ДОМАШНИЙ АРХИВ

«Мы не имеем права беречь себя...»

Дмитрий Сергеевич Лихачев однажды заметил, что ни один из типов, созданных Пушкиным, Гоголем, Толстым, не исчезает не только из русской культуры, но и из русской жизни. Они появляются в каждом поколении.
Я вспомнил об этом, когда читал переписку князя Александра Щербатова со своей невестой княжной Софьей Васильчиковой*. Минутами мне казалось, что я читаю письма Андрея Болконского и Наташи Ростовой.
Любовь, горькие испытания, разлука – все как в «Войне и мире». (Только у Л.Толстого война с французами, а тут  – с японцами, 1904–1905 годы.) И все те же героические и чистые натуры! Щербатов  – Болконский во всем, особенно в образе своих мыслей. Соня Васильчикова  – Наташа и душой, и характером, и даже обликом.
От нас юных князя и княжну отделяют сто лет. Столько же лет отделяло их от героев Толстого. И вот думается: пройдет еще сто лет, и нашим потомкам будет явлена из небытия переписка кого-то из тех, кто, быть может, живет сейчас где-то рядом с нами. И люди узнают в них вечных Андрея и Наташу.
Еще несколько примечаний. В письмах Соня называет своего жениха Олегом  – так звали Александра Щербатова родные и близкие. На момент написания писем 23-летний князь находился на флагманском крейсере «Россия» в зоне боевых действий на Дальнем Востоке, а Соня Васильчикова  – в Петербурге.
Переписка молодых людей чудом сохранилась и недавно обнаружена в Российском государственном архиве древних актов. Издание писем подготовили Александр Федоров, Инна и Дмитрий Меньковы. Низкий им поклон!

Софья Васильчикова – Александру Щербатову. 1–4 июня 1904 года
Олег, голубчик, я знаю, что если когда-нибудь вызовут охотников на самое опасное дело, то ты отзовешься. <…> Но, ради Бога, не бросайся, не делай ничего отчаянного… Вспомни меня в эти минуты, и вспомни, что ты не можешь так свободно распоряжаться своей жизнью, как раньше, когда ты принадлежал только сам себе. <…> Ты ведь говоришь, что ты весь мой, значит, и твоя жизнь немножко моя.

Александр Щербатов – Софье Васильчиковой. 13 июня 1904 года
Итак, с сегодняшнего дня, Моя Соня, начинаю снова свои ежедневные обращения к тебе. <…> Я не верю, что эта война закончит все. Нет, скоро будет другая и третья, и в этих войнах флот может сыграть великую роль в смысле уменьшения кровопролития. <…> Ты знаешь, со всеми здешними событиями, треволнениями и т.д. как-то ужасно чувствуешь себя далеко от всего любимого, домашнего. <…> Ты не огорчайся тому, что я написал. Ты знаешь, что я тебя люблю.

Софья Васильчикова – Александру Щербатову. 14 июня 1904 года
Дорогой Олег.
С сегодняшнего дня мы принимаемся за работу, начнем кроить белье, резать бинты. <…> Предводитель дворянства спрашивает, не согласны ли мы принять раненых офицеров и солдат для поправления здоровья. <…> Я так обрадовалась, что просто задрожала и чуть не заплакала. Я буду так за ними смотреть, всю душу на них положу! Какое счастье будет ухаживать и присматривать за нашими милыми солдатами!

Александр Щербатов – Софье Васильчиковой. 30 июня 1904 года
Моя Соня! Мне как-то особенно приятно и радостно писать сегодня Моя. Получил твое письмо, где ты пишешь, чтобы я помнил, что моя жизнь хоть немного, но принадлежит тебе, чтобы я себя берег. Но, Соня, ты не права, и… моя жизнь не немного, а целиком принадлежит тебе. Из людей никому я принадлежать не буду, кроме тебя. Но в данную эпоху я принадлежу не тебе и никому. Прежде всего Вера и Отечество. Ты не хочешь, чтобы я был другой, и я не могу стать другим. Если я стану другим, то поверь, что я к тебе на глаза не покажусь никогда. Как тебе это объяснить? Тут все связано вместе. Если я не удержусь целиком на одной высоте, то я упаду во всем. <…> И, наконец, сравни – тысячи тысяч идут сюда запасных – бросают семьи, детей беспомощных, жен и идут. Берегут они себя? <…> Мы – мы баловни судьбы, мы не имеем права роптать, жаловаться. Мы не имеем права беречь себя.

