ПАРАЛЛЕЛИ ОБРАЗОВАНИ
Эстонцам близок “Дядя Ваня”
 Борис Тух – известный в Эстонии литератор.
В 2002 году в Москве в издательстве “Оникс. XXI век”
вышла книга Бориса Туха “Первая десятка
современной русской литературы”, очерки об
авторах бестселлеров, в алфавитном порядке от
Акунина до Татьяны Толстой. В таллиннских
издательствах “КПД” и “Александра” выпущены
“Путеводитель по Серебряному веку” и “Роман с
театром” – книга об эстонском театре на рубеже
столетий, но не только о нем. Недавно на
Московской международной книжной
выставке-ярмарке была представлена его новая
книга “Горячая десятка эстонских писателей
второй половины ХХ – начала ХХI века”
(таллиннское издательство “КПД”). В БДТ шестой
сезон идет “Аркадия” Тома Стоппарда в переводе
Бориса Туха, поставленная эстонским режиссером
Эльмо Нюганеном. В 2001 году спектакль был удостоен
Государственной премии Российской Федерации.
Итак, Борис Тух – мой собеседник.
– Вы закончили Тартуский университет и
были учеником великого Юрия Лотмана. Это
накладывает на жизнь особенный отпечаток?
– Да, Лотмана можно вспоминать бесконечно. И не
только как великого ученого, который сделал
науку о художественном творчестве точной,
избавил ее от идеологического диктата, но и как
человека, стойко противостоявшего давлению
тоталитарного режима. Он не был диссидентом в
прямом смысле слова, но в его доме бывали
опальные люди со всего Союза... Помню, весной 1970
года в его квартире КГБ устроило обыск.
– А что искали?
– Самиздат. А может, и тамиздат. Понимаете, это
было время закручивания гаек: после Пражской
весны и за хранение стихов Мандельштама можно
было иметь неприятности. Забавно, что у Юрмиха
(его все так называли) рабочий стол всегда был
завален бумагами, и он как-то пожаловался, что сам
часто не может найти нужную бумагу – тут разве
что обыск поможет! И как в воду глядел: буквально
через несколько дней пришли сотрудники КГБ и
начали переворачивать дом. Но крамолы не
обнаружили.
– В России уже не одно поколение студентов
учится по работам Юрия Лотмана. А в Эстонии?
Остались ли у него ученики в Тартуском
университете?
– Самый большой вклад Лотмана в науку связан с
семиотикой, а нынче Тарту – уже не тот мировой
центр семиотики, каким был ранее. Талантливейший
ученик Лотмана, доктор филологии Игорь Чернов, по
ряду обстоятельств работает не в Тарту.
– Скажите, как получается, что в Эстонии очень
чисто, очень интеллигентно говорят по-русски?
– Во-первых, не все. Но в самом деле, у нас есть еще
немало людей, которые сохранили изысканность
русской пленительной речи. Возможно, тут сыграло
какую-то роль, что эстонский язык не имеет ничего
общего с русским: ни фонетически, ни
грамматически, ни синтаксически. Хотя некоторые
выражения из эстонского незаметно переходят в
русский – например, “максовать” от эстонского
“максма” – платить. Но это все-таки разговорный,
а не литературный русский язык.
– Все мы знаем о проблемах русскоязычных школ в
Латвии. Что происходит в Эстонии со школьным
образованием на русском языке?
– В отличие от Латвии у нас в Эстонии идиотский
закон о переводе гимназий на обучение на
национальном языке вряд ли будет претворен в
жизнь. Была введена очень забавная поправка:
муниципалитеты должны сами решить, на каком
языке у них преподают в гимназиях.
– И как работает эта поправка? Ведь
муниципалитеты обычно поступают так, как
прикажут более высокие начальники!
– Пока еще ни одну из русских гимназий не
обэстонили. Конечно, некоторые предметы должны
будут преподаваться на эстонском языке: история
Эстонии, география Эстонии, эстонская
литература... Но это естественно. Более того,
недавно премьер-министр Юхан Партс из партии
“Республика” (правая, но не
ультранационалистическая) высказался в пользу
сохранения государственного образования на
русском языке и признал Эстонскую Республику
многонациональным государством.
Парадоксально, что русской культуре в Эстонии –
при в целом лояльном, хотя и довольно равнодушном
отношении со стороны государства – наибольший
вред приносят русские же политики.
Все население Эстонии составляет миллион двести
тысяч человек, русскоязычных – примерно триста
тысяч. Существует так называемая Объединенная
народная партия Эстонии, ОНПЭ, которая и является
ведущей “русской партией”.
Так вот, ОНПЭ на парламентских выборах в стране
получила менее 3 процентов голосов, хотя в
Эстонии русскоязычных граждан более 15 процентов.
А на муниципальных выборах в Таллинне, где
проживают и аккуратно голосуют примерно 45
процентов русских, представители партии
получили 3 места из 64. Это говорит о том, насколько
они непопулярны.
