Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №13/2006

Первая тетрадь. Политика образования
Симон СОЛОВЕЙЧИК
статьи разных лет
часть первая

«Учительская газета», 1984 год, 7 октября
 

Успенское, среда

…Пока мы разговаривали с директором Александром Лукичем Акобия, он казался мне строгим, если не суровым человеком. Когда же я осторожно спросил о нем у его учеников, они сказали:
– Александр Лукич? Ой, он такой веселый! С ним всегда так весело! – но, спохватившись, добавили: – Мы его очень уважаем.
Хорошего учителя дети никогда не выдадут ни начальству, ни корреспонденту, никому.
В Успенской школе учеников вот сколько: в восьмом классе – 7, в седьмом – 5, в шестом – 6, в пятом – 5, в четвертом – ни одного, в третьем – 3, во втором – 8 и в первом – 8. Сколько всего – посчитайте сами. Классный журнал показался бы городскому учителю курьезным: правая страница густо заполнена записями пройденных тем и ничем не отличается от любого другого журнала в стране, а на левой – только пять строк сплошных отметок. Кажется, все педагогические желания и мечтания исполнены в селе Успенском: каждого ученика вызывают каждый день и на каждом уроке, и никто из детей не прогуливает, и никто не списывает (не у кого списывать), не подсказывает, и до каждого доходят руки, потому что иного подхода, кроме индивидуального, тут и быть не может. Добавьте к этому, что у директора глаза удивленно открылись, когда я спросил, не перегружены ли учителя писанием бумаг – ничего они не пишут, кроме поурочных планов, и об инспекторах в роно говорят чуть ли не с восхищением – опытные, умные люди, всегда помогут, и о заведующем роно, Анатолии Алексеевиче Варфоломееве, заслуженном учителе, тоже самые лестные отзывы – болеет, говорят, за дело, и ни в чем у него отказа для школы нет. А если учесть, что Успенская школа решительно ничем не знаменита, и все допытывались, отчего сюда корреспондент приехал, есть ведь и получше школы в районе, – если и это учесть, то получится абсолютно чистый эксперимент: кажется, будто в таких идеальных условиях восемь успенских учителей должны из своих сорока с небольшим учеников сделать едва ли не Эйнштейнов. Что им мешает? Ни-че-го.
А не получается. Здесь, в этой удаленной и очень дорогой школе (больше трехсот рублей в год стоит обучение одного ребенка в Успенском), – здесь-то и открываются истинные трудности педагогики наших дней.
Из сорока с небольшим учеников школы примерно пятнадцать учатся хорошо, причем директор ручается за каждую четверку: при любой контрольной эти отметки будут подтверждены, и никто из хороших учеников двойки не получит ни за что. Ребята, рекомендованные школой в девятый класс, и там учатся хорошо, а если поступают в институт – то и в институте они не последние.
Но за тройки школа ручаться не может.
Троек, собственно говоря, стало две. «Может, степени ввести? – недоумевает директор. – Тройка первой степени, тройка второй...» Одна тройка – если не вытянул на четыре. Знает, но четверку ставить нельзя, и в Успенском такой четверки не поставят. Другая тройка – когда ничего ученик не знает и знать ничего не хочет... Вот что не удается даже в этих, казалось бы, идеальных условиях: не удается всех детей до одного приохотить к учению. А заставлять учиться – здесь это особенно хорошо видно – бесполезно. Это все давно известно, но в больших школах всегда остается сомнение: может, немножко поленились учителя? Может, руки не дошли до каждого? Или коллектив некрепкий, или еще что-нибудь мешает? А тут, повторяю, ни-че-го, и все равно не могут всех научить.
Что только они не пробуют! И на семью жмут, и общественность привлекают (иногда получается), и, бывает, по два учителя садятся с обеих сторон мальчишки – занимайся! А он стол выталкивает перед собой ногами, подбегает к печке-голландке и головой по железу бьется: «Не буду! Не буду учиться!» «Да что ты, миленький, что ты! Иди!» – говорят ему оторопевшие учителя.
Мальчишке объясняют, что учиться нужно, а он смеется: зачем? В ПТУ его уже записали. Хотя там, в ПТУ, сейчас сложное оборудование, тренажеры, как у космонавтов, и совсем не просто там учиться, но вот что получается: при переходе из второго класса в третий надо показать какие-то знания, и из третьего в четвертый, и так далее, и лишь на самом важном переходе из школы в профессиональное училище – никаких знаний от ученика не требуется. Разумно ли это? Ведь как правило, бездельник в школе остается бездельником в училище, а потом – бездельником за рулем трактора. И трудная мысль приходит в голову: а может, мы слишком забежали вперед? Ну если мы не умеем еще научить решительно всех, то зачем же всем давать свидетельства и аттестаты? Ведь реальный уровень образованности от этого не поднимается ни на одно деление – только бумажный уровень становится выше, да стирается грань между образованным человеком и необразованным – в пользу необразованного.
Это с одной стороны. А с другой: если внешние стимулы не действуют, то тем более надо думать о внутренних стимулах, об умении увлечь детей, развить их сознание с первого класса. Но методика принуждения разработана у нас куда лучше методики увлечения, да и сознание учителей всеми надшкольными сферами больше на принуждение направляется, хотя бравое правило «не можешь – научим, не хочешь – заставим» в школе не работает, не действует.
Можно по одному пути идти, или по другому, или по всем путям сразу, но нельзя, чтобы считалось, будто школа может научить всех. На самом деле она пока что не может этого.

…Семья! Семья! Семья! Больше, чем работают в Успенском, работать невозможно, но с оставшимися трудными учениками школа ничего не может сделать. Хотя самые плохие ученики, окончив школу, прибегают к своим бывшим учителям, сидят в коридоре и даже на уроки просятся, хотя дети любят своих учителей и свою школу, все же перебороть дурное влияние семьи, низкую нравственную культуру она не может. В состязании хорошей школы с трудной семьей школа пока что проигрывает. Что сказать трудным родителям, как их увлечь воспитанием своих детей – неизвестно. И сердятся учителя, и, как бывает в таких случаях, говорят, что стало невозможно работать – у многих родители пьют, и дети приходят в школу недобрые, обозленные, трудно с ними, и оттого, что их мало, – еще труднее, потому что в маленьком классе учитель больше зависит от настроения детей.
Здесь только и видно воочию, в селе Успенском, как связаны в один узел школа и жизнь. И школа хиреет и страдает, если нет вокруг хорошей жизни, и жизнь достойную никак без школы не построишь.

Мы вышли из школы. Пора было по тому же гололеду ехать в Великие Луки. Я огляделся. Низкий серый заборчик, сад под редким снегом, старенький школьный дом на бугре… Есть школы – приедешь, и тебе сразу отличников выставляют; и есть – где отличниками гордятся, конечно, но больше о двоечниках вздыхают. В Успенском учителя так близки к детям, что каждый неудачный ребенок для них – собственное горе, и оттого со страстью ждут они хороших новостей и перемен.
Маленькая школа, малюсенькая, а какое напряжение в ней, а? Как стараются люди, как бьются, как горюют, когда не получается, и как надеются на лучшее, на труд свой надеются и на свою страну...


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru