ТЕРРИТОРИЯ РИСКА

След от ремня...

В школе по детям видишь: редкие родители не дают детям подзатыльника, не шлепают, относятся к ребенку бережно. Казалось бы, какое школе дело до того, что происходит в семье? Но в том-то и дело, что некомфортное эмоциональное состояние сказывается на поведении ребенка в школе и его учебе. Ему очень трудно включиться в учебную деятельность, сосредоточиться на чем-либо, кроме своих переживаний. Разговариваешь с детьми и слышишь:

«У мамы теперь новая семья, новый сын, я ей больше не нужен… Меня вчера выпороли – я съел все конфеты… За двойку, мне сказали, в следующий раз убьют… Папа запирает комнату на ключ, пока я не выучу все уроки… Мне говорят, что я корова бестолковая, опять не так положила мыло в ванной».

На днях у нас начальная школа писала «пробный ЕГЭ», уж не знаю, почему так назвали краевой мониторинг обученности, но все были на взводе весь последний месяц – учителя, родители. Как же, тесты, шкалы – основа для рейтинга школ района! Дети ревели уже перед дверью в класс: «Меня дома изобьют, если что». И это «если что», разумеется, происходит: девочка-хорошистка, скованная страхом, пишет на двойку. Вот уж настроили так настроили!
Мы в этом году разработали с детьми психологический курс подготовки к ЕГЭ. Сидели создавали «Правила приручения ЕГЭ», ребятам было интересно. И все же это построение оказалось хрупким сооружением перед натиском страха.
У девочки на шее след от ремня. Так папа отреагировал на просьбу учительницы позаниматься с дочкой, которая «тему не понимает». Другой, наоборот, включается, педантично «занимается» с ребенком математикой: по два часа в день изводит дочь оскорблениями, рвет тетради и стучит кулаком по столу.
Многим детям очень трудно в семье. И тем, кто брошен на весь день до позднего вечера, и тем, чей каждый шаг контролируется. Суть обеих крайностей одна: с ребенком совершенно не считаются, его личность в расчет не берется, его мнение никого не интересует. «Будешь заниматься музыкой… я записала тебя в шахматы… ты должен стать спортсменом» – и точка. И попробуй возразить, если тебе только 7 или 10 лет.
И вот девочка-третьеклассница рассказывает мне о своей «ненависти» к музыке, о нежелании ходить к «воскресному папе», о том, что мама кричит на нее каждый вечер «ни за что». Предлагаю поговорить с мамой – в ответ: «Что вы, если она узнает, что я об этом рассказала, тогда уж точно будет “за что”».
Что могут сделать педагоги, психологи? «Права ребенка» висят в вестибюле каждой школы, а традиции отношений взрослых и детей всегда под рукой, крепко сидят в подсознании каждого. Недавно коллега из Ачинска делилась впечатлением: «Предлагаю родителям обсудить «Права ребенка», а они на меня зверем смотрят: не ваше, говорят, это дело».
В конце года дети писали сочинение «Как сделать маму счастливой». Представления о мамином счастье в основном сводятся к хорошим отметкам, послушанию и выдающимся достижениям детей. Наиболее лаконично звучало: «Мама будет счастлива, если я всегда буду делать то, что она хочет».
Почему родители не могут принять детей такими, какие они есть? Любить просто за то, что они – их дети?