Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №37/2004

Четвертая тетрадь. Идеи. Судьбы. Времена

КНИГА ИМЕН 
ИМЕНА ЭТОЙ СТРАНИЦЫ: Генри Райдер ХАГГАРД (1856–1925) 

Владимир ШУХМИН

Кислородный удар Хаггарда

Об одном из отцов-основателей странного литературного жанра, книги которого собрали все приключения мира и положили их на детскую книжную полку

Генри Райдер ХАГГАРД (1856–1925) 

В эссе о Данте начитанный Борхес вспомнил, что сказал Стивенсон о писательстве в целом. Писателям о писателях… Так вот, согласно им одно из главных свойств настоящего литератора – очарование.
По-французски – charm. По-русски – чары, не совсем – шарм, но этимология налицо.
Писатель, о котором речь, чарует с ходу и безусловно. Да так, будто выходишь из дома, а вместо душного города – сразу, без поезда, на Южный берег Крыма.
Не шарман, но возможен серьезный кислородный удар.
Такой примерно: «Несколько лет назад я, издатель этой удивительной, необыкновенной истории приключений, редко выпадающих на долю простым смертным, находился вместе со своим закадычным другом в Кембриджском университете. Однажды я увидел двух людей, которые прогуливались рука об руку по улице, и был поражен их наружностью».

Макулатурный он

Вы совершенно правы: это XIX век, сейчас так не рискнут даже в шутку, да и перевод, похоже, старинный. Добавим: и автора не опознать.
Более того – проверено: не многие с ходу реагируют даже на фамилию автора 70 книг, озолотившего вместе с соотечественниками, особо как раз со Стивенсоном, полку «Библиотеки приключений».
И путают его по-разному:
– Это который дианетику проповедует?
– Нет, тот Хаббард.
– А, так это ветеринар?
– ???
– Ну, еще про животных писал. Больших и малых…
Интересно, что Райдер Хаггард, не имеющий отношения к натуралисту-фермеру Дж. Хэрриоту, тоже был фермером-новатором и писал соответствующую публицистику. Еще интереснее: как и сатанист Хаббард, Хаггард тоже изучал всякую магию, но почти не проповедовал.
Вообще чего он только не делал и кем только не был. Только парламентарием: баллотировался, но не выбрали.
И кого!
Автора «Копей царя Соломона». Это, вкупе с «Прекрасной Маргарет» и «Дочерью Монтесумы», – пароль-логин, и тут-то все сразу радостно улыбаются. Особенно те, кто выручил «Копи» и «Дочь» в 1970-е за кровные 40 кг макулатуры, снесенные в специальный пункт, после терпеливого ожидания, когда же реинкарнированная макулатура встанет на полку. В надежде, что кто-нибудь когда-нибудь…
Хотя (опять же испытано) никто не может толком воспроизвести забытое с отрочества содержание. Да и экранизации про поиск сокровищ путают.
С сокровищ и стоит начать.

Поделим золото как братья

Пытливых отроков часто (особо сейчас) занимает вопрос нерадивых жен: куда деньги деваются? Не зарплата, а золотишко из «Библиотеки приключений».
Далеко не все, как все тот же Стивенсон, представляли читателю подробную расписку: сквайру Трелони – столько-то, Джиму – столько, озверевшему Бену Ганну и т.д. И на какую благотворительность потрачено.
Это вообще грустный вопрос: что будет после сказки? Как там дальше выйдет у Золушки, Василисы, Ассоль с наследниками престола или хоть состояния? Какова дальнейшая судьба гномов и стольких же богатырей?
Вопрос, конечно, не к фольклору, а к литераторам, у коих ответы не всегда оптимистические.
Подземные жители с премьером Курицей уходят куда-то в отставку – мальчик Алеша разрушил фармазонскую сказку. Другой мальчик – Кулибин сломал заводную табакерку. Мальчики и девочки, с крыльями и без, побросавшие плюшевых мишек и приветливые джунгли одной группы крови, повзрослели и начали писать фэнтези.
Хаггарда числят одним из отцов этого странного жанра. Не за «Копи», а за другую, не совсем детскую вещь, очаровавшую таких зрелых людей, как Карл Юнг и Генри Миллер. О романе «Она» – особо, а в завершение кощунственной (деньги!) реплики о судьбе литературного злата вот что.
В пьесе «Сокровище» Дж. Б. Пристли начал там, где обычно точка: золото раскопано. Может, не очень увлекательно вышло, но посыл забавный.
Первый и простейший вопрос – как и кому ценности сторожить (хотя необитаемый, ясно, остров)? Второй, посложнее, – кому и как сторожить тех, кто сторожит? Это задолго до мучительно-бесстыдного – как делить? Один оплатил тур на остров, другие рыли и т. д. Выявляются очень беспредельные свойства человеческой натуры.
Кстати, друг СССР по части разоблачений их нравов Пристли мог случайно ознакомиться с нашими романами про переквалификацию в управдомы. В «Сокровище» все прибирает британская корона. Хэппи, так сказать, энд.
Очень трезвый практик и одновременно очень мистик Хаггард портить песню не посмел и не стал бы, даже доживи до зрелого капитализма. Дожил. Умер в 1925-м, предпоследним из неоромантиков.