Софья Васильчикова – Александру Щербатову. 16 августа 1904 года
Дорогой Олег.
Только что прочитала в «Новом времени» подробное описание боя, и под впечатлением всех этих ужасов мне так захотелось с тобой поговорить, что я сейчас же схватилась за перо. У меня были все время слезы на глазах и губы дрожали, пока я читала, через что вы прошли,  – подумать, что ты был в этом аду!!! <…> Я уже давно приучаю себя к терпенью. <…> Я еле пишу, такие сладкие пальцы – все утро я провозилась у плиты над вареньем и потом в больших глиняных горшках приготовляла наливку – это настоящее священнодействие (семья Васильчиковых готовила продукты к отправке в госпитали и на фронт. – Д.Ш.). Мама над всем наблюдает, возни масса, и в результате так измажешься в вишневом соке, что потом это еле отмывается – но зато как вкусно!!! Жаль, что тебе нельзя послать, ваша кают-компания наслаждалась бы и оценила, какие мы хорошие хозяйки.

Александр Щербатов – Софье Васильчиковой. 21 сентября 1904 года
Дорогая Соня.
<…> Я ощущаю в себе силы горы перевернуть; особенно после боя я увидел, что я создан, более чем кто-либо другой, для трудной морской карьеры. Не рисуясь, я выдержал весь бой на верхней палубе, чего не сделал ни один другой офицер, после боя я был меньше всех потрясен, я исполнил самую страшную и тяжелую обязанность пересчитывания убитых.

Софья Васильчикова – Александру Щербатову. 12 октября 1904 года
Дорогой Олег.
<…> На днях я сделала интересное открытие, нашла в шкапах библиотеки целый ворох старых писем – переписка отца и матери папа, письма разных членов семьи к нашей общей прабабушке Щербатовой. Удивительно интересно, и все эти дни я их читала. Между прочим, там описывается свадьба папа и мама, потом тетя Вера Мейендорф объявляет прабабушке Щербатовой мое рождение. <…> В других письмах она с восторгом говорит о помолвке твоих родителей. <…> Позже говорится о каком-то ребенке, вероятно, это ты появился на свет Божий.
<…> Может быть, когда-нибудь и наши письма будут читать, равнодушно обсуждать то, что для нас теперь так важно, и думать то же, что и я, перечитывая старые, поблекшие листы. Грустно это!!
Твоя Соня.

Александр Щербатов – Софье Васильчиковой. 13 января 1905 года.
<…> Мне хочется уйти в море, не получать газет, ничего не знать, что делается в России, чересчур уж неприятно про все это читать и слышать, а там в море хорошо. <…> Я тебе собираюсь на днях прислать целую серию фотографий, но с условием, чтобы ты их хранила, ибо я себе другую серию делать не буду, так как полагаю, что, когда мы поженимся, все равно эти фотографии будут общими.
Твой Олег любящий.

Софья Васильчикова – Александру Щербатову. 24 января 1905 года
Дорогой Олег.
<…> Я все больше и больше убеждаюсь, что у меня никогда сил бы не хватило быть сестрой милосердия – я слишком принимаю все к сердцу, слишком мучаюсь и слишком хочу помочь! Я думаю, что нужно быть гораздо холоднее и безучастнее к страданиям других, чтобы быть в состоянии выдержать! <…> Я не знаю, вспоминаешь ли ты это время в прошлом году? Неужели год прошел, целый год, что мы не виделись? <…> Помнишь, когда мы прощались, ты положил руки мне на плечи, посмотрел мне в глаза и спросил: «Ты меня не забудешь?» И вот я теперь тебя спрашиваю: «Ты меня не забыл?»

Александр Щербатов – Софье Васильчиковой. 8 февраля 1905 года
Дорогая Соня!
<…> Я убежден, что эти беспорядки  – пустяки в сравнении с тем, что будет впоследствии. <…> Соня, в такую эпоху нельзя, нельзя мечтать о личном счастии, пойми, нельзя. <…> Наступают времена такие, когда мы все будем перед смертью стоять. Чтобы победить на всех поприщах, надо не бояться смерти. <…> Мысленно всегда с тобой.
Твой Олег.

Софья Васильчикова – Александру Щербатову. 16 февраля 1905 года
<…> И я не могу согласиться с тобой, что жизнь, полная лишений и опасностей, предпочтительнее спокойной и счастливой. Ни за что не могу согласиться. Я теперь стараюсь терпеливо переносить все беспокойства и неприятности, потому что надеюсь, что в будущем Бог вознаградит и пошлет нам безмятежное счастье хоть на одну часть нашей жизни. А желать лишений, скитаний по всему миру, трудностей, опасностей, волнений… – да это было бы безумие!! Всякой женщине столько в ее жизни приходится переносить, что хватит и того без прибавки. <…>

Послесловие

Олег вернулся с войны героем. 1 июля 1907 года в Адмиралтейской церкви Санкт-Петербурга состоялось венчание князя Александра и княжны Софьи. В 1912 году князь вышел в запас и стал предводителем дворянства Николаевского уезда Самарской губернии. 5 апреля 1915 года он внезапно скончался в возрасте 33 лет.
Княжна Софья осталась одна с четырьмя дочерьми. В конце 1917 года, спасая детей, она эмигрировала. Скончалась в 1927 году. Похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев де Буа.