РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА 
МАЛЕНЬКИЙ ТРАКТАТ 

Вот так мы и жили весь год – ждали лета. Скучали без него, вспоминали, листали альбомы фотографий. Но лето – это ведь так просто: главное, его дождаться – и вот оно уже рядом. Как же давно нам его не хватало!
Но в июне – дожди и ремонт, пока дети на даче. В июле – суета и отпуск. А теперь оказывается вдруг, что мы прожили большую его половину. И остался лишь август.
Зато август – самая вкусная на запах и цвет частица лета. Значит, пора остановиться и не спеша насмотреться на цветы и небо, на детей, друг на друга. И запомнить все, чтобы потом было легче ждать.

Я видел, чувствовал и знаю!

Летняя четверть – самая длинная, самая важная. Можно успеть прожить целую жизнь: сбежать с горы, поваляться в траве, услышать, как гудят провода, покидать в реку камешки

На любом уроке не обойдешься без фразы: «Вы знаете, что...» И далее что-то совершенно, с нашей точки зрения, очевидное. Например, что железная кружка нагревается быстрее фарфоровой чашки. Оперевшись на это «знаете», объясняешь дальше, потому что ни один из тридцати не сказал: «Нет, не знаю». И только на индивидуальном занятии обезличенное «знаете» превращается в «знаешь?» и требует конкретного ответа.

Хорошая семья, воспитанная, благоразумная девочка. Изучаем теплопроводность. «Ты же знаешь, что гвоздь нагревается быстро – не удержишь в руках?» Молчание. И тут начинаю спотыкаться я. Гвоздей дома нет. Тем более девочка никогда не держала их в руках. «А деревянной палкой, – продолжаю, – можно долго ворошить угли костра». И осекаюсь – костров жечь ей не приходилось. «Хорошо, – говорю, – а горящая спичка совсем не горячая». И опять осечка. В доме есть электрозажигалка. Спички давно не покупают. Переходим на чай и обнаруживаем, что железные кружки давно вышли из обихода ее семьи, а фарфор уж просто не с чем сравнивать.
Во всех учебниках физики есть рисунок падающего пассажира в резко останавливающемся автобусе. Риторический вопрос: «Видела?» Хорошая девочка виновато улыбается. Две машины у ворот тут же всплывают в моем сознании. Ну да! Конечно же! Она никогда не ездила в пустом вагоне метро.
Что делать? Вместо строгой «физички» надо становиться этакой Мэри Поппинс. Приношу гвозди, спички, свечку (у-у! восторг какой!), запираем дверь от мам-пап, обжигаем пальцы, размазываем пепел по щекам, лупой прожигаем бумагу на подоконнике (след, след-то на импортной краске!), делаем вертушку из бумаги и – на, держи ее плоскогубцами. А хорошо бы еще забраться на крышу, посмотреть закат (это преломление света, девочка моя!), сделать из иголки компас, принести в комнату таз с водой (о! лужи на паркете!), определить, почему утром луч солнца падает прямо на подушку. Что за хулиганская наука эта физика!
Всем известно определение материальности мира, что дан нам в ощущениях. А если не дан? Мир, в котором отключение горячей воды становится катастрофой, а пальцы знают только кнопки мобильника, потерян для наших чувств, а значит – и знаний. Чужой, непонятный, страшный, сложный. А ваша физика – отстаньте, пожалуйста! Лучше кино про ведьмочек и их дешевые чудеса.
В школе можно научить читать, считать и писать. А прожить жизнь: поваляться на земле, услышать, как гудят провода, увидеть, что можно (можно же! водомеркам, например) ходить по воде, – нельзя. Летняя четверть – самая длинная, самая важная. Учиться – не значит сидеть за книгой. Учиться – значит попробовать сбежать с горы (трудно остановиться, не правда ли?), покидать в воду камушки, ловить кораблик (из чего он?) в быстром ручье. Обязательно есть печеную картошку. А еще лучше вырыть ямку под костром, завернуть в листья рыбку...

– Мама! Мама! – восторгу пятилетнего сына нет предела. – Ты как из яблок персики сделала?
Мы все смеемся. Не просто приятно, а приятно до «аха» чувствовать себя всемогущей в глазах этого человечка. Но пошли лучше, сынок, на улицу. Там через два дома у третьего подъезда направо растет урючина. Ленивые горожане не знают, что плоды собирают, а не приносят с рынка и размазывают по асфальту переспевшую рыжую кашицу. А мы залезем на дерево (так вкусно с дерева!), оцарапаем голые ноги, повисим на ветке, потом будем бить камешком косточки.

У дочери время первой любви.
– Как жалко, – сказала мне она, – что его не было со мной в лагере. Я бы показала ему это небо.
«Как здорово, – вертелось у меня в голове всю обратную дорогу домой после короткой встречи в детском загородном лагере, – что я успела повернуть твои глаза вверх».
Мы еще поедем, вырвемся из резервации цивилизации, сойдем на дальней станции, отменим отбой, как древние люди, будем дивиться замысловатому движению звезд по небосклону. И когда-нибудь, сынок, ты скажешь: «Я видел, я чувствовал, я знаю».

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"