КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ОБРАЗ

Обратно в Россию транзитом через Америку
Жорж Баланчин и его балеты на исторической родине

В 2004-м танцующий мир отмечает Год Баланчина. Гениальный хореограф родился сто лет назад в Санкт-Петербурге. Окончил Петроградскую балетную школу, танцевал в Мариинке, ставил у Дягилева, явил миру чудо американского балета. На родине шедевры великого эмигранта появились лишь с конца восьмидесятых – в Ленинграде, Перми, Москве. В нынешнем юбилейном году обновленную программу балетов Баланчина представил Большой театр, а «Ballet Imperial» в версии Пермского академического удостоен «Золотой маски».
Однако с тех самых пор, как Мистера Би допустили на отечественную сцену, вокруг его хореографии не умолкают жаркие споры: под силу ли нам Баланчин, справляемся ли, прониклись ли особенностями стиля? Одни уверены: не справляемся, так что не стоит и браться. Другие считают: Баланчин может быть и таким.
Годы идут, критики спорят, публика недоумевает. Вокруг чего спор? Что же это, собственно, такое – стиль Баланчина?

* * *
«Делайте балеты. Остальное сделаю я».
Вот это условия! Твори, выдумывай, пробуй. Витай в облаках, пари в заоблачных высях, а презренной прозой займется другой. Несбыточная мечта художника. И все же именно такие слова услышал некогда Жорж Баланчин из уст Линкольна Керстайна.
Да могло ли и быть иначе?! Ведь это же Баланчин!
Но не забудем, что речь идет о начале тридцатых. А тогда…
Триумфальное шествие дягилевской антрепризы превратило Георгия Баланчивадзе в Жоржа Баланчина, но Баланчиным он еще не стал. Сладкой отравы успеха пригубил, но и только. Дягилев умер, и к тридцати годам создатель «Аполлона Мусагета» и «Блудного сына» остался у разбитого корыта. Тогда-то и появился Керстайн. Выходец из семьи бостонских банкиров, выпускник Гарварда и страстный балетоман, он с готовностью взял на себя всю канцелярию, пригласил в США, протянув хореографу пусть и не волшебную палочку, но соломинку, за которую утопающий и ухватился. «Самый искусный из виденных мною сочинителей балетов… Я согласен поставить свою жизнь на его талант… Он может совершить чудо, и произойдет это прямо на наших глазах», – писал Керстайн.
Между тем чудо русского балета давно свершилось. И хотя в США восхищались дягилевцами и Анной Павловой, выбирающейся из кризиса, Америке русский балет был не нужен. Гордо вскидывающей голову нации нужен был балет американский. Создать его предстояло Баланчину. Создать или уйти в небытие.
Два источника и две составные части были у стиля Баланчина: вскормившая его великая русская балетная традиция и победный американский менталитет. Менталитет трудяг и триумфаторов. Русская школа плюс американский перфекционизм. И еще одно – особый женский тип. Мистер Би, как окрестили его в Нью-Йорке, вывел новую расу балерин. Их стиль – скорее гламур, нежели романтизм. Непропорционально длинные ноги и плоская грудь, крепко посаженная маленькая голова на длинной шее – «чудесные стеклянные птицы». Стеклянный, хрустальный, а еще точнее – кристальный. Так на словах можно выразить суть этого стиля – морфологическую и эмоциональную, если ее вообще можно выразить на словах.
Плоть от плоти русского балета, поработав на Бродвее и в Голливуде, Баланчин освоился с синкопированными нью-йоркскими ритмами, атлетизмом, головокружительной динамикой, экстравертной энергетикой. Все это вместе стало тем податливым материалом и одновременно совершенным инструментом, что позволило балетному алхимику ХХ века, переплавив русский академизм в американском тигеле, найти философский камень, магический кристалл неоклассики.
Так что же получается? В иных, нежели породившие его, социокультурных и временных условиях стиль невоспроизводим. Сегодня, как ни старайся, шедевра ампира или готики не создашь – получится лишь карамельная поделка. Да и балетная практика свидетельствует о том же. Известно, к примеру, что ни первейшие из первых американские труппы, ни Парижская опера при всем высочайшем техническом уровне и преклонении перед гением Петипа стилем его во всей полноте не владеют. А в Датском Королевском балете даже лучших иностранных легионеров крайне редко допускают к участию в классических балетах Бурнонвиля.
Стало быть, на нет и суда нет. Нет смысла к чему-то стремиться, правы неумолимые критики.
И все же, думается, есть смысл.
Если говорить о смысле (а западной логоцентричной традиции свойственно везде и всюду отыскивать его), то огромный, глубинный, с отдаленной перспективой смысл интеллектуальной деятельности человека, его творческих стремлений, быть может, заключается в самом процессе этой деятельности, в самой этой устремленности, поскольку она сохраняет в человеке человеческое. А еще – в преодолении. И тут пора вернуться от общих рассуждений к более конкретным.
Так что же Баланчин в России?
Да, стиль в изначальной чистоте его, видимо, не воспроизвести. Но вершинные достижения позволяют (если, конечно, работать, а не халтурить) совершенствовать технику и воспитывать вкус. К идеалу стремиться нужно. Иначе – зачем? Тем более что нашим скучающим и закоснелым в штампах звездам необходимо расширять творческий диапазон, чтобы окончательно не выпасть из мирового танцевального пространства. А то ведь мы так старательно бежали впереди круглой нашей планеты, что уж совсем почти поравнялись с отстающими. А равняться надо бы на лучшее. Хоть это и необычайно трудно.
Можно мечтать о Баланчине, принять принципиальное решение, сговориться с фондом, найти спонсоров. Одного нельзя сделать в одночасье – освоить новую школу, перестроить по-иному тренированное тело и ориентированное на психологическую сверхзадачу сознание. Танцовщикам Мариинки, например, мало танца как такового, там пытаются «наполнить» Баланчина, посадить его на подкладку из материи под названием «загадочная русская душа». В Большом пять лет назад ухватили было удачу за хвост, да по неразберихе и лености упустили. Сколько труда, сколько искреннего энтузиазма было положено тогда! И был результат. Нынешняя премьера балетов Баланчина и даже успех отдельных танцовщиков заставляют думать о том, как много и досадно утеряно за эти пять лет неоправданного простоя. Отчего это так? Быть может, столичные амбиции покоя не дают. Вот ведь в Перми просто работают. Конечно, «Ballet Imperial» – это по-прежнему «русский Баланчин». И все же…
А споры? Они не прекратятся. Но и в них тоже есть смысл. Конечно, если это не безоглядная ругань и брюзжание, а работа мысли и души.

Наталия ЗВЕНИГОРОДСКАЯ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"