Антишерше ля фам

Приставки пред-, нео-, даже мутант постпост- (без шуток, есть такой) вызывают странное чувство. Как ни называть Хаггарда – неоромантиком, предсимволистом, прафэнтезистом или еще как поуродливей, – талант определения не отменят и не объяснят. Особо если учесть, что такой долгожитель, как «Копи», был создан за шесть недель непрофессионалом, колониальным чиновником, и на спор. В пику, между прочим, тому же «Острову сокровищ».
С лучшим детищем Стивенсона лучшую книгу Хаггарда роднит еще одно. То, что не замечают в детстве и забывают, заткнув приключения в третий ряд шкафа. В «Острове» и «Копях» в принципе нет любовной линии. Там всего по одной сюжетной женщине, да и то – мама Джима и колдунья Гогула.
Если пробежаться взглядом по главным корешкам БП, то картина предстанет вообще жуткая – для нынешних феминисток и тогдашних эмансипе. В «Таинственном острове» – ни одной героини. И в «Острове доктора Моро» (не считать же женщину-лису), и в «Затерянном мире» (есть третьего плана) и, наконец, на наиглавнейше-затерянном Острове – Дефо. Не говоря уж об отдаленных странах Свифта: там те еще дамы…
Не стоит упрекать неоромантиков в повальном женоненавистничестве. Вот тут-то, пожалуй, термин уместен. Чистые (по времени) романтики из БП – Купер, Скотт, Дюма – еще верили в кодекс чести, да и в БП не собирались. Современники Хаггарда: Коллинз, Эмар, Рид, как и спохватившийся Верн, знали много грустного про XIX век. Как и то, на какой полке уже находятся. Но попробуйте вспомнить отличительные черты, кроме расцветки волос и нюансов темперамента, хоть одной их героини (имена, может, и всплывут). Характер – у одной Шарлотты Баксон, но она же графиня де Ла Фер и леди Винтер.
Дело в том, что это Большое Мужское Приключение. Оно может и должно совершаться ради прекрасных дам: мисс Тэтчер выведет из пещеры м-р Сойер; сестрам-сиротам вернет наследство м-р Финн; толпу вдов и сирот спасут от дядюшек, собак и мужей джентльмены с Бейкер-стрит (но жениться м-ру Холмсу никак нельзя, как и месье Дюпену, месье Пуаро и пр.). Остальных дам выцарапают из когтей индейцев, кукуанов, гугенотов; к их ногам насыплют подвески и мешки золота. Но все это – шахматные ходы увлекательных партий, куда женщины приглашаются как жертвы. Вспомните, с какой юридической обстоятельностью пять месье казнят самую живую – Миледи…
Чудовищный же просчет Хаггарда с женскими образами в «Копях» объясняется романтически-заурядно.

Разбитое сердце колониалиста

Эта рана не заживала с юности, когда строгий отец запретил Генри Райдеру жениться на любимой девушке. Он не дал ему и хорошего образования: ничего путного, на взгляд родителя, из восьмого по счету (всего десять) ребенка не должно было выйти. Разумеется, из восьмого-то сказочно и вышло. Совсем по доктору Фрейду.
Дальше венская аналитика ни к чему: Хаггард впоследствии женился, но единственной любовью осталась та, юношеская. Отсюда – 30 томов дамских романов.
К счастью, был он всесторонним человеком, и «Копи» с продолжением родились из другой любви навеки – к Африке. Отправка в страшный Трансвааль, к злым бурам и добрым зулусам, потеснила душевную боль и сделала Хаггарда полноценным империалистом. «Здесь идет победный белый человек», – манифестировал соратник Киплинг. Не ку-клукс-клан, конечно, но сама установка: эти цветные тоже иногда люди.
Претензии надо предъявлять к викторианскому сознанию, а не к его питомцам. Предвидя ваши возражения, спасая Альбиона честь – все империи в разной мере грешны. Задолго до тотальной корректности Хаггард сделал мудрые выводы: первым заставил приглядеться к интересным смуглым континентам и их истории, причем не только виртуально, но и реально путешествовал на родину дочерей Монтесумы и Анахуаке.
Перечень, где он первый, занял бы еще пол-
статьи (с учетом политики). Если о совсем главном, то именно Хаггард придумал перманентный сериал. Супермен Алан Квотермейн, стартовав в «Копях», умирал и оживал еще в шестнадцати его романах и сборниках. Рекорд не побит по сей день, если только Гарри Поттера не убьют до 27 лет.
Хаггард освоил и жанр пеплума: боевик по древнему («околоантичному») сюжету. Не первая и не последняя, но задорная «Клеопатра», «Царица Савская» (Голливуд снова спохватился с пеплумом), – и там же тогда же проложена тропа Манну для «Иосифа и его братьев». В «Скитальце» («Мечта мира») Хаггард скрестил (фермер!) египетские и греческие мифы с Библией: тот самый Одиссей видит Исход народа Моисеева на фоне беспредела пирамид (киношники почему-то еще не спохватились).
Незадолго до этого, мимоходом, английский политик и фермер открыл еще один жанр, написав шедевр «Она».