Почему? Да потому, что они ровным счетом ничего не
делают для русских жителей Эстонии.
То обстоятельство, что правительство Эстонии не
нанесло удара по русскому образованию в стране,
стало для ОНПЭ большим ударом. Многие ее деятели
уже открыли так называемые вузы – учебные
заведения уровня ПТУ, которые выдают
русскоязычным ребятам дипломы филиалов каких-то
странных российских учебных заведений. А когда в
Эстонии уровень образования в этих филиалах
справедливо ставится под сомнение, ОНПЭ начинает
кричать: “Наших бьют!”
– Эстонское государство ведет себя более
цивилизованно: оно все-таки выделяет деньги на
русский театр, на различные проекты обществ
русской культуры…
– Да, считая при этом, что сделало для русских в
Эстонии все. Хотя это далеко не так!
Распределяются скудные средства между разными
национально-культурными обществами – причем
недовольны все. Правда, на праздник “Славянский
венок” выделяются деньги щедрой рукой. Но это –
давняя традиция, возникшая еще в довоенной
Эстонской Республике, праздник песни и танца
сельских жителей Печорского края и Причудья... То
есть культура архаическая, в общем-то чуждая
русским горожанам. Хотя некоторые видят в этом
верность родным корням.
– Кого из классиков русской литературы
предпочитают читать молодые эстонцы?
– Достоевского, конечно. Затем – Булгакова.
Чехова в Эстонии любили всегда. Его много ставят
в эстонских театрах. У нас в Таллинне есть
Городской театр – один из лучших театров
Восточной Европы. У них в репертуаре – сплошная
русская классика: “Неоконченная пьеса для
механического пианино”, “Преступление и
наказание”, “Отцы и дети”… Одна из последних
постановок “Дяди Вани” на эстонском языке была
осуществлена Вильяндиским театром в настоящей
дворянской усадьбе. Оказалось, что и “Вишневый
сад”, и “Дядя Ваня” очень близки эстонцам. Ведь
Чехов замечательно показывает людей, которые
учились жить при одной парадигме, а приходится
жить при другой…
После распада СССР в жизнь вступило поколение
молодых эстонцев, которое не учило в школе
русского языка. Но сейчас эстонская молодежь
интересуется русским языком, учит его, активно
ведет бизнес с Россией, читает русские книги.
Сегодня с русского на эстонский переводится
намного больше, чем с эстонского на русский.
Правда, предпочитают коммерческую литературу:
активно переводят Пелевина, Маринину, начали
переводить Донцову, Устинову...
– Список что-то не вдохновляет… Как в таком
случае средний эстонец представляет себе
современную русскую культуру? Откуда он может
почерпнуть представление о ней?
– Переводятся, разумеется, и серьезные авторы –
Улицкая, например. Много появляется переводной
историко-мемуарной литературы, рассказывающей о
советском периоде. Вообще же отношение эстонской
интеллигенции к русской культуре и русскому
языку всегда зависело от того, чем ее
представители занимались. Среди слабых
эстонских писателей было много ненавистников
русской культуры, среди сильных писателей –
никогда. То же относится к музыкантам. Среди
деятелей эстонского театра, кино,
изобразительного искусства, мне кажется, вообще
не было противников русской культуры. При этом
упомянутые деятели культуры, разумеется,
являются националистами – в смысле отстаивания
национальной независимости Эстонии.
Я думаю, что когда влияние – в данном случае
влияние России на Эстонию – перестает быть
навязанным, к нему начинают относиться гораздо
разумнее.
Скажем, мы можем сколько угодно смотреть на
Запад. Преподавание английского в школах Эстонии
поставлено гораздо лучше, чем когда бы то ни было.
Но, при своем устремлении на Запад, Эстония – по
реалиям жизни – гораздо ближе к России: ведь это
постсоветское пространство. Я представлял в
Москве на книжной ярмарке свою книгу “Горячая
десятка эстонских писателей”. В “горячей
десятке” – Каур Кендер, очень модный и
талантливый прозаик: ему тридцать три года, и он
считает себя русским писателем, который пишет на
эстонском языке. Для него самый яркий писатель –
это Булгаков. Затем – Пелевин. А пьеса “Голубой
вагон” другого популярнейшего автора, Андруса
Кивиряхка, начинается с того, что ее 35-летний
герой тревожно говорит приятелю: “Знаешь, я,
кажется, начал забывать русский язык”. И это его
огорчает!
– Можем ли мы быть уверенными в том, что через
десять лет русский учитель в Эстонии будет
преподавать русским детям в русских гимназиях
чистый русский язык, глубоко прочувствованную
русскую культуру?
– Это от него самого зависит. И от того, какие
контакты будут между нашими странами.
Взаимоотношения между людьми – слишком
серьезная и деликатная сфера, чтобы доверять ее
политикам. Будет диалог культур – тогда все
приложится!
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|