали. Но петь – надо. Это свойственно человеку. Это его поднимает, это дает ему совершенно особое ощущение действительного счастья.

Еще хочу сказать вот о чем. Это очень важно, какие песни слушают люди. Я убеждена: от того, какие песни слушает каждый, принимая их душой и сердцем, очень зависит его жизнь на земле.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"