Квота квотермейна

Изучив студенческую работу автора этих строк о чертах неоромантизма в прозе 1980-х, преподаватель спросил:
– А Хаггарда почему забыли?
– Какого Хаггарда? – честно удивился я.
– Здрасьте, – удивились мне в ответ. – «Прекрасная Маргарет», «Копи»…
Я взгрустнул:
– Из «Библиотеки приключений» зачитали. Так и не добрался.
– Доберитесь, – посоветовал умный учитель. – Хотя не программа, конечно…
В 20 лет, каюсь, не смог. Душили несовместность программы и юности. Да и вырос…
Лет десять спустя осилил кое-что из Дюма (этот пугал объемом и скучными кинодраками). Убедил его «Кулинарный словарь», про романтику же подумалось: «Если и Хаггард таков…» Словом, добрался 20 лет спустя.
Если в два слова: дикий пляж… Беззаветно нырнуть можно, только забыв, сколько лет вы не были на море и сколько вообще стукнуло. И умеете ли вы плавать в таком: «Мой сын! Когда ты прочтешь это письмо, достигнув возмужалости, я уже давно буду забыт всеми в своей могиле»…
Эффект, который, скаламбурив, можно назвать «квотой Квотермейна».
Достигнув возмужалости, что-то из юности перечитывать или стыдливо читать по первопутку не стоит. По несчастью или к счастью, нужна очень специфическая оптика, не розовые очки, но что-то с цветом и резкостью.
Ею еще в первой половине XX века обладали К.Юнг и Г.Миллер, пришедшие в восторг (вместе с Р. Киплингом, Гр. Грином, Т.Рузвельтом, У.Черчиллем и пр.) от романа Хаггарда «Она».
Ученик Фрейда Юнг увидел в главной героине этой «прафэнтези» – Аэше, властительнице таинственной страны Кер, бессмертной белой богине, реинкарнации Иштар, Аштар и т.д. – наглядную иллюстрацию к своему архетипу Анимы. Это, с одной стороны, двоящийся – единственно желанный и бесповоротно губительный – женский образ, с которым мужчина всю жизнь идентифицирует своих избранниц. На взгляд Юнга, Аэша – воплощение несостоявшейся трагической любви Хаггарда к Лили Джексон (в замужестве – Арчер). С другой стороны, Анима – это еще и женственная сила в самом мужчине, сила, которую он должен преодолеть. Сила колдовская, таящая за прекрасной оболочкой зло, что и выявляет кульминация романа, когда второй раз проходящая через Пламя Жизни Аэша обращается в уродливое ничто.
Хаггард был викторианцем, а потому для него культ плотской красоты был греховен априори. Не то у эмансипированного Миллера: автор «Тропика Рака» вычитал в романе «Она» совсем другое – гимн этой самой плоти. Уравновесить эту дуалистическую проблематику, круто замешенную на синтезе религий и мифов, суждено было намного позже авторам книг фэнтези. Вот и хаггардовский скиталец Одиссей любит вовсе не земную страдалицу Пенелопу. Его идеал – Прекрасная Елена, которая в свою очередь – реинкарнация египетской богини Хатор…
Мистический Хаггард отдал дань грядущей диагностике кармы, как Хаггард практический – маркетингу наступающего века. Попробовал состричь купоны: продолжил про Аэшу. Не удалось. Да и 16 серий про Квотермейна – далеко от «Копей».
…Но когда на диком пляже настигнут нежданные мысли, что все, оказывается, не совсем так, как учил житейский опыт, а куда сложнее и вместе проще, как уже было в детстве, – стоит попробовать вернуться.
Удастся ли – вот вопрос.


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru