ТЕОРЕМА СОЦИУМА

«Работать по совести – этого не ждите»
Деревенские очерки, написанные полтораста лет назад

Замечательный публицист и первый русский социолог Глеб Успенский любил народ не меньше любых народников. Но, вместо того чтобы кидать бомбы в "народных палачей", он искал и с беспощадной проницательностью описывал корни глубокого экономического, социального и культурного кризиса пореформенной – после Великих реформ середины XIX века – деревни. И находил эти корни в самой же деревне, в нравах, представлениях, психологии самих крестьян.

При прежнем владельце земля эта охотно разбиралась как местными, так и соседними крестьянами, но владелец пожелал, чтобы всю землю приобрели его соседи, крестьяне смежной деревни, и не в розницу, а всем миром… Все дело в мирском приговоре, в ручательстве всей деревни; и вот уже идет второй год со дня предложения, а ручательства этого все нет. Владельца одолевают просьбами некоторые из крестьян. Владелец, однако, не желает отдавать земли иначе, как всему обществу. Все общество не соглашается – и отличная, нужная, дешевая земля под боком у него лежит без дела и без пользы.
Что за причина такого непостижимого явления?
Из расспросов и разговоров с крестьянами, которые касались этого предмета, я мог убедиться только в том, что взаимная рознь членов деревенского общества достигла почти опасных размеров.
Покупая имение всем обществом, все-таки необходимо «выбрать» одного человека, который бы имел дело с конторой владельца, вел счет подводам при возке дров, записывал рабочие дни при рубке и т.д., словом – необходим человек, которому могло бы доверять все общество, и вот такого-то человека и нет между семьюдесятью дворами! Из семидесяти домохозяев выбирают сельского старосту, сборщика; но это лица официальные, имеющие дело с начальством, да и выбираются-то они для начальства больше. Выбрать же своего человека, который бы блюл общие интересы так же точно, как и свои собственные, оказывается невозможным. Всякий привык думать, что человеку нельзя не соблюдать своей собственной выгоды, пользы и что он, особливо поставленный в несколько иное положение, чем другие, сумеет повернуть дело так, что только одному ему и будет лучше, а всем другим хуже. Кого из крестьян, знакомых мне, ни называл я, – все, по мнению разных деревенских людей, оказывались ненадежными:
– Ничего человек, что говорить, а дай-ка ему…
Недоверие к возможности существования личности, которая бы не пользовалась на счет других, если к этому подвернется случай, одинаково господствует как в кругу состоятельных крестьян, так и в кругу крестьян послабее. Для слабых не дать сильным стать еще сильнее – прямое удовольствие, а уверенность их в том, что при равном участии в покупке сильным достанется больше, – непоколебима. Все вместе – никто не верит друг другу, и каждый из всех сил старается как-нибудь захватить себе клочок землицы на стороне, должает в банке, у частных лиц, платит проценты и деньгами, и натурой, словом – бьется как рыба об лед.

«Из деревенского дневника»

– Да неужели, – спрашиваю я Ивана Ермолаевича, – при крепостном праве было лучше?
– Храни Бог от этого, – отвечает Иван Ермолаевич, – кажется, как только живы остались, удивления достойно… Чего уж в ту пору хорошего? А что ровней было – это действительно правда. В ту пору, надо так сказать, всем худо было, всем ровно, а нониче стало таким манером: ты хочешь, чтобы было хорошо, а соседи норовят тебе сделать худо.
– Да зачем же это надо?
– Да вот, стало быть, надо же зачем-нибудь. Тебе хорошо, а мне худо, так пускай же и тебе будет также худо. Поровнять… Посудите сами, я вам расскажу. Лядины у нас делятся на участки под вырубку; всякий рубит на своем участке. Вот я вырубил свой участок, пни выкорчевал, вычистил. Стала у меня пашня. Как только у меня пашни прибавилось – переделять. У тебя, мол, больше выходит земли, чем у другого с теми же душами. Мирской земли прибавилось – переделять!
– Но ведь всякий может расчистить свою лядину?
– Только не всякий хочет. Вот в чем дело-то… Один ослабел, другой обнищал, а третий ленив; есть ленивые, это верно… Я встану до свету, бьюсь до поту, у меня хлеба больше, – отымут, будьте покойны! И помногу ли достанется-то? Как есть вот по ремешочку, по тоненькой тесемке… Таким манером два раза у меня землю-то отобрали… То есть никак не подымешься. Богачи не дают, и беднота не дает.
– Отчего же это беднота-то у вас?
– Оттого, что набаловался народ… В работники пойдет, норовит как чтобы похуже. Чтобы по совести делать – этого не ждите. Как чуть отвернулся, он и сел отдыхать, папироску закурил…

«Крестьянин и крестьянский труд»

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"