СИМОН СОЛОВЕЙЧИК. СТАТЬИ ДЛЯ СВОЕЙ ГАЗЕТЫ
Школа или фабрика абитуриентов?
Среди всех проблем нашей школы есть одна самая важная и самая трудная. От нее зависит счастье и несчастье очень многих детей – сотен тысяч, если не миллионов.
Проблема заключается вот в чем. Нынешняя школа в сталинские времена была выстроена как школа подготовки в вуз. Развивающейся стране нужны были свои инженеры; вот и были приняты постановления, по которым школа превратилась в долгосрочные курсы по подготовке в институты и университеты.
Поэтому-то и считается, что у нас образование самое сложное и лучшее в мире, хотя сложное – вовсе не значит лучшее.
Просто наши школы стараются подготовить всех для вузов, а в других странах средние школы такой задачи перед собой не ставят. Обычно среднюю школу, девять или одиннадцать классов, заканчивают все (всеобщее образование), а потом год или два некоторые из этих ребят учатся в специальных классах – готовятся к поступлению в высшее учебное заведение.
Мы же всех учим одинаково, как будто все поступят в вуз. Но это же не так. Все не поступят, все не собираются поступать. Многим высшие учебные заведения не по уму, а теперь и не по карману. Не каждый студент может сам заработать себе на жизнь, и не каждая семья может 4–5 лет содержать студента.
Но, скажете, что ж тут плохого? Ходит парень в школу, сидит на уроках. Так или иначе развивается. И всю жизнь будет гордиться: у него среднее образование. По числу среднеобразованных людей мы, наверное, на одном из первых мест в мире.
И вот тут-то и начинается спор. По мнению многих людей, ничего страшного в такой системе нет. Мы так учились, и они пусть так учатся. Но мы-то, те, кто пишет статьи и кто в министерствах решает судьбу образования, – мы все окончили школу приличную, иначе не могли бы поступить в институты, а потом попасть в министерства и стать министрами. Мы понятия не имеем о том, что творится в душе почти взрослого шестнадцатилетнего человека, который изо дня в день должен таскаться в эту школу, не улавливая ничего из того, о чем говорят на уроках. Мы не понимаем, что происходит с человеком за эти долгие годы ничегонеделания в школе. Мы утешаем себя, что так было всегда. И во времена Ушинского так было.
Ученик ходит в школу, но не учится. Учитель приходит в класс, но учить не может.
Я утверждаю, что если в классе хотя бы треть детей не собираются поступать в институт, сдавать вступительные экзамены или хотя бы получить приличный аттестат, – такой класс учить невозможно. Ну просто невозможно, и все. И все попытки измерить реальную успеваемость учеников показывают, что она находится где-то около цифры 30. Действительно, учатся не более 30 процентов детей! Школа превращается в огромную туфту. И никто ничего не может с этим поделать.
Что же делать? Может быть, закрыть глаза, успокоиться на мысли: не нами заведено, не нам и ломать? Можно успокоить себя и тем, что сейчас появились элитарные школы. И таким образом происходит естественное разделение на способных к высшему образованию и не способных. Но тогда и в нашу страну придет это образовательное несчастье: все способные окажутся в элитарных школах, а общеобразовательные бесплатные обычные школы будут постепенно превращаться невесть во что. Школа, из которой вымываются лучшие учителя, а главное – лучшие ученики, неминуемо хиреет, если только во главе ее не поставят выдающегося педагога.
Над этой проблемой бьется весь мир. В большинстве стран уже случилось то, что нам только угрожает: там хорошее образование дают частные школы, а в общеобразовательной занятия идут на крайне низком уровне. Вот эти школы и сравнивают с нашими и говорят потом, что наше образование лучше. Но при этом умалчивают, что оно, это лучшее образование для немногих в классе, дается ценой унижения для многих – для тех, кто не способен воспринять почти вузовскую программу.
Вот это унижение мы и сбрасываем со счетов, не принимаем во внимание, как будто его нет.
Но унижение, испытанное в юности, унижение, через которое проходят 3/4 вырастающих людей, никогда не забывается. Мы прячемся за спинами отличников, мы кричим на всех углах о победах наших детей на олимпиадах, мы гордимся тем, что наших ученых охотно приглашают в американские университеты. Как бы само собой получается, что наша школа – лучшая в мире. Но может быть, уточнить? Может быть, у нас лучшие в мире отличники?
Но отличники и медалисты – это лишь малая часть школы.
Проблема эта всемирная. Здесь великое противоречие между тем, что образование в наше время необходимо каждому, и тем, что школа не способна каждому его дать.
…Мы видим школу как школу успешных детей, поступающих в вуз, но не будем забывать, что это и школа будущих преступников. Каждая программа, которую не могут осилить дети, убивает чье-то достоинство, увеличивает шанс для роста преступности. То, что в вузах вводится стандарт, можно понять – в вузы идут по желанию, с отбором. Да и то сколько народу отсеивается.
Другое дело школьный стандарт для ребят, которые не в силах его освоить. С ними что делать? С ними как быть? Введите стандарт, и всякая уважающая себя школа начнет отделываться от слабых детей, не способных этот самый стандарт осилить. Вот где преступление-то!
…Десятый раз, вздохнув, спрашиваю себя, что же делать.
Попробую ответить так: самое легкое, не требующее никаких материальных затрат, – это просто помнить, что подготовка в вуз лишь одна из целей школы, что школа готовит в вуз лишь меньшую часть учеников, а другая, более значительная часть детей все-таки существует на свете, все-таки для чего-то они ходят в школу. Все-таки им жить.
«ПС», № 85, 1996 